Дженнифер Нельсен - Фальшивый принц
У Крегана глаза на лоб полезли.
— Умеешь больше, чем я?! Я не простой наездник, я дрессировщик. Диких лошадей объезжаю и с тобой тоже справлюсь.
Я не обратил внимания на его угрозу и сказал:
— Я могу ездить на том же, на чем и вы.
Креган усмехнулся:
— Меня ведь не проведешь, парень.
— А почему нет? — сказал Тобиас. — Если он говорит, что умеет ездить верхом, почему бы не проверить?
Креган посмотрел на Тобиаса, потом на меня и сказал:
— Ну хорошо. Ждите здесь, — и ушел обратно в конюшню.
— Спасибо, — сказал я Тобиасу.
Тобиас покосился на меня.
— Ты напрасно подумал, что я на твоей стороне, Сейдж. Просто я надеюсь, что ты получишь хороший урок.
Наше внимание привлек какой-то шум в конюшне. Я медленно покачал головой и пробормотал, обращаясь к Тобиасу:
— Ты ведь не думаешь, что у них здесь могут быть необъезженные лошади?
— Судя по звукам, здесь такие имеются, — сказал довольный Тобиас.
— Ты умеешь ездить верхом? — спросил меня Роден.
— Раньше ездил… Но какая разница, что объезженная, что необъезженная?..
— Большая, — решительно сказал Тобиас. — Вот я умею ездить верхом, но я не настолько глуп, чтобы вытребовать у Крегана необъезженную лошадь.
— Извинись и скажи Крегану, что готов учиться, — посоветовал Роден.
— Чтобы он потом каждый раз припоминал мне это? — спросил я. — Я проеду пару кругов. Все будет нормально.
Креган едва сдерживал смех, выводя лошадь из конюшни. Она пыталась встать на дыбы, и ему стоило немалых усилий вести ее под уздцы.
Он злобно усмехнулся.
— Так значит, можешь обойти меня?
Я отступил назад. Отец сотни раз предостерегал меня насчет моего длинного языка. Вероятно, ему следовало еще и давать мне ремня.
— Какая разница, могу или нет. Вы здесь учитель.
Это, кажется, его задело. Повысив голос, он приказал:
— Так вот, как твой учитель я велю тебе сесть на эту лошадь.
Я помотал головой:
— На этой я не поеду. Дайте мне объезженную, и я на нее сяду. Вы же понимаете, что проиграете в честной игре.
Креган подошел так близко, что я чувствовал его дыхание.
— Испугался?
— Да. — Я говорил правду. Лошадь была по-настоящему свирепа.
— Значит, самое время научить тебя смирению. Садись на лошадь, или ты ответишь за свои слова.
— Оставьте его! Сейдж просто много болтает, — сказал Роден.
Креган ткнул в Родена пальцем:
— Сейдж не поможет тебе в трудную минуту. И ты ему не помогай. — Затем взглянул на меня. — Если сейчас не сядешь на лошадь, следующие две недели не будешь ездить вообще. А Коннеру я скажу, что у тебя вообще ничего не получается.
Следующее мгновение тянулось бесконечно долго, наконец я взялся за поводья.
— Хорошо. Но помогите мне сесть в седло.
Креган рассмеялся:
— Не можешь самостоятельно даже взобраться на лошадь?
— Спор вышел о том, чтобы ездить, а не взбираться! Где, кстати, ваша лошадь?
Креган рассмеялся еще громче:
— Ты упадешь так быстро, что я не успею даже в седло вскочить.
Он придерживал лошадь, пока я садился верхом.
Лошадь тут же встала на дыбы, и мне пришлось вцепиться ей в гриву, чтобы не вывалиться из седла.
— Я не нравлюсь вашему скакуну, — стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, сказал я.
— Так ведь ты все умеешь, — сказал Креган, — вот и вперед! К тому же Буря — это она, — и со смехом шлепнул лошадь по крупу.
Буря неистово рванула вперед, подкинув меня в седле. Она дважды вставала на дыбы, и мне удалось удержаться лишь потому, что дьяволу, видно, было весело за нами наблюдать. Креган хохотал во весь голос. Может, Роден с Тобиасом тоже хохотали, сложно смотреть по сторонам, когда все вокруг неистово вращается. Я завопил и вцепился в гриву еще крепче, а лошадь вырвалась из крегановской хватки и бросилась наутек.
Буря неслась прямиком по направлению к дереву, будто знала, что низкая ветка поможет меня сбросить. Я вовремя пригнулся, чтобы этого избежать, и несколько тонких веток царапнули мои плечи, когда мы промчались под ними.
Где-то сзади Креган вопил, чтобы я вернулся, но Буря галопом мчалась все вперед и вперед. К тому времени когда Креган мог бы взять другую лошадь и пуститься в погоню, я должен был оказаться уже далеко. Я ехал верхом на лошади, которая неслась так быстро, что если бы я упал, ни за что не отделался бы только парой сломанных костей.
