Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
А что, если все это на нас упадет? – подумал Джейк, но в теперешнем его состоянии почти полного изнеможения, замешенного на боли, даже это его не пугало. Если это случится, у него будет хотя бы возможность немного передохнуть.
Гашер гнал его, как крестьянин подгоняет мула, ударяя по левой лопатке, когда надо было свернуть налево, по правой – когда направо. Когда же дорога шла прямо, он дубасил Джейка по затылку. Джейк дернулся в сторону, чтобы уклониться от выпирающего из стены куска трубы, но не успел. Он ударился о трубу бедром и полетел по проходу прямо на кучу стекла и поломанных досок. Гашер подхватил его на лету и снова подтолкнул вперед.
– Беги, неуклюжий придурок! Ты что, не можешь нормально бежать? Если бы не Тик-Так, я бы тебя отымел прямо здесь, а потом перерезал бы глотку тебе, и все!
Джейк бежал в алом тумане, где были только боль и удары Гашеровых кулаков, молотящих его по плечам и затылку. Наконец, как раз в тот момент, когда Джейк решил, что бежать дальше он просто не может и будь что будет, Гашер схватил его сзади за шею и рывком остановил, причем так резко, что Джейк врезался ему прямо
в пузо со сдавленным стоном.
– А вот тут у нас есть одна хитрость, – весело выдохнул Гашер. – Посмотри вон туда, прямо. Видишь, две проволочки пересекаются над землей? Видишь?
Сначала Джейк ничего не увидел. Было слишком темно. Слева вздымалась гора огромных медных чайников, справа – каких-то стальных штуковин, напоминающих акваланги. Джейку показалось, что достаточно просто дунуть посильнее, чтобы все это лавиной обрушилось вниз. Он утер лоб ладонью, убирая с глаз волосы, и постарался не думать о том, какой у него будет вид, если рухнет вся эта громада общим весом, наверное, тонн в шестнадцать. Прищурившись, он посмотрел вперед – туда, куда указывал ему Гашер. Да, теперь он разглядел – но с большим трудом – две тонюсенькие серебристые ниточки, похожие на струны от гитары или банджо. Они опускались с обеих сторон прохода, пересекаясь на высоте фута в два над землей.
– Ползи под ними, сердце мое. И будь осторожен: если ты их заденешь, половина всего цемента и стали в этом чертовом городе рухнет на золотую твою головку. И на мою башку тоже, хотя я сомневаюсь, что тебя это очень волнует, правда? Давай ползи!
Джейк сбросил с плеч ранец и пополз вперед, толкая ранец перед собой. Проползая под тонкими, туго натянутыми проводами, он вдруг обнаружил, что ему все-таки хочется еще немного пожить на свете. Он почти физически ощущал все эти тонны тщательно уравновешенного хлама, который только и ждет, чтобы обрушиться на него. Наверное, эти два провода держат парочку замковых камней, думал он. Если хотя бы один из них сдвинется с места… зола и пепел, нам всем конец. Он почувствовал, как один проводок легонько задел его по спине. Высоко наверху что-то скрипнуло.
– Осторожно, болван! – Гашер едва ли не застонал. – Осторожно, кому говорю!
Мальчик пролез под перекрещивающимися проводами, отталкиваясь от земли ступнями и локтями. Слипшиеся от пота волосы опять упали ему на глаза, закрывая обзор, но Джейк не осмелился их убрать.
– Наконец-то, – проворчал Гашер и сам проскользнул под проводами с небрежной легкостью, свидетельствующей о долговременной практике. Встав на ноги, он ловко выхватил у Джейка ранец, пока тот не успел нацепить его снова. – А что у нас здесь, приятель? – спросил он, расстегивая ремешки и заглядывая с любопытством внутрь. – Может, какие подарки для старого друга? Гашер, знаешь ли, любит подарочки, ой как любит!
– Ничего там нет, кроме…
Кулак Гашера просвистел в воздухе, и голова Джейка откинулась назад. Удар снова пришелся по носу. Из носа брызнула свежая струйка крови.
– За что? – вскрикнул Джейк, дрожа от ярости и унижения.
– За то, что ты много болтаешь. У меня есть глаза, я могу сам посмотреть, без твоих дурацких замечаний! – завопил Гашер и отшвырнул ранец в сторону. Он уставился на мальчика в упор, обнажив оставшиеся еще зубы в угрожающей, страшной усмешке. – И за то еще, зайчик мой, что из-за тебя нас тут чуть не накрыло! – Помолчав, он добавил уже поспокойнее: – И потому, что мне так захотелось, – признаюсь честно. Твоя дурацкая овечья рожа выводит меня из себя, так и хочется треснуть по ней со всей силы. – Улыбка его стала шире, отчего обнажились не только зубы, но и гноящиеся белесые десны. Зрелище, надо сказать, не особенно эстетическое. Джейк подумал, что он вряд ли бы что-нибудь потерял, если бы этого не увидел. Даже наоборот. – Если твой крутой друг доберется досюда, ему будет большой сюрприз, когда он наткнется на проволоку, как ты думаешь? – Гашер запрокинул голову, по-прежнему ухмыляясь. – Где-то там наверху должен быть целый автобус, если память мне не изменяет.
Джейк расплакался – усталые, безнадежные слезы потекли по щекам, оставляя влажные дорожки на грязном лице.
Гашер угрожающе занес ладонь.
– Давай двигай, приятель, пока я сам тут с тобой не расплакался… потому что твой добрый друг – чувак весьма сентиментальный, честное слово, и когда он начинает скорбеть и печалиться, его только одно может развеселить: дать кому-нибудь в рожу, вот так-то. Беги!
Они побежали. Гашер словно бы наугад выбирал тропинки, уводящие все дальше и дальше в этот скрипучий душный лабиринт. Джейка он направлял по-прежнему ударами по лопаткам. На каком-то этапе «включились» барабаны. Звук, казалось, идет отовсюду и ниоткуда. Для Джейка это явилось той самой соломинкой, что переломила верблюду хребет. Оставив всякую надежду, он перестал даже думать и с головой погрузился в кошмар.
17
Роланд остановился перед баррикадой, которая загромоздила улицу сверху донизу и от края до края. В отличие от Джейка он даже не надеялся, что с той ее стороны будет открытое пространство. Здания к востоку отсюда наверняка охраняются часовыми, как укрепленные острова в море мусора, хлама и металлолома… и там, конечно, полно ловушек. Часть предметов, образующих баррикаду, скопились, наверное, сами по себе за последние лет пятьсот – семьсот или, может быть, даже тысячу, однако Роланд решил, что в основном все это притащили сюда седые. Восточная оконечность Лада превратилась, по сути, в их крепость, и Роланд стоял теперь у ее внешней стены.
Он медленно двинулся вперед и увидел проход, наполовину сокрытый за громадной цементной глыбой. Присев на корточки, он увидел следы в толстом слое пыли – две цепочки следов, одни большие, другие поменьше. Роланд начал уже подниматься, но потом присел снова. Не две цепочки, а три… и эта третья оставлена лапками небольшого животного.
– Ыш? – негромко позвал Роланд. Прошло несколько секунд, стрелок уже не надеялся получить ответ, как вдруг из сумрака раздался приглушенный лай. Роланд шагнул в проход и увидел глаза – черные, с золотым ободком, – глядящие на него из-за первого поворота. Он подбежал к ушастику. Ыш, который до сих пор еще с неохотой подпускал к себе людей за исключением Джейка, отступил на шаг и замер на месте, тревожно глядя на стрелка.
– Ты мне поможешь? – спросил Роланд, уже чувствуя в глубине души приближение сухой алой пелены, всегда сопутствующей лихорадке битвы, но время для схватки еще не пришло. Оно, конечно, придет, но пока он не может – не должен – отдаваться этому чувству, приносящему невыразимое облегчение. – Поможешь мне найти Джейка?
– Эйка, – тявкнул Ыш, не сводя со стрелка напряженных, тревожных глаз.
– Тогда пойдем. Ищи Джейка.
Ыш тут же развернулся и быстренько потрусил по проходу, едва ли не скользя носом по земле. Роланд последовал за ним, только изредка поднимая глаза, чтобы посмотреть на зверька. Он не сводил взгляда с древних камней мостовой: искал какой-нибудь знак.
18
– Господи, – выдохнул Эдди. – Что же это за люди такие?
Они прошли пару кварталов по улице, что тянулась вдоль пандуса, увидели впереди баррикаду, загромождающую проход (разминувшись при этом с Роландом, нырнувшим в него меньше минуты назад), и повернули на север, на широкую улицу, напомнившую Эдди Пятую авеню. Он не осмелился, правда, сказать об этом Сюзанне; он все еще не мог оправиться от горького разочарования при виде этих вонючих руин, в которые превратился город, и сказать что-нибудь обнадеживающее у него просто не было сил.
«Пятая авеню» привела их к кварталу высоких построек из белого камня, которые напомнили Эдди Древний Рим – такой, каким его представляют в фильмах о гладиаторах (а фильмов этих он в свое время, еще ребенком, пересмотрел десятки). Это были простые, даже немного суровые здания, сохранившиеся большей частью в неприкосновенности. Он почти не сомневался, что когда-то в этих строениях размещались государственные учреждения: галереи, библиотеки, возможно, музеи. Одно из них, с громадной куполообразной крышей, треснувшей, как гранитное яйцо, вероятно, когда-то было обсерваторией, хотя Эдди где-то читал, что астрономы предпочитают держаться подальше от больших городов, потому что электрический свет мешает им наблюдать за звездами.
