Миднайт Хилл - Аффи Алина

Мысли о том, что мир устроен иначе, чем он верил, не были четкими, словно их шептал кто-то другой. Пол никогда не предполагал, что его сознание может так безжалостно издеваться над ним. Он считал себя адекватным, но пустая разрытая могила, в которой он сидел, говорила об обратном.

В темноте он услышал шаги. Инстинктивно Пол встал на ноги. Мышцы ныли. Фонари все еще разрезали светом темень. Пустая бутылка поблескивала на земле. Тело трясло от холода и усталости. Взгляд уткнулся в мужской недвижимый силуэт в отдалении. Пол перестал дышать, и сердце ответило ему удушающим давлением. Силуэт можно было бы принять за статую, но ветер развевал полы длинного плаща. Похоже, что смотритель кладбища пришел на его крики. Нужно было срочно убираться.

Мужчина сделал шаг, и Пол с удивительной ловкостью выскочил из могилы. Он побежал вдоль забора, но тело не слушалось, и ладони напарывались на пики ограды, стараясь удержать его на ногах. Легкие шаги стремительно продавливали снег, нагоняя его. Что-то животное наполнило Пола. Он чувствовал себя маленьким зверем, бегущим вперед из-за инстинкта, а смотритель был грозным волком. Сердце колотилось как у крошечной мышки. Глаза всматривались в темноту в поисках укрытия. Пол перелез через забор, обернулся и увидел хищника, от которого удирал. Смотритель с красными горящими глазами за два шага нагнал его и со звериным шипением взлетел, перепрыгнув ограду. Пол сжался и закрылся локтем, готовый почувствовать боль собственной рвущейся плоти, но сверкнуло лезвие, и преследователь нечеловечески завыл, отскочив назад.

Перед Полом возникла низкая фигура, без промедления бросившаяся на замешкавшегося врага с поднятым клинком. Мужчина зашипел, обнажив длинные клыки, и ощетинился, как дикий кот. Глаза горели алым, как раскаленные спичечные головки. Он так быстро двинулся вперед, что Полу показалось, будто тот на мгновение растворился в воздухе, но клинок оказался быстрее и рассек руку в предплечье. Существо резко взвыло, рука качнулась как маятник, держась на одном лоскуте мяса. Демон схватился за плечо и рванул вдоль могильных плит, растворившись в пространстве, словно наваждение.

Каришма обернулась. От ее блеснувших золотом глаз Пол будто вспомнил, кто он есть. Он был так счастлив. В ножнах все же оказался клинок.

– Живой? – спросила она, вытирая кровь с лезвия уголком плаща.

Пол не смог даже кивнуть. Он только пошире расставил ноги, чтобы не рухнуть на землю. Голова затрещала от потока нахлынувших мыслей. Его мыслей. Он снова он, безалаберный прощелыга с алкогольной зависимостью, который буквально отрыл правду ценой собственной человечности. Страх, до этого словно витавший вокруг с частичками воздуха, теперь пронизывал каждую косточку. Пол не мог оторвать глаз от Каришмы, будто именно ее присутствие помогло ему вернуть рассудок.

Девочка отошла на пару шагов и нагнулась. Очистив от снега находку, она положила в карман отрубленный палец. Каришма пошла вдоль ограды. Пол забрал пальто с могильной плиты Эвелины Блэквуд и поспешил за ней.

Было слишком тихо. Даже птицы замолкли. Только неспешные детские шаги проминали обледеневший снег. Каришма держала меч наготове. Клинок слегка изгибался и имел квадратное окончание, как у долота. Они шли к фонарям. В их свете Пол заметил, что вдоль лезвия тянется гравировка из незнакомых символов.

Вдвоем они вышли на широкую кладбищенскую дорогу, и только здесь Каришма убрала меч в ножны. Пол все еще шел, уткнувшись взглядом в ее спину, маленькую и хрупкую, но дававшую такое чувство безопасности, которое на этом дьявольском кладбище не предоставили бы ему ни часовни, ни кресты.

– Значит, все правда, – прохрипел Пол, но Каришма не отреагировала. – Мертвецы встают из могил.

Она кивнула.

– Он хотел меня убить?

– Нет, поздороваться, – с издевкой ответила Каришма.

– Как ты здесь оказалась?

– Присматривала за тобой.

Пол остановился. Клубы пара валили изо рта от его тяжелого дыхания.

– Как давно?