15
Уже начало темнеть, когда я услышал, что меня зовут. Сначала я не ответил. Они были не настолько близко, чтобы слышать меня, не имело смысла тратить жалкие остатки сил, которые у меня еще оставались.
Наконец Мотт приблизился настолько, что я увидел его за деревьями. Он был верхом и держал в руке фонарь.
— Дьявол тебя возьми, Сейдж, отзовись! Где ты?
— Здесь! — крикнул я. Я надеялся, что меня найдет именно Мотт. Если бы это был Креган, он, вероятно, в наказание выбил бы из меня дух. Мне казалось, что Мотт ненавидит меня меньше, чем Креган, и что с ним у меня был шанс выжить.
Он нашел меня лежащим на берегу реки, с ногами, наполовину погруженными в воду. Вода была холодной, и ноги давно онемели, но это было лучше, чем терпеть боль.
Мотт спешился и подошел ко мне.
— Вот ты где, — сказал он скорее с облегчением, чем со злостью. — Как ты забрался так далеко?
В памяти от этого осталось только расплывчатое пятно, и я не стал отвечать.
Мотт склонился надо мной.
— Я сказал Коннеру, что он глупец, если думает сделать из тебя принца.
— Принцы ездят в карете, не верхом, — сказал я.
— Если представляется случай, принц часто ездит верхом.
— Но не на такой лошади.
Мотт ухмыльнулся.
— Нет, не на такой. А где она?
— Убежала. Я даже не знаю, в какую сторону.
— Коннер придет в ярость. Он собирался ее объездить. Ты ранен?
— Думаю, отделался ушибами. Она остановилась попить воды, и я с нее свалился.
Мотт рассмеялся.
— Ты остался в седле, пока она мчалась, и свалился, когда остановилась? Креган будет хохотать всю ночь!
Я подтянул ноги к груди.
— Просто скажите ему, что я выдержал скачку. Или завтра он будет так же плохо учить.
— Прости, но рано или поздно тебе придется усвоить, что нельзя говорить что угодно кому угодно. Своим острым языком ты зарабатываешь неприятности на свою голову, эта — одна из них. Надеюсь, это будет твоим самым ценным уроком за сегодняшний день.
«Ценным уроком» оказалась боль, за которую никто не извинился. Таких уроков я получил за свою жизнь немало.
— Я замерз. Мы можем вернуться?
— У тебя порез на щеке.
Я провел по щеке пальцем, но в тени деревьев на грязной руке не различить было крови, даже если она там была. Но щека была сухой.
— Возможно. Но кровь не идет.
— Коннеру это не понравится. Он не станет представлять при дворе принца с порезами и ушибами по всему телу.
— Пустяки, еще заживет.
Мотт протянул руку, чтобы помочь мне взобраться на лошадь. Я уставился в землю, а потом поднял на него глаза.
— Мне нужна ваша помощь, Мотт. Коннер никогда не выберет меня таким, какой я есть.
Мотт взял меня за руку и помог сесть верхом.
— Какой ты сейчас — нет. Вернешься назад и отмоешься.
— Я пропустил урок фехтования?
— Его отменили, чтобы разыскать тебя.
— А ужин?
— Они как раз сидят за столом.
— Можно представить, что Роден и Тобиас наговорят обо мне Коннеру. — Только чудом он мог не разочароваться в своем прежнем мнении обо мне.
Мотт направил лошадь обратно к конюшням. Весенняя ночь была свежа, и я продрог в своей промокшей одежде. Мотту, видимо, было жаль меня, потому что остаток пути он рассказывал мне, как обращаться с необъезженными лошадьми. К несчастью, мысли мои были заняты другим, так что я пропустил большую часть лекции. А жаль, ведь то, что я все же услышал, показалось мне интересным.
Затем Мотт спросил:
— Почему тебя интересует Имоджен?
Я пожал плечами.
— Да так. А что?
— Она сегодня передала мне записку, в которой просила, чтобы ты перестал ее разглядывать. Так что повторю свой вопрос. Почему она тебя интересует?
— Да нет никакой причины, — настаивал я. — Просто у нее всегда такой озабоченный вид. Она здесь в безопасности?
Мотт немного замялся, потом сказал:
— Когда слуги видят, что одному из них уделяют больше внимания, они начинают завидовать. Это может быть опасно.
Я задумался.
— Вы хотите сказать, что когда я смотрю на Имоджен, я этим делаю ей хуже?
— Да, возможно.
От этого мне стало не по себе. Я просто хотел понять причину ее страха, а оказалось, что причина в том, что я на нее смотрел.
Вскоре мы добрались до конюшни, и Мотт сказал:
— Мы тут спорили о том, умеешь ли ты на самом деле ездить верхом.
