Кассандра Клэр - Что купить Сумеречному охотнику, у которого все есть (и с которым ты все равно не встречаешься официально)
Она будет стоять рядом с ним. Она любила своего брата.
— Рад это слышать, — сказал Магнус.
Он знал, что Изабель Лайтвуд была красивой, и думал, что она казалась сильной и смешной — знал, что с ней он был бы не против выпить или устроить вечеринку. Но он не знал, что в ней таились глубины преданности и любви.
У него не было большого опыта по части чтения сердец Сумеречных охотников под их гладким ангельским высокомерным притворством. Должно быть, поэтому Алек так сильно его удивил, доставил ему неприятности, так что Магнус наткнулся на чувства, которые не планировал развивать. В Алеке вообще не было притворства.
Изабель кивнула, будто поняла, что Магнус ей говорил.
— Я подумала, что важно сказать кому-то об этом в его день рождения, — проговорила она. — Я больше никому не могу этого сказать, хотя хотела бы. Мои родители или Клав не будут меня слушать. — Изабель поджала губы, говоря о родителях и Клаве. Она все больше и больше нравилась Магнусу. — Он никому не может рассказать. И ты никому не скажешь, хорошо?
— Это не моя тайна, чтобы ее рассказывать, — ответил Магнус.
Может, ему и не нравилось скрываться, но он не раскроет чьего-то секрета. И меньше всего он рискнул бы причинить Алеку боль или страх.
— Он тебе правда нравится, да? — спросила Изабель. — Мой брат?
— О, ты имеешь в виду Алека? — ответил Магнус. — Я подумал, ты имела в виду моего кота.
Изабель засмеялась и пнула шпилькой одну из дверей шкафчика, небрежно и блистательно.
— Хотя ладно, — сказала она. — Нравится.
— Мы будем говорить о мальчиках? — поинтересовался Магнус. — Я не понимаю и, честно говоря, не готов. Ты не могла бы прийти в другой раз, когда я буду в своей пижаме? Мы бы сделали друг другу маски для лица, заплели волосы, а потом и только потом, думаю, я сказал бы, что считаю твоего брата совершенно сказочным.
Изабель выглядела довольной, даже немного озадаченной.
— Многие западают на Джейса. Или меня, — беспечно добавила она.
Однажды об этом Алек сказал Магнусу, выглядящему потрясенным, что маг, может, надеялся увидеть Джейса вместо него.
Магнус не планировал говорить о том, почему он предпочитал Алека. У сердца имелись свои причины и редко разумные. Возможно, можно спросить, почему Клэри не создала забавный любовный треугольник, влюбившись в Алека, поскольку тот был — в соответствии с предвзятым мнением Магнуса — невероятно красивым и постоянно сердито поглядывал в ее сторону, что некоторым девушкам нравилось. Нам нравятся те люди, которые нравятся.
На все это у Магнуса было много причин. Нефилимов охраняли, Нефилимы высокомерны, Нефилимов избегали. Даже Сумеречные охотники, которых встречал Магнус и которые ему нравились, каждый, являлись проблемным сливочным мороженым с темной загадочной вишенкой сверху.
Алек не был похож на тех Сумеречных охотников, которых раньше встречал Магнус.
— Можно посмотреть твой кнут? — спросил он.
Изабель моргнула, но следует отдать ей должное, она не стала возражать. Она размотала кнут из электрума и на мгновение намотала всю его серебряно-золотую длину вокруг рук, как ребенок, играющий в «веревочку»[3].
Магнус осторожно взял кнут, положил на ладони, как змею, и поднес к двери шкафа, который открыл. Он достал специальное зелье, за которое заплатил непомерную цену и берег для особенных случаев. У Сумеречных охотников имелись руны для защиты. У магов — магия. Магнусу всегда его магия нравилась больше. Руны могли носить только Сумеречные охотники, а он своей магией мог поделиться с любым. Он посыпал зельем — пыль фей и кровь, взятые во время одного из старых ритуалов, гематит, морозник и что-то еще — на кнут.
В самый крайний случай это оружие не подведет тебя, в самый мрачный час это оружие победит твоего врага.
Когда Магнус закончил, он поднес кнут обратно Изабель.
— Что ты с ним сделал? — спросила она.
— Я придал ему дополнительной силы, — сказал Магнус.
Изабель, прищурившись, посмотрела на него.
— И для чего ты это сделал?
— А для чего ты пришла ко мне и сказала, что знаешь обо мне и Алеке? — спросил Магнус. — Это его день рождения. А значит, что люди, которые заботятся о нем, хотят дать ему то, что он желает больше всего. В твоем случае, признание. В моем — я знаю, что самая важная вещь для него в этом мире, чтобы ты была в безопасности.
