Ирина Белояр - Стрелочник
Еще на крыльце я услышал какой-то шум и крики.
В вестибюле особняка творилось хрен знает что. То ли съемки фэнтезийно-исторического кино, то ли плановое мероприятие ролевиков. Голоногие воины со щитами и дротиками наперевес теснили в сторону конторки бородатых варваров, одетых в звериные шкуры… Похоже, Стрелочника посетил очередной клиент.
Почти одновременно со мной в холле появились и другие современные люди: три Охранника (или как их там) сбежали по внутренней лестнице. Кричали, но в горячке драки было ничего ровным счетом не слышно… Тогда эти охотники за привидениями врубили громкоговоритель, и тот дважды проорал что-то нерусское. После первого вопля исчезли эллины, после второго — варвары. На поле боя не осталось ни крови, ни признаков разрушения. Шторы — и те вернулись на свое историческое место.
Охранники обошли помещение, придирчиво заглядывая в углы. Один на минуту остановился напротив двери, осмотрел меня критически. Спросил, не здороваясь:
— Во дворе ничего такого нет?
— Я не заметил.
— Ладно, — он обернулся к товарищам, — Вроде, все.
Оперативная тройка потянулась к лестнице, оставив меня стоять столбом у дверей.
Да уж. Теперь понятно, почему нормальные фирмы не выдерживают соседства с моими помешанными друзьями.
Не возьмусь описать свои противоречивые чувства. Хотя, «чувства» — громко сказано. Как-то притупились они после всех этих событий… Я знал две вещи. Первая: совершенно не хочется идти на второй этаж расставлять точки над «и». Вторая: не могу не пойти. Вот не могу, блин, и все. Попал в колею. Что верно, то верно: наш путь — одноколейка. Вляпался в историю — терпи и ползи дальше. До ближайшего полустанка хрен куда свернешь…
Диспетчера в кабинете не оказалось. В его кресле сидела унылая Вахтерша.
— День добрый. А где хозяин?
— Я за него, — хмуро отозвалась женщина.
— Когда он придет?
— Он не придет.
— Совсем?
— Совсем. По вашей милости, юноша.
Я не стал акцентировать внимание на «юноше» (вообще-то дама выглядела лет на пять моложе меня). Был обескуражен сообщением.
— По моей милости? Это — как?
— Поговорил с вами, расстроился, отправился брать билет… ну, и — убыл.
— Всего-то? Покатается и вернется.
— Много вы понимаете. Сеанс протекает мгновенно, а тут уже двенадцать часов прошло.
— Мне очень жаль.
— Жаль ему. Черти бы побрали вашу долбанную эпоху! — разозлилась Вахтерша. — Нас было полторы сотни. Осталось тринадцать. Люди исчезают по штуке в неделю. Пять дней назад пришел какой-то тип, весь из себя богемный и нервный. После него исчез Кассир. Теперь явились вы, будь вы неладны.
Вот те раз… Меня что, продолжают разводить? Вряд ли. Тетка неподходящая. Кухонно-коммунальная баба. Такие хорошо умеют подличать, но квалифицированно врать — нет, не умеют.
Я невольно почувствовал себя убийцей. Осторожно спросил:
— Что теперь будет с Диспетчером?
— Да ему-то чего будет, — с досадой откликнулась женщина. — Ему-то как раз хорошо. Вылечился.
— От чего вылечился?
— От шизы, от чего ж еще.
Ф-фу, слава богу. Оказывается, все просто. У Диспетчера случилось просветление, он собрал монатки и сбежал из этого дурдома. Наплел сослуживцам с три короба и смотался.
Все-таки я не зря сюда пришел. Хоть доброе дело сделал нечаянно.
Улыбнулся Вахтерше:
— Ну, и отлично. О чем переживать?
— Пошевелите мозгами! Соседи выздоравливают и выходят на волю, только вы торчите в дурке! Что остающиеся должны чувствовать, по-вашему?
— Надежду, — твердо сказал я.
Женщина фыркнула, отвернулась. Ну и фиг с тобой, дура невоспитанная.
— До свидания, мне пора.
— Скатертью дорога, — буркнула тетка. — Только это… зайдите к Проводнице. В двадцать пятую. Диспетчер просил передать вам кое-что.
Значит, дурдом продолжается… Ладно, чего я теряю? Отправился к Проводнице.
— Добрый день.
— Добрый. Значит, это вы.
— Значит, я.
— Проходите, присаживайтесь. Нет, лучше сюда, — женщина убрала какие-то бумаги с кресла.
Эта дама выглядела много старше Вахтерши и куда интеллигентнее. Такая будет вешать лапшу на уши профессиональным образом. О'кей, давайте вашу лапшу, мэм. Подыграю по мере возможности, не зверь же я, в самом деле.
