Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина

Я примерился. Мешок хлеба ему на спину не умещался – все-таки, не вьючная лошадь. Узел с вещами и обувью тоже соскальзывал. Пакет с шоколадом тем более было невозможно на него установить.

Проблему решил сам Форрест: он просто подошел и взял в зубы тот сверток, в котором были отбивные.

– Э! – возмутился я. – Это не тебе!

Но, на удивление, Форрест не собирался есть мясо. Хотя оно наверняка умопомрачительно пахло – для собаки уж точно. Но пес стоически сдерживал порыв сожрать ношу.

– Ну, смотри, – сказал я. – Не ешь, это для твоей хозяйки.

Форрест опять выдал свой фирменный “фырк”. Я же забросил за спину мешок с хлебом, просунул руку в узел с одеждой и той же рукой взял пакет с шоколадом. Идеально!

В таком виде мы дошли до “Толстого кабачка”. Там уже было тихо и почти пустынно – только Палыч выпроваживал какого-то засидевшегося пьянчужку. Тот был уже настолько пьян, что даже разговаривать разучился, но выходить упорно не желал. Впрочем, пинок под зад его в итоге направил в нужную сторону.

– Ну что там, Лиза еще долго? – спросил я у Палыча, когда тот освободился.

– Ого! Ничего себе ты прибарахлился, – хмыкнул он, оглядев мою ношу. – А Лизки нету.

– Как это нету? – не понял я. – Не могла же она без меня уйти!

Мы с Форрестом переглянулись.

Вообще, Лиза могла, конечно – была в ней приличная доля авантюризма, а умение открывать порталы сделало ее почти бесстрашной. Но она же сама просила за ней зайти! Или не просила?

– Ну вот так: нету ее, – повторил Палыч. – Давай, до завтра. Спать уже пора.

И он, махнув мне рукой, скрылся в “Толстом кабачке”, задвинув засов.

– Ну блин, Лиза! – выругался я в пространство.

Однако выбора не оставалось – пришлось топать домой.

На обратном пути, проходя мимо храма, я слышал, как из брошенной деревни доносятся какие-то шумы – то ли боевые крики, то ли ругань. А может, и то, и другое. Похоже, крысы уже вышли на охоту, и Барон со своими приспешниками сейчас тренировались защищать свою жизнь.

“Ничего, им полезно, – подумал я. – Как раз противник по уровню”.

Я не стал тут задерживаться – все равно бы не докричался, слишком далеко. Так что обошел нашу импровизированную тюрьму по грунтовой дороге и поднялся на холм, где стоял приют.

– Я дома! – негромко сказал я, входя в кухню и ставя свою ношу на пол. Форрест также занес узелок, аккуратно положил его на лавку и выскользнул на улицу, пока его не вытурили.

– Ой, Кирилл, – обрадовалась Агафья, которая задремала за столом, подперев голову, но проснулась от моего голоса. – А где Лиза?

– А она не дошла, что ли? – тупо спросил я, хотя прекрасно видел: на столе нетронутый котелок каши. Лиза не могла лечь спать, не наевшись после смены.

У меня внутри что-то нервно ёкнуло.

– Нет, не дошла, – уже растерянно сказала Агафья, а потом до нее дошло: – Ой…

Вот именно – ой. Ой-ой-ой! И полный набор Лизиных любимых ругательств сверху!

– Это детям, – я мрачно бахнул на стол пакет шоколада. – Вернусь, когда Лизу найду.

– Кирилл, так ведь ночь… – начала было Агафья, но смолкла. Потому что кому еще идти на поиски, как не мне?

Глава 42

Лиза

Я просыпалась с трудом. Голова была ватная, и мысли в ней будто застревали.

А еще мне было слишком тепло и уютно. Когда лежишь на мягкой перине, укрытый теплым одеялком, а где-то рядом приятно тикают механические часы, так и хочется поспать еще немного. Однако именно это ощущение уюта меня и взбодрило.

Резко открыв глаза, я поднялась и села, напугав какую-то женщину, что дремала на стуле подле кровати.

– Ох ты ж хоспаде! – пробормотала она, а затем подскочила и вылетела в коридор с криком: “Она проснулась!”

Я же огляделась. Помещение было незнакомым. Интерьер в нем был такой, что на язык просилось слово “горница”: бревенчатые опиленные стены, повсюду салфеточки с кружевами, шторки “Ришелье”, вазочки с гжелью, полосатые половики на полу. Все такое старинное, но при этом не старое.