Изабель кивнула, и их глаза встретились. Магнус сказал слишком много и беспокоился, что она увидит больше.
Она спрыгнула со стойки, подошла к небольшому кофейному столику с гипсовой поверхностью и что-то написала в его блокноте.
— Вот мой номер.
— Можно поинтересоваться, для чего он мне?
— Ну, ничего себе, Магнус. Я знала, что тебе сотни лет и все такое, но я надеялась, что ты идешь в ногу с современными технологиями. — Изабель протянула ему свой телефон, чтобы проиллюстрировать свои слова, и помахала им. — Чтобы ты мог позвонить мне или написать. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь Сумеречного охотника.
— Мне понадобится помощь Сумеречного охотника? — недоверчиво переспросил он. — За… ты права, за сотни лет — позволь мне сказать, почти неизменно бывало наоборот. Полагаю, тебе захочется получить мой номер в ответ, и я также готов поспорить, основываясь на не более чем мимолетном знакомстве с твоим кругом друзей, что когда ты попадешь в неприятности, тебе очень сильно понадобится моя профессиональная магическая помощь.
— Ага, может быть, — с небрежной улыбкой проговорила Изабель. — Я известна как нарушитель порядка. Но я дала тебе свой номер, не потому что мне нужна магическая помощь, и, ладно, я понимаю, что Верховный Маг Бруклина, возможно, не нуждается в помощи кучки несовершеннолетних Нефилимов. Я подумала, что если ты важен для моего брата, мы могли бы пообщаться. И подумала, что тебе захочется иметь мой номер, если… если тебе нужно будет со мной связаться по поводу Алека. Или мне нужно будет связаться с тобой.
Магнус понял, что эта девушка имела в виду. Его номер было довольно просто заполучить — он имелся у Института, — но давая ему свой собственный, Изабель предлагала свободный обмен информацией о безопасности Алека. Нефилимы вели опасный образ жизни, гоняясь за демонами, преследуя в Нижнем мире нарушителей закона, их отмеченные рунами, по-ангельски быстрые тела — последняя линия обороны для мира смертных. Во второй раз, когда Магнус увидел Алека, тот умирал от яда демона.
Алек мог умереть в любое время, в любом бою. Изабель — единственная из Сумеречных охотников, кто знает наверняка, что происходит между Магнусом и Алеком. Она — единственная, кто знала, что если Алек погибнет, то нужно будет сообщить Магнусу.
— Хорошо, — медленно произнес он. — Спасибо, Изабель.
Девушка подмигнула ему.
— Не нужно меня благодарить. В скором времени я сведу тебя с ума.
— Буду ждать, — сказал Магнус, когда она зацокала на своих высоких каблуках, используемых в качестве оружия. Он восхищался теми, кто умел совмещать красоту и пользу.
— Кстати, этот демон залил слизью весь твой пол, — сказала Изабель, высовывая из-за двери голову.
— Привет, — сказал Эльяс, помахав ей своим щупальцем.
Изабель с презрением посмотрела на него, потом подняла бровь в сторону Магнуса.
— Просто подумала сообщить тебе, — сказала она и закрыла дверь.
* * *— Я не пон-н-н-нимаю смысла твоего подарка, — сказал Эльяс. — Он даже не узнает о нем? Тебе нужно было просто прийти с цветами. Красные р-р-р-р-розы очень романтично. Или, возможно, тюльпаны, если ты думаешь, что розы говорят, что он тебе нужен только для с-с-с-секса.
Магнус лежал на своем золотистом диване и созерцал потолок. Солнце на небе стояло низко, вспышка золотой краски небрежной рукой чертила над нью-йоркским горизонтом. Фигура демона все больше и больше становилась желеобразной, когда день убывал, пока ничего не осталось, кроме кучи слизи. Возможно, Каролина Коннор никогда не вернется. Возможно, Эльяс теперь будет жить с Магнусом. Он всегда думал, что Рафаэль Сантьяго — самый худший из возможных соседей. Возможно, его мнение будет опровергнуто.
С огромной тоской, которая удивила его, он жалел, что Алека здесь нет.
Магнус вспомнил город в Перу, название Кечуа которого означало «тихое место». Он вспомнил еще более ярко, как непристойно напился и в то время был несчастлив своим огромным горем, и сентиментальные мысли, повторяющиеся на протяжении многих лет, как незваные гости, ломящиеся в двери: для такого, как он, не было мира, не было тихого места и никогда не будет.
Он обнаружил, что вспоминает, как лежал в постели с Алеком: в одежде, развалившись в кровати одним ленивым днем, Алек смеется, его голова запрокинута назад, знаки, которые Магнус оставил на горле, отчетливо видны.