— Постараюсь коротко и по сути, — заявила она. — Переспрашивайте, если не ясно. Я ведь не Кассир, но что делать. Все мы тут потихоньку становимся Универсалами.
— Я слышал о вашей текучке.
— Текучка — не совсем верное слово. Мы тут на излечении. Подобное — подобным, так сказать. Смотрим на вас и учимся бороться с недугом. Хотя…
— Хотя? — галантно переспросил я.
— То, что мы оказались именно здесь — случайность. Сначала нашу группу отправили… скажем, в ваше недалекое будущее. Там — умственный коллапс, полная безнадежность. Стрелочники… в смысле, врачи не учли, что мы очень внушаемы. Та эпоха еще больше покалечила нашу психику. Мы даже забыли личные имена — у людей будущего личность значения не имеет, только функция.
Мне стало не по себе. Дама права, черт возьми. Именно туда мы и катимся. Правда, функций пока больше одной на рыло: Специалист, Налогоплательщик, Муж, Отец… Интересно, сколько веков (а то и десятилетий) осталось до того, чтобы забыть личные имена?..
— …Нас вытащил Стрелочник, — рассказывала Проводница. — Сначала мы думали — куда попало, лишь бы прочь оттуда. Но, похоже — нет. Он чертовски удачно перевел стрелку. Большинство из нас здесь выздоровели и покинули группу.
— Как вы это объясняете?
— Ваша эпоха кишит латентными Стрелочниками. Не берусь определить причину — возможно, человеческий разум задействует последние имунные силы перед окончательным коллапсом… Кстати, вы — латентный Стрелочник.
Я невольно посмотрел на свои руки. Всего две, слава богу.
— Вы мне льстите.
— Ничуть. Психически нормальный человек — сам себе Стрелочник, а иногда и кому-то еще. Вы не дотягиваете до нормы, только задатки пока что… Взгляните.
Она подошла к рабочему столу, щелкнула каким-то тумблером. Передо мной на стене возникло изображение: осьминог с лицом человека. Точнее — многоног. Одни щупальца свободно парят в воздухе, другие прижаты в разных точках к поверхности глобуса. Глобус — не земной, судя по рисунку… Вокруг еще несколько осьминожиков, помельче. Некоторые переплели часть щупальцев с соседями.
— Индусы называют его «Атман», — проговорила дама. — Чистый дух. В некоторых культурах есть понятие «Адам Кадмон». Но оно слишком условно… Позже появился «Адам» — еще большая условность, хотя изгнание из Эдема четко ассоциируется с началом эпидемии… Ну, а для нас это просто человек. Хомо сапиенс.
— Уже не первый раз слышу о какой-то эпидемии…
— Не спешите, все по порядку. Глобус на этой схеме — модель не пространства. Времени.
— Как это?
— В вашей эпохе есть один трудно объяснимый понятийный стереотип… Вселенную вы представляете в форме шара, собственную планету — тоже. А время у вас почему-то линейно.
— Позвольте, о нелинейной природе времени говорится уже не меньше века.
— В теории. А обыденное сознание подвержено искаженному стереотипу. Следствия жестко привязаны к причинам. События располагаются вдоль временной шкалы. Собственную жизнь здешний человек мыслит так: родился, вырос, жил, умер. Даже экзотическое учение о карме подчинено линейному принципу: заканчивается одно воплощение — начинается другое, более продвинутое по духовной линии. Отстрадал — умер — ушел на повышение.
— А у вас, значит, не так.
— У меня, к сожалению, так же. Поэтому я и здесь. Тем не менее, время — шар. Человек (или Атман, если угодно) находится вне времени. В различных эпохах присутствуют его проекции, отражения — то, что индусы назвали инкарнациями. На схеме это точки, в которых щупальца соприкасаются с глобусом… Здоровый человек ощущает и себя, и все свои проекции одновременно. Больной фиксирован на отражениях, а самого себя не осознает. По аналогии — у вас есть термин «шизофрения». Дробление сознания… Иногда бывает частичная ремиссия и человек вспоминает так называемые прошлые воплощения. А на самом деле просто вступает в кратковременный контакт с другими своими проекциями.
Проводница тяжело вздохнула:
— Вот так. Псевдожизнь куцых отражений, а субъект — в беспамятстве.
Я уже не знал, что делаю — то ли подыгрываю больному человеку, то ли с увлечением смотрю диковинное фантастическое кино…
— Постойте. Вы что-то сказали о начале эпидемии. Но по-вашему выходит — эпохи существуют… одновременно, извиняюсь. Какое же «начало»?
— Переезжая границу другой страны, человек говорит: «Вот начинается Латвия», к примеру. Он же не подразумевает, что секунду назад Латвии не существовало.