– Где я, блин? – невольно пробормотала я, спуская ноги с кровати.

На мне оказалась длинная ночнушка с кружавчиками по подолу. Старая одежда куда-то делась, но рядом на спинках стульев были подготовлены платье, комбинация на завязках и несколько белых юбок.

Котелок у меня варил с трудом, так что я еще с полминуты тупо пялилась на вещи, пытаясь уловить ускользающую мысль. А мысль была о том, что вещи явно для меня и их можно надеть.

Когда это до меня дошло, я огляделась и почти сразу нашла неподалеку ширму с китайскими мотивами. Пожала плечами, взяла вещи и пошла туда переодеваться.

Когда я вышла из-за ширмы, то мой взгляд сразу зацепился за большое зеркало в деревянной раме. Я подошла к нему и вгляделась. Выглядела я посвежевшей и похорошевшей. Только на брови виднелась корочка запекшейся крови.

Недоуменно нахмурившись, я потрогала это место и ощутила легкое воспаление. А потом вспомнила.

Вспомнила, что этой бровью я треснулась о стул, падая. А упала, потому что начала терять сознание. А сознание от меня ушло, потому что кто-то, подло подобравшись со спины, прижал к моему лицу вонючую тряпку. И этот кто-то был…

– Палыч, сцука! – я сжала кулаки.

Я еще не поняла толком, что произошло, но вряд ли это было что-то хорошее. Ведь даже добро, причиненное против воли, уже ни разу не добро. И те, кто его наносят, должны сидеть в тюрьме. Которая у меня, кстати, есть!

Я мрачно ухмыльнулась, уже представив план мести. А потом вдруг похолодела и схватилась за грудь.

Амулет, где он?!

– Фу-у-ух, – с облегчением протянула я, найдя его на своем законном месте. Но перетрусить успела знатно – аж коленки задрожали и живот скрутило. Подумать только: я могла лишиться своей имбовой способности и превратиться в хилую девчонку, которую каждый может поиметь в любом смысле! Бррр!

Меня передернуло. Тем временем в дверь постучали, а затем женский голос спросил:

– Барыня, к вам можно?

Барыня? Это я, что ли? Ну у них тут и лексикон.

Оглядевшись, я не обнаружила в комнате других претенденток на это сомнительное звание, так что сказала:

– Да, можно.

Дверь тут же скрипнула, и в щели появилось лицо какой-то тетки. Вроде бы, той самой сиделки, которую я спугнула.

– О, вы уже оделись? – удивилась она.

– Ну, не голой же ходить, – развела я руками. – А что, нельзя было?

– Да нет, можно, – тут же смутилась тетка. – Просто я как раз пришла помочь. Ну, дайте я вас хоть причешу.

Я пожала плечами, совершенно не возражая.

Тетка усадила меня на скрипучий “венский стул”, причесала и принялась заплетать что-то вроде “корзинки”. Парикмахер из нее вышел так себе: дергала многовато. Зато информатор получился отличный, потому что на вопросы она отвечала, почти не задумываясь, явно отличаясь природной склонностью к болтовне и сплетням.

– Что это за место? – спросила я у нее первым делом.

– Дык барина Петра Сергеича Лужина старая усадьба, – тут же пояснила женщина. – Тута еще отец его жил, Сергей Михалыч. Хороший был человек, жаль, что помер.

– Лужина? – ухватилась я за знакомую фамилию. – Это купца, что ли?

– Его самого! – обрадовалась женщина. – Петра Сергеича все знают – еще бы не знать. Такой большой человек! У него даже автомобиль есть. Да не развалюха кака перепродажная, а прямо-таки с конвейера – новенький “Урал”! Лично на нем с самого Миассу ехал! Ой, меня б кто хоть раз покатал…

– А я тут как оказалась? – задала я не менее важный вопрос, перебив ее мечтания.

– Не знаю, – вроде бы искренне сказала женщина. – Вас, барыня, вчера уже спящей занесли, велели переодеть и ждать, пока проснетесь. А как проснетесь – барину сказать.

– Понятно, – я задумчиво постучала пальцем по подбородку.

Картина вырисовывалась вполне ясная. Вчера в самый разгар смены Палыч послал меня на кухню. Но стоило мне зайти за занавеску, как он тут же чем-то меня “отключил”. А может, и не он. Но точно с его подачи!