Морган Райс - Восход доблести
«Зачем же ты тогда спасла меня прошлой ночью?» – спросил Мерк. – «Почему не позволила мне умереть?»
Девушка не ответила, что взволновало его еще больше.
Мерк понимал, что с ней не о чем говорить и с него было довольно. Он бросил лопату, развернулся и зашагал прочь.
Он шел прочь от горящего поселка под рассветным солнцем, направляясь обратно в лес. Он все еще слышал плач девушки. Мерк пересек один холм, затем другой и по какой-то причине, как они ни надеялся на обратное, плач не утихал. Казалось, что он эхом раздается в его голове.
Добравшись до очередного холма, Мерк, наконец, обернулся и посмотрел на нее. Его желудок завязался в узел, когда он заметил девушку – небольшую фигуру вдали. Она по-прежнему стояла на коленях, далеко в долине, возле могил членов своей семьи. Мерк был растерян из-за своих чувств, которые ему не нравились. Они мешали ему ясно мыслить.
Хуже всего то, что Мерку не хватало решительности. Он знал, что она умрет там, и часть его хотела вернуться и помочь ей. Но как он может помочь кому-то, кто не желает помощи?
Мерк собрался, сделал глубокий вдох и повернулся к девушке спиной. Он повернулся лицом к лесу, предвкушая предстоящее ему паломничество. Он знал, что на горизонте его ждет Башня Ур – место, в котором его миссия будет проста, где жизнь быть проста; место принадлежности.
Вдруг, когда Мерк задумался над этим, его поразила ужасная мысль: что, если они отвергнут его?
Был только один способ это выяснить. Мерк сделал первый шаг и в этот раз решил ни в коем случае не останавливаться – ни для кого – пока не завершит свое путешествие.
Глава тринадцатая
Кира ехала верхом на Андоре рядом с Диердре и Лео, который бежал за ними по пятам. Она чувствовала себя ужасно, не в силах унять дрожь от ледяного дождя. Дождь лил как из ведра так громко, что Кире едва удавалось слышать собственные мысли. Он лил уже несколько часов, иногда превращаясь в снег и град. Она не могла вспомнить, когда в последний раз находилась в помещении, у огня, в каком-нибудь укрытии. Их преследовал ветер, и девушка ощущала, как холод пробрался до самих костей, который, как ей начинало казаться, никогда не пройдет.
Рассвет начался уже давно, хотя по небу об этом сложно было судить из-за черных, сердитых, низко висящих туч и сильного, серого, хлещущего дождя, снега и града. За всю ночь едва ли наступал хоть какой-нибудь просвет. Они скакали через Терновый Лес на протяжении длинной и темной ночи, стараясь убраться как можно дальше от пандезианцев. Кира ожидала, что их будут преследовать, и не позволяла себе никакого отдыха. Возможно, из-за темноты, дождя или просто потому, что им пришлось иметь дело со всеми теми пленниками, солдаты Пандезии не предприняли попытки последовать за ними.
Час проходил за часом, и Кира, онемев от холода, поцарапанная ветками, лишенная сна, чувствовала себя опустошенной. Ей казалось, что она скачет уже несколько лет. Оглянувшись, она увидела Диердре, которая чувствовала себя не менее ужасно, услышала, как скулит Лео. Ни у одного из них куска пищи во рту не было после того, как они покинули Волис. Кира осознала, что ирония той встречи, во время которой они подвергли свои жизни опасности, заключалась в том, что сделали они это ради пищи, которую им не только не удалось добыть, но теперь они ощущали еще больший голод.
Кира старалась сконцентрироваться на предстоящем путешествии в Ур, о важности своей миссии, но в эту минуту, лишенная сна, со слипающимися глазами, она хотела только одного – место, в котором она могла бы прилечь и поспать, огонь и хороший обед. Кира еще даже не пересекла половину Эскалона, задаваясь вопросом, удастся ли ей вообще завершить свое путешествие. Казалось, что Ур находился в миллионе миль от нее.
Кира рассматривала то, что ее окружает, всматриваясь через дождь, но не видела ни укрытия, ни валунов, ни пещер, ни полых стволов деревьев – ничего, кроме бесконечного, искромсанного леса.
Они продолжали свой путь, призывая последние силы на то, чтобы не останавливаться. Кира и Диердре были слишком истощены, чтобы общаться друг с другом. Кира не знала, сколько времени прошло, когда ей начало казаться, что она что-то услышала вдали – звук, который она слышала всего несколько раз в жизни: грохот волн.
Кира подняла голову вверх и моргнула от дождя, ослепленная им, вытирая капли с глаз и лица, удивляясь – разве это возможно?
Она внимательно прислушалась, остановившись, и Диердре остановилась рядом с ней. Девушки обменялись любопытными взглядами.
«Я слышу океан», – сказала Кира, прислушиваясь, сбитая с толку звуком хлещущей воды. – «Но он также звучит как… река».
Она поскакала быстрее, воодушевившись, озадаченная этими звуками. Ее любопытство усилилось.
Наконец, они выехали из леса и, когда небо открылось перед ними впервые после того, как они оказались в Терновом Лесу, Кира была поражена увиденным: в нескольких сотнях ярдов находилось самое широкое море из всех, что ей когда-либо приходилось видеть. Казалось, что оно тянется к краю земли. Море было белым от пены, открытое всем ветрам в этот ветреный день, осыпаемое дождем и градом. Кира увидела десятки кораблей, они были выше, чем она когда-либо видела, их мачты раскачивались и подскакивали. Они все собрались в гавани, недалеко от берега и, когда Кира присмотрелась внимательнее, она заметила бушующую руку, выходящую из моря и протекающую через лес. Казалось, что река разделяет два леса, деревья на дальней стороне были другого цвета и сияли белым. Кира никогда не видела ничего подобного во всем Эскалоне, и это зрелище поразило ее.
Они остановилась и, как загипнотизированные, уставились на море, дождь заливал их лица, но ни одна из девушек не потрудилась вытирать капли.
«Печаль», – заметила Диердре. – «Нам это удалось».
Кира повернулась и всмотрелась в речку перед ними, через которую тянулся небольшой деревянный мост.
«А река?» – спросила она.
«Река Танис», – ответила Диердре. – «Она разделяет Терновый Лес и Уайтвуд. Как только мы перейдем ее, то окажемся на Западе».
«А как далеко до Ура?» – спросила Кира.
Диердре пожала плечами.
«Несколько дней», – предположила она.
Сердце Киры ушло в пятки при этом мысли. Она ощутила рычание голода в своем желудке, почувствовала холод, когда очередной порыв ветра ударил ее. Продолжая дрожать, девушка не знала, как им удастся туда добраться.
«Мы можем отправиться по реке Танис», – добавила Диердре. – «Мы можем найти лодку. Но она не доставит нас до конечного пути, кроме того, это непростое путешествие. Я знала нескольких людей из Ура, которые погибли в этих водах».
Кира смотрела на ревущую воду, чей звук оглушал даже отсюда – он была даже громче грохочущих волн Печали – и девушка осознала ее опасность. Кира покачала головой, предпочитая риск того, с чем они могут столкнуться на суше, риску в этих стремительных потоках.
Она осмотрела контуры реки и увидела место, где она сужается – один берег практически касался другого. Через нее было переброшен хорошо протоптанный мост в виде арки, что позволяло кораблям проходить по воде. Кира заметила что-то на ее берегах: небольшое деревянное сооружение, похожее на дом, выветрившееся, покосившееся, расположенное на краю реки. В единственном окне горели свечи, и Кира увидела десятки небольших лодок, привязанных вдоль берега. Оно было центром деятельности. Кира увидела выходящих оттуда мужчин на нетвердых ногах, услышала грубые крики и поняла – это таверна.
В воздухе доносился запах еды, который поразил девушку в самый живот, отчего ей было сложно сосредоточиться на чем-то еще. Кира задавалась вопросом, какие люди находятся внутри.
«Пандезианцы?» – вслух спросила она, в то время как Диердре тоже рассматривала здание.
Диердре покачала головой.
«Посмотри на те лодки», – сказала она. – «На них иностранные маркировки. Это путешественники, прибывающие из-за моря. Они плывут через Танис, чтобы срезать путь в Эскалон. Я много их повидала в Уре. Большинство из них – торговцы».
Когда Лео рядом с ней заскулил, Кира ощутила приступ голода, но она помнила предупреждение своего отца о том, что ей следует избегать других людей.
«О чем ты думаешь?» – спросила Диердре, очевидно, думая о том же самом.
Кира покачала головой, разрываясь между дурным предчувствием и желанием получить пищу и укрытие, скрыться от дождя. Она рассматривала таверну, прищурившись от тревоги. Ей не нравились звуки, раздающиеся в ее стенах. Это были крики пьяных мужчин, которые она могла узнать везде, поскольку росла единственной девочкой в форте, полном воинов. И Кира знала, что, когда мужчины пьяны, они ищут неприятностей.
«Мы привлечем ненужное внимание». – ответила Кира. – «Две девушки, путешествующие в одиночестве».
