Нэнси Холдер - Крестовый поход
— Я понимаю, ты сердишься, — сказал отец Хуан. — Но Дженн — одна из наших. А мы своих не бросаем. Никогда. Ей нужна наша помощь.
Джеми решил выбить клин клином и попробовал погасить раздражение добрым глотком горячего, чуть не кипящего чая. Не помогло, он так и кипел от злости. Какого черта, он, Джеми, собирается шляться по всему свету и спасать чьих-то там сестер — и в Белфасте полно добрых католиков, у которых есть сестры, а также дочки и матери, которых тоже надо спасать.
— Не много ли хочет наша американочка, — огрызнулся он. — Сначала чуть не описалась во время боя в Куэве, теперь мы бросаем все, оставляем Европу без защиты, а почему? Да потому, что она не смогла защитить собственную сестру от местных…
— Papeles, — раздался голос, и Джеми увидел стоящего перед ним человека в военной форме.
Документы, значит. С двойным подбородком и короткими бачками, он был в форме недавно созданных сил Народной милиции: темно-синий мундир, черные брюки и на плече эмблема, изображающая орла, несущего меч. Перед войной многие испанские подразделения в виде эмблем носили кресты. А поскольку вампиры креста не выносят, его переделали в меч. Из соображений политкорректности, так было сказано. Чистейшей воды политическая уступка.
Отец Хуан был уверен, что скоро вампиры нанесут удар и по Церкви, это только вопрос времени, причем руками ли самих людей или без их помощи, неважно. Этот день станет роковым для всего человечества.
Отец Хуан скрестил указательный и средний пальцы, шевельнул губами, неслышно произнеся еще одно заклинание.
Джеми сунул руку во внутренний карман куртки и вынул фальшивый паспорт. Это была изготовленная в Ирландии книжечка, в обложке из искусственной кожи с эмблемой Ирландии в виде золотой арфы — бессмысленно было скрывать, что Джеми со своим резко выраженным акцентом был самый что ни на есть feckin'oirish.[39]
Не торопясь, Джеми подал паспорт этому козлу, предателю рода человеческого, и испанец сделал вид, что внимательно его изучает, глядя то на фотографию Джеми, то на него самого, словно учит ответы на вопросы к экзамену. Потом, будто делая Джеми величайшее одолжение, «фараон» вернул документ и почтительно поклонился отцу Хуану.
— Buenos dias, Padre, — проговорил он и двинулся дальше.
Когда он уже был далеко и не мог услышать, Джеми повернулся к отцу Хуану:
— Черт меня побери, что все это значит?
— Своей негативной энергией ты привлекаешь к себе внимание, — просто ответил отец Хуан.
По трансляции зазвучало новое сообщение, и он закрыл свой стаканчик крышечкой.
— Наш рейс.
Потом встал и выжидающе смотрел на Джеми, который допивал чай — черт побери, в горле совсем не осталось нервных окончаний — и продолжал стоять на своем.
— Я буду ждать здесь Эрико, — заявил он, небрежно закидывая ногу на ногу.
Отец Хуан вздохнул.
— Ты отправишься на посадку немедленно, сын мой, — он поднял руку и осенил Джеми, а потом и себя крестным знамением. — Идем.
Тут подошли Холгар с Антонио и встали бок о бок, и Джеми снова вскипел. Двое нелюдей из отряда разгуливают чуть не под ручку, а ему нельзя даже…
Он смерил взглядом сначала Проклятого, а потом волка. Как только Холгара раскусили, слухи о его животной натуре мгновенно распространились по Академии. Про скандинавских оборотней говорят, что в их жилах течет кровь берсерков[40] — но датчанин расположил к себе большинство студентов быстротой соображения. Джеми не находил в нем особой быстроты, кроме разве что способности с дьявольской скоростью передвигаться и быстро залечивать свои раны. Вот если бы этот датчанин снизил обороты где-нибудь там, где никого больше нет…
Холгар едва слышно зарычал, и голубые глаза его сверкнули холодным огнем, словно он угадал мысли Джеми. А Антонио, не отрываясь, совершенно равнодушно, смотрел на Джеми, словно видел его впервые. Вампиры всегда были искусными притворщиками.
«Так вот оно что, — догадался Джеми, — оказывается, мы делаем это ради Антонио. Он — вампир, прирученный Церковью, ее любимец, а он запал на нашу маленькую Дженн. Отец Хуан хочет умаслить Антонио… чтобы этот скотина оставался на нашей стороне. Он мог бы рассказать врагу про нас много интересного. А может, уже рассказал. Не понимаю, почему мы до сих пор не проткнули его колом?»
Джеми сжал кулаки; теперь он ненавидел Антонио еще больше, хотя и так куда уж больше. Если отцу Хуану нужна отрицательная энергия, у Джеми ее хоть отбавляй. Ешь, не хочу.
