Нэнси Холдер - Крестовый поход
Она снова заплакала.
— Бабушка, поторопись. Господи, пожалуйста.
— Буду там через час, — сказала бабушка. — Если ты ранена, вымойся. Переоденься. Если кто-нибудь появится, сразу уходи. Это городской телефон?
— Да. Мобильник я оставила дома.
— Ну, хорошо… кажется, все сказано. Телефон могут прослушивать. Если придется уходить, дуй на ближайшую заправку. Найду тебя там.
— Хорошо.
— Давай, Дженн, держись, я еду.
— Спасибо, — пробормотала Дженн и повесила трубку.
Она обошла кругом обуглившееся пятно на полу. Сняла с себя все, до последней тряпочки, в ванной комнате рядом с кухней помылась, пошла в постирочную, покопалась в стопках со сложенным бельем: спортивный лифчик Брук, слегка великоват, но сойдет, трусики, черный свитер с круглым воротом, джинсы, тоже длинноваты, но можно подвернуть. Под руку попалось пляжное полотенце. Стараясь не смотреть, накрыла им мертвую Брук.
Потом Дженн попыталась убрать следы ее пребывания, но это оказалось бессмысленным. Повсюду кровь и ее отпечатки пальцев. Впрочем, вампирских тоже. Ее отпечатки полиция может найти в базе данных, в школе у всех брали, как раз перед тем, как она бросила учебу и уехала в Испанию, но вот насчет отпечатков Саймона она сомневалась. Поди теперь узнай, сколько ему было лет и откуда он родом. И тогда убийство Брук повесят на нее. Еще одна причина носа сюда больше не показывать.
Опустилась ночь; она проверила гараж, не прячутся ли там вампиры. Это надо было сразу сделать. Обеих машин там не было. Лишь бы родители Брук не нагрянули раньше, чем приедет бабушка. Ей было очень их жалко, ужасно жалко. И себя тоже жалко.
Может, рискнуть и позвонить еще раз отцу Хуану по городскому? Но по глупости она не запомнила номера; на мобильнике он набирался автоматически. То же самое и с Антонио. Да и с остальными тоже.
«Я одна здесь. Совсем одна».
Она устало села на нижнюю ступеньку лестницы. Минут через сорок за окнами послышался звук мотора. Она выглянула и узнала бабушкин старенький зеленый джип.
Низко опустив голову, она выскочила из дома и нырнула в кабину.
— Спасибо тебе, бабул… — она посмотрела на бабушку и последнее слово застряло у нее в горле.
В жизни она не видела на лице ее столь откровенной ярости. Ярко-синие глаза так и пылали, словно кто-то поджег их изнутри. Дженн бросило в дрожь.
— Мешок на заднем сиденье, — буркнула бабушка.
— Спасибо. А ты… там что-то случилось?
— Ничего не случилось.
Костяшки ее вцепившихся в руль пальцев побелели.
— А папа… он там был?
— Нет. Твоя мать переезжает ко мне. Я тебе позвоню, когда все устроится. У нас с ней, — подчеркнула она.
— Бабуля, — только и смогла сказать Дженн.
— Благодарить будешь потом, дорогая, — отозвалась бабушка, гордо вздернув подбородок. — Это моя забота.
Дженн кивнула, и некоторое время они ехали молча. Заморосило. Оставалось еще полпути, когда бабушка снова раскрыла рот.
— До Нового Орлеана долететь у тебя не получится. Проклятые полностью блокировали город. Я связалась со старыми друзьями. Могу тебя подбросить только в аэропорт Билокси, это ближайший. Оттуда до Нового Орлеана миль семьдесят пять примерно. Тебе придется ехать на попутках. Напрокат машину не бери, ни в коем случае. Придется брать разрешение на въезд и выезд из Луизианы, а тебе его никто не даст, так что через границу придется перебираться тайно. Я сама не прочь отправиться с тобой.
Дженн покачала головой.
— Мне нужно знать, что вы в безопасности. Вы с мамой.
«Увидятся ли они еще когда-нибудь, — подумала она. — И с отцом тоже».
«Вампиры собирались убить меня. И он это знал. Мой отец. Мой собственный отец!»
Бабушка окинула ее твердым взглядом.
— Сейчас никто из нас не в безопасности, деточка. Уж кому, как не тебе, это знать.
Дженн закусила губу, стараясь не вспоминать лежащую на полу мертвую Брук.
— Я знаю, но…
— Не беспокойся. Я тут придумала кое-что, будет больше пользы. Здесь у нас существует движение Сопротивления, и им нужны опытные люди. Так что тебе не понадобится таскать за собой мое бренное тело, я тебе не стану мешать.
Дженн была так потрясена, что даже не протестовала.
— В Новом Орлеане у меