Салли Грин - Половинный код. Тот, кто убьет
— От тебя всегда так хорошо пахнет, Натан. — Потом, словно забыв обо мне, начинает расспрашивать Габриэля, как там в Женеве.
Охотники, похоже, превратили город в свою базу и прочесывают окрестности; по словам Пайлот, они ищут следы, которые приведут их к сыну Маркуса. Меркури, похоже, довольна тем, что коттедж находится далеко от них и о квартире в Женеве тоже еще не пронюхали.
После ужина она говорит:
— Как, по-твоему, у меня другие глаза, Натан?
— Таких глаз, как ваши, я еще не видел. — Когда глядишь в них, то кажется, будто заглядываешь в пустые глазницы черепа, такая в них чернота, но время от времени в этой черноте словно вспыхивают далекие молнии.
— Ты ведь встречал не много Черных?
— Нет. — Я поворачиваюсь к Розе. — Зато я встречал Белых Ведьм.
— Да, Роза редкая Белая Ведьма. Необычайно одаренная и способная.
Роза тут же заливается краской.
Меркури продолжает:
— Роза — Белая Ведьма по рождению, но теперь она мне как дочь. В душе она самая настоящая Черная Ведьма. А вот ты, Натан, телом как будто Черный, но насчет твоей души я сомневаюсь. Черная она или нет?
— Откуда мне знать? Я же говорю, я никогда раньше не видел Черных Ведьм.
Меркури содрогается всем телом и испускает дикий вопль, похожий на эхо, мечущееся в пещере.
— Хорошенькая у нас тут подобралась компания.
Я откидываюсь на спинку стула и рассматриваю Меркури. Она до жути худая. Но при этом совсем не слабая, вот уж нет. Даже ее серая, почти прозрачная кожа выглядит неуязвимой для пуль. Да, она худая, как железный лом, и хрупкая, и, может быть, с нее уже песок местами сыплется, но при этом она так же холодна и бессердечна, как тот самый лом. Ее непокорные серые волосы представляют собой спутанную массу, седые пряди мешаются в ней с черными, по бокам они заплетены в косички, сзади собраны в пучок, который пронзают длиннющие шпильки, и Меркури то и дело вынимает одну из них, чтобы покрутить в пальцах.
На ней длинное серое платье, сшитое из чего-то вроде шелковых лоскутков, часть из них без конца находится в движении, как будто она под водой и ее омывают невидимые течения.
Мне хочется узнать, что она знает о моем отце, но сегодня я буду придерживаться только темы моего Дарения. И начинаю так:
— Благодарю вас за доброту, Меркури. За то, что присмотрели за мной, дали мне приют, — ну прямо сама вежливость.
Она склоняет голову, словно соглашается со мной. Ее платье танцует вокруг нее еще быстрее.
— И за ваше согласие дать мне три подарка.
И снова она отвечает мне наклоном головы, а потом говорит:
— Твой день рождения скоро.
— Восемь дней.
Она кивает.
Я продолжаю говорить.
— Мне бы хотелось тоже подарить вам что-нибудь, просто в знак признательности. Возможно, даже дважды, один раз до церемонии, второй раз после.
— Это вполне уместно. Да. Небольшой залог твоей признательности до.
— С удовольствием. Может быть, я могу…?
Молчание.
Ох, и любит она играть в эти игры.
Еще немного помолчав, она говорит:
— Мне нужна информация.
Я жду. Тоже молчу. Потом спрашиваю:
— О чем-то конкретном?
— Конечно.
Меркури ставит локти на стол, ее пальцы трутся друг о друга, вдруг откуда-то выскакивает длинная шпилька и начинает вертеться меж них.
— Оставьте нас. Вы, двое, выйдите. — Она отдает Габриэлю и Розе приказ, даже не глядя на них, ее глаза устремлены на меня. Стоит им выйти, как окна и дверь дома начинает сотрясать ветер.
Меркури вертит шпильку на кончике пальца.
— Первая моя просьба проста… так, сущая чепуха. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о своих татуировках.
— А вторая?
— Немного потруднее… но, наверное, не для тебя.
Она протыкает шпилькой стол, а потом тянет ее и раскачивает из стороны в сторону до тех пор, пока та не выскакивает обратно.
— Я не могу согласиться, пока не узнаю, в чем состоит вторая просьба.
— Перед тобой открыто много путей, Натан.
И она снова втыкает шпильку.
Я складываю руки на груди и жду.
Мускулы вокруг ее рта сжимаются сильнее, а потом она вдруг снова испускает дикий, пронзительный вопль — ее смех — так, что я едва не подскакиваю на стуле. Ветер воет за стенами, а Меркури тянется ко мне через стол. Она вскидывает руки, взявшаяся невесть откуда шпилька крутится у нее меж пальцев. Она говорит, и ее ледяное дыхание обжигает мне лицо.
— Почему вы хотите, чтобы он умер?
Я не злюсь, скорее мне интересно.
Меркури откидывается на спинку своего стула и, кажется, смотрит на меня, хотя с уверенностью сказать невозможно, настолько черны ее глаза.
— Он забрал у меня жизнь. Жизнь, которая была мне дорога. Вот и я хочу забрать у него жизнь. А поскольку для него нет иной жизни дороже его собственной, то я и заберу у него его жизнь.
— Чью жизнь он забрал?
— Жизнь моей сестры, Мерси. Мы были с ней близнецами. Он убил ее, коварно. И съел ее сердце.
Мерси не было в списке людей, убитых моим отцом.
— Мне жаль вашу сестру, но ведь смерть Маркуса не вернет ее вам. А Маркус мой отец.
— Так значит, нет?
— У меня такое чувство, что если я соглашусь, а потом не смогу выполнить взятое на себя обязательство, то меня ждут неприятные последствия.
— Разумеется. Для тебя, для твоих родственников и друзей. Терпеть не могу тех, кто нарушает условия сделки. Предатели должны платить самую высокую цену.
— Тогда ваша цена для меня слишком высока.
Она протягивает ко мне палец и ласкает им татуировку на моей руке.
— Твой отец не герой, Натан. Он тщеславен, жесток и… если бы ты повстречал его хоть раз, то сразу понял бы, что ему на тебя плевать.
Я мягко отнимаю у нее свою руку и встаю. Подхожу к огню.
— Может быть, вы согласитесь принять от меня что-нибудь другое.
Она изучает меня внимательным взглядом.
— Может быть. — Она встает, подходит ко мне, проводит пальцем по татуировке у меня на шее. — Да, вполне может быть, что это будет что-нибудь другое. Например, год службы у меня.
— Службы?
Она опять разражается визгливым смехом.
— Мне всегда нужны помощники.
Не знаю, выдержу ли я ее хотя бы неделю, не говоря уже о годе. Мне это совсем не нравится, но чего я ждал? Мне ведь больше нечего дать ей.
— Я не буду убивать людей, если вы это имеете в виду.
Она отступает на шаг и слегка разводит руки.
— Что ж, я хорошо понимаю твои нынешние чувства. — Ее платье трепещет. — Но со временем… твое отношение изменится. — При этих словах я встречаю ее взгляд и вижу Киерана, он стоит передо мной на коленях, а в руке у меня пистолет. Я моргаю и отвожу глаза, но я уже успел ощутить, как мой палец давит на курок.
Снова визгливый смех:
— Убийство у тебя в крови, Натан. Для этого ты родился.
Я качаю головой. Кроме того, если я и буду убивать людей, то сам выберу, кто это будет.
— Наверное, тебе просто не нужны три подарка, вот и все.
— Я буду работать на вас целый год. Я не буду убивать.
— С удовольствием напомню тебе эти твои слова ровно через год.
— Напомните. А то, что вы хотите знать о моих татуировках, я расскажу вам утром моего дня рождения.
Порыв ледяного ветра ударяет меня в лицо.
— Мы здесь одни… сейчас удобное время.
— Уверен, что и утром моего дня рождения мы тоже найдем возможность уединиться.
Воздух тих, никакого ветра, только холод. Интересно, сможет ли она заморозить меня до смерти — вполне возможно.
Я, конечно, не скажу ей о моих татуировках все, что знаю сам, и о мистере Уолленде промолчу. Но мне надо подумать, что именно я могу ей рассказать, чтобы она отстала.
Она идет к двери и, не оборачиваясь, произносит:
— Передай Габриэлю. Еще одна молодая особа ищет моей помощи. Пусть завтра отправляется в Женеву на место встречи.
ОРЕЛ И РОЗА
До моего семнадцатого дня рождения осталась одна неделя. Я нашел Меркури, и она даст мне три подарка. Почему же мне тогда так плохо?
Габриэль в Женеве. Сказал, что вернется ближе к вечеру. Жарко. Солнце печет. Самое время, чтобы искупаться. Дорога пешком до озера занимает час, в пути я делаю остановку, чтобы посидеть и полюбоваться долиной. Я все думаю, что мне сказать Меркури насчет татуировок, но пока ничего хорошего не придумал.
Я ложусь на спину и гляжу в небо. Грохот реки оглушает. Высоко в небе парит птица. Это орел. Большой орел. Я долго смотрю на него, потом встаю и бегу к озеру. У меня кружится голова, по дороге я чуть не падаю. Ничего, холодная вода меня разбудит. Озеро совсем небольшое, скорее это пруд в окружении леса, при нем маленький галечный пляж и заросли травы на другом берегу. Я скидываю с себя одежду и бросаюсь в воду.
