Миднайт Хилл - Аффи Алина

Они вышли из зала, прошли по помещениям и оказались в освещенном розовым неоном кирпичном коридоре. В конце прорезался свет от приоткрытых дверей на улицу. Роланд толкнул плечом Хьюго и кивнул вниз. Два пальца.

– Куда мы идем? – опасливо взглянув на брата, спросил Хьюго у Мелиссы.

– Поскорее, на хрен, отсюда, – сдавленным голосом ответила она.

Их ослепил свет фонарей. Среди стульев слонялись люди в костюмах и платьях, поднимая с земли свои вещи. Шатер был открыт. Ни одного Охотника. Впрочем, до того, как они застрелили Флеминг, тоже никого не было видно.

– Ты правда Охотница? – сиплым голосом спросил Ламмерт, не решаясь догнать Мелиссу, идущую впереди.

Она истерически засмеялась.

– Ты правда задаешь такие вопросы, Ламм? – Мелисса резко развернулась и вытянула вперед руки. Они сильно дрожали до самых локтей. – Сочту это за комплимент моей актерской игре.

На лицах братьев отобразились неясные эмоции, но они явно пытались осмыслить происходящее не меньше, чем сама Мелисса.

– Тогда зачем ты все это сделала? – спросил Роланд.

– Один вопрос глупее другого! – всплеснула руками Мелисса. – Чтобы спасти ваши задницы, черт возьми.

Они снова устремились вдаль от сцены по мощеной тропинке. Роланд с опаской оглядывался по сторонам. Столько деревьев и мест, где могут спрятаться те, к кому ведет Мелисса. Тела Ламмерта и Хьюго явно ломило от избиений, но они торопились за ней, не подавая виду.

– Просто то, что ты говорила, – раздался за спиной Мелиссы низкий голос, – звучало довольно убедительно.

– У меня было время подумать. К тому же это все Ламм. Он говорил, что чтобы тебя поняла псина, иногда нужно встать на четвереньки и зарычать, – Мелисса устало улыбнулась Ламмерту из-за плеча. – Вот я и несла то, что убедило бы Джули-Лу. Как вижу, на вас тоже сработало.

За кустами и деревьями было видно, как из дверей ночного клуба выходили люди.

– В таком случае, твоя жизнь под угрозой, – продолжил Роланд. Голос его звучал теплее, и Мелисса замедлила шаги, чтобы он с ней поравнялся. – Говорить, что ты Охотник, не являясь им, очень опасно. Ты не сможешь себя защитить.

Мелисса остановилась в тени раскидистого дерева и посмотрела на братьев. Она запахнула пиджак и скрестила руки на груди, чтобы они перестали дрожать.

– Мне плевать, – ломким голосом произнесла она. – Мне уже плевать на все. Мама звонила и сказала, что мы уезжаем из Миднайт Хилла на следующей неделе. Навсегда. Так что… – сердце защемило от печально распахнутых глаз Ламмерта и Хьюго. Даже Роланд нахмурился. – Мне было нечего терять, – Мелисса замялась. Она с трудом дышала. – Есть попить?

Ламмерт медленно распахнул окровавленный пиджак и приподнял из кармана флягу. Мелисса выхватила ее и глотнула залпом. Сморщилась от крепости, выдохнула и еще за пару глотков осушила ее, протянув Ламмерту.

– Как ты пьешь эту дрянь? – сморщено прохрипела она.

– Не так ловко, как ты, – пробубнил удивленный Ламмерт.

– Почему ты вообще ввязалась? – встрял Роланд.

– Потому что вы – мои друзья! Даже ты, – Мелисса с вызовом взглянула в серые глаза. – Я могла уйти, ты прав. Я попала в коридор. Мы долго сидели там, а потом двери распахнулись. Вошла женщина в маске, сказала, что можно идти. Я попалась ей на глаза, видимо, потому, что долго не могла подняться, когда другие уже ломились наружу. Она сказала, что есть внутренний зал, попросила открыть его и всех выпустить. Вы были в том зале. Я долго стояла и не решалась войти, – голос Мелиссы все ослабевал, глаза увлажнялись с каждой фразой. – Думала, к черту все. Я, наконец, могу просто сбежать из чертового Миднайт Хилла. Могу больше не защищать и не защищаться. Но мне показалось, что, если я не войду… прямо сейчас не войду, случится что-то страшное, – Роланд и Хьюго переглянулись. – Женщины-охотницы тоже бывают, – она постаралась улыбнуться, – вот я и подумала…