* * *Усевшись в кресло самолета, отец Хуан внимательно оглядел членов отряда. Он знал, что они сочувствует положению Дженн, но большинство искренне не понимает, зачем они летят за тридевять земель помогать ей.
С того самого момента, как Дженн покинула пределы Испании, он непрерывно молился и творил заклинания. Он знал: что-то должно случиться, хотя что именно — было от него скрыто, пока она не позвонила по дороге в аэропорт. И его способность предвидеть события не оставляла сомнений: когда она звонит, они должны ответить.
Он знал, что его отряд самый беспокойный из всех других отрядов охотников. Во всем мире только Академия Саламанки набирала людей отовсюду. Охотники отца Хуана имели мало общего между собой, у всех была разная вера, все воспитывались в разных культурах. И раздоры изнутри ослабляли отряд. Только объединив все лучшее в каждом из них, несмотря на все их различия, можно создать действительно крепкую боевую единицу, способную достойно встретить любую опасность.
Он с большой неохотой оставил новый набор первокурсников, которые и двух месяцев еще не проучились. Преподавал он не так много, мешали обязанности в отряде. Но, может быть, к лучшему. Нельзя позволять себе рассеиваться. Да и школу он оставил в надежных руках преподавательского состава, куда входили девять выпускников, учившихся вместе с членами отряда, которых не отобрали в боевую группу.
Студентов было два потока: один заканчивает через год, у второго выпуск через два, если, конечно, хорошо сдадут экзамены и останутся в живых. Каждый класс делился на девять групп по десять студентов в каждой, обозначенных только порядковым номером: первый, второй, третий и так далее до девятого. И никаких экзотичных, бодреньких названий как для групп, так и для общежитий: чтобы стать охотником, надо много и тяжко трудиться, а в награду за этот нечеловеческий труд тебя ждет, скорей всего, ранняя смерть. Учеба в Саламанке не была для студентов ни особо романтичной, ни привлекательной.
Сто восемьдесят студентов обучались двенадцатью священниками, девять из них — бывшие военные и трое гражданских, не вписавшихся в мирскую жизнь. Преподаватели обучали тому, что хорошо знали сами. Военные — рукопашному бою, владению оружием, полевой медицине, тактике. В их обязанности также входила физическая подготовка студентов: из каждого студента ковалось оружие, несущее врагу верную смерть. Священники преподавали историю человечества, историю вампиров, а также обучали навыкам критического мышления, готовили ум и душу студента к будущим сражениям, другими словами, изучали с ними психологические аспекты боя. Ведь одно дело лишить кого-то жизни, и совсем другое — делать это без колебаний и спокойно.
Большинство студентов были христианского вероисповедания самых разных толков, но было также несколько евреев и двое мусульман. Эрико была буддисткой, были даже атеисты и агностики. Студенты порой удивлялись, когда узнавали, что вампиры боятся символов любой веры — крестов, изображений Будды, пентаграмм. Но поскольку Саламанка принадлежала Церкви, в экипировку всех студентов входили кресты и святая вода.
Впрочем, один из самых ценных аспектов боевой науки они получали не от священников и не от военных. Студенты должны были уметь драться и с невидимым врагом, уметь вслепую чувствовать движения и выпады врага, наносимые с быстротой молнии, и отвечать на них, и этому их учила слепая от рождения Сюзанна Эльмира, бывшая воспитательница детского сада. На последнем экзамене по ее предмету студенту завязывали глаза и заставляли драться против троих зрячих противников, вооруженных деревянными мечами, или боккэнами.[41]
Хорхе Эскобар, молодой человек с парализованными в четырехлетием возрасте в результате автокатастрофы конечностями, обучал студентов драться независимо от того, насколько серьезно ты ранен, приемам защиты даже в ситуации, когда ты повергнут на землю. Он обучал их пользоваться собственной внутренней силой, сублимируя ее до сверхчеловеческого уровня. Сам Хорхе, например, мог сломать взрослому мужчине руку двумя пальцами.
Нашел свое дело в Академии и Хосе Трухильо, уже старик с острым навязчивым невротическим расстройством, большую часть жизни проведший в больнице. Он учил студентов многократно усиливать остроту восприятия окружения, видеть практически невидимое, скрытое от глаз, и чувствовать, если что-то или кто-то не вписывается в окружающее. Он был единственным преподавателем, который в первый же день занятий с Холгаром понял, что перед ним оборотень. К счастью, Хосе не стал болтать о своем открытии кому попало, чтобы не сеять панику, а прежде всего пошел к отцу Хуану, но тот об этом знал. Холгар сам выдал себя тем, что был неравнодушен к лунному свету. Словом, от занятий с этим старцем большинство студентов почерпнули невероятно много, однако отец Хуан полагал, что в немалой степени благодаря им усилилась параноидальная подозрительность Джеми к окружающим.