– С тех пор, как ты, вооруженный лопатой, пришел на кладбище, – она тоже остановилась и обернулась.

Каришма все еще обхватывала пальцами эфес из слоновой кости. Она слегка прищурилась, уставившись в глаза Пола.

– Могла бы помочь с могилой, – он ухмыльнулся.

Серьезное лицо девочки вдруг расслабилось, губы неловко растянулись в улыбку.

– Еще чего. Испортила бы впечатление.

Легкий смех немного расслабил скованное страхом тело. Они смотрели друг другу в глаза. Улыбка Пола вдруг скривилась.

– Спасибо, что спасла мне жизнь, – дрожащим голосом произнес он.

– Будешь должен, Полгаст, – она схватила его за локоть и повела дальше. Тепло ее руки обожгло продрогшее тело.

– Почему ты так странно называешь меня?

– Потому что так тебя зовут, разве нет?

– Пол Гаст. Два слова. Зови лучше просто Полом.

– Сама решу, как тебя называть, Полгаст.

Вскоре Пол сидел в мягком кресле, закутавшись в плед с головой. В темных глазах отражались искры, беспокойно выпрыгивавшие из камина. Каришма сидела на полу, сложив ноги по-турецки. Она задумчиво ворошила поленья кочергой.

В коридоре послышались шаги и громкий шепот. Пол хлюпнул носом и вжал голову в плечи сильнее. Только треск пламени и приближающийся топот нарушали тишину, преследовавшую их с Каришмой с самого кладбища.

Дверь со скрипом распахнулась. Очки Альфреда блеснули в свете огня. Он стоял в подпоясанном домашнем халате и беспокойно смотрел на обернувшихся Пола и Каришму. За его плечом стоял Джеймс, который и впустил их в дом ранним утром, когда солнце еще не встало. Сейчас за окном разгорался рассвет, но окна были зашторены, и только камин освещал лица присутствующих.

Джеймс прошептал на ухо хозяину, что будет неподалеку в случае чего, и закрыл дверь. Альфред так и стоял у входа в гостиную, с подозрением изучая Пола. Никто не решался заговорить первым, поэтому Альфред неспешно подошел ближе и сел на край противоположного кресла.

– Я полагал, что мы больше не встретимся, доктор Гаст, – строго произнес Альфред.

Пол облизал обветрившиеся губы и тряхнул головой. Темные волосы упали на лоб. Альфред откинулся в кресле и скрестил пальцы.

– Я раскопал могилу Эвелины Блэквуд, – сказал тот.

Глаза Альфреда округлились. Он перевел взгляд на Каришму, но та лишь обыденно кивнула, ткнув очередной брусок в камине.

– Она пуста, Альфред, – Пол заглянул ему в глаза. – Пуста. Исцарапана изнутри.

Альфред поджал губы и насупился, задумчиво кивая. Пальцы беспокойно взялись за атласный пояс халата, начав мерно мять его.

– Я, – слезы вновь скопились в уголках глаз, хотя Пол думал, что выплакал их на годы вперед. – Я ведь не верил вам. Я вообще не дипломированный врач, – вдруг выдал он сорвавшимся голосом. – Я только хотел заработать денег. Обманом. Я недостойный врач, недостойный друг, и все же, – Пол неуверенным жестом убрал волосы с лица и подвинулся на край кресла, ближе к Альфреду, – теперь я знаю, что вы правы во всем. Я чувствую, что оставил на дне могилы труса. Хотя мне страшно, очень страшно. Но у меня больше ничего не осталось. Единственное, как я могу искупить вину, – это бороться бок о бок с вами. Альфред, – Пол собрал последнее мужество где-то в гортани, чтобы суметь сказать самое важное, – я прошу у вас прощения. Простите меня. Мне так жаль.

Альфред нервно поднялся из кресла, и Пол повторил его движение. Они сошлись где-то посередине, у жара камина. Плед соскользнул с плеч Пола, когда они пожали руки. Это длилось всего мгновение, потому что Альфред вдруг крепко обнял Пола. От этого жеста он обмяк. Губы задрожали от мерных похлопываний по спине.

– Вы достойный друг, Пол, – нетвердым голосом сказал Альфред. – Вы проявили смелость и преданность ради меня. Я ценю эти качества. Все ошибаются. Главное, что ваше сердце доброе. Я сразу это почувствовал.

– Ой, два взрослых мужика, а такие сопли развели, – вдруг вставила Каришма, хотя и наблюдала с легкой ухмылкой.