Слезы побежали по красным щекам. Все тело предательски задрожало, и Мелисса судорожно захватила ртом воздух, бессильно и тихо завыв. Хьюго сделал шаг вперед и слегка приобнял ее. Мелисса тут же перестала сдерживаться, заплакала навзрыд и уткнулась ему в плечо, крепко обхватив его широкую грудь. Хьюго незаметно морщился от боли в израненных ребрах. Он нежно прижался к ней, заметив, какие маленькие и хрупкие у нее плечи. Ламмерт накрыл их обоих длинными руками, поставив подбородок на голову брата. Роланд наблюдал за ними, сжав губы.

– Думаю, ты спасла нам жизни, Мелисса, – произнес он, будучи неуверенным, что она слышит его сквозь свои рыдания. – Спасибо.

XIII

Декабрь, 1898

Пол не помнил, как оказался здесь. Кажется, он отпустил кучера де Лордесов у трактира. Напился. Украл лопату.

«Эвелина Блэквуд. 1875–1897».

Могилу освещали только два далеких фонаря у часовни. Громоздкие плиты выстраивались нестройными рядами, как стариковские зубы. В сумерках любой скрип стволов в лесу отзывался тревогой в сердце. Пол водрузил шляпу на памятник и покрепче ухватил горлышко бутылки. Он, кажется, в сотый раз огляделся и убедился, что на кладбище нет больше ни одной живой души. Горький виски обжег горло. Пол поднял лопату и холодными пальцами сжал черенок.

До завтра он должен был сделать выбор: стать мерзким предателем или умереть. У него не было сомнений, что О’Коннелл придет по его душу и в Нью-Дарши. Пол очистил могилу от снега и вогнал лопату в мерзлую землю. Он еще никогда не понимал своих умалишенных пациентов так отчетливо.

Верхний слой земли дался особенно сложно. Пол дробил лопатой твердую почву, не забывая подбадривать себя глотком виски. Мышцы разогрелись, работать будто бы становилось легче. Вскоре Пол набросил пальто на выгравированное имя Эвелины Блэквуд.

Солнце село, еще пока Пол бродил по кладбищу в поисках нужной могилы. Запорошенная снегом хвоя шелестела в лесу так громко, что ему казалось, будто все мертвецы собрались обсудить его дьявольское мародерство. Хруст веток, одинокие выкрики птиц и завывание ветра между стволов – Пол дергался от любого звука, сбивая темп работы.

Он погружался в землю все глубже. Бутылка виски давно опустела, а тьма стала такой вязкой, что Пол видел только собственную лопату. Костюм цвета индиго был весь в земле. У основания пальцев лопнули мозоли, кровь впиталась в перчатки. Он не знал, сколько часов копал, когда лопата уткнулась в крышку гроба, но этот деревянный стук заставил его смеяться. Дребезжащий хриплый смех со дна ямы всполошил воронов на ограде. Пол стал расчищать поверхность под своими ногами, выгребая землю. Он нащупал треснувшие доски. Крышка была разломана. Пол замахнулся лопатой изо всех сил, стиснув зубы до скрипа, и вонзил острие в гроб, проломив его внутрь. Доски провалились под его весом.

Гроб был пуст.

Пол рухнул в доски на колени, ощупывая поверхность ладонями. Подушка была где-то посередине, одеяла разорваны и скомканы. Пол больше не мог сдерживать слезы. Он стянул перчатку. Горячие израненные пальцы нащупали глубокие царапины на внутренних стенках гроба.

Пол засмеялся. Слезы обжигали щеки. Он уселся прямо в этих обломках на дне разрытой могилы и запрокинул голову. На черном небе ярко блестели сотни красивых звезд…

Он зарыдал. Потом закричал. Лес ответил ему таким душераздирающим воплем, что Пол не сразу понял, что это всего лишь эхо его собственных терзаний. Земля морозила спину, доски впивались в бедра. Эта яма была не только снаружи, но и внутри Пола. Мерзкая мерзлая земля. Тьма, в которой ничего не видно.

Земляные стены давили. Они казались куда выше, чем есть на самом деле. Сверху мерно опускались снежинки, тая на влажных щеках и лбу. Пол чувствовал, что его мысли больше ему не принадлежат. Его тело тоже – оно напилось и разрыло могилу. Его личности больше не было в его мозгу. Его личности больше не существовало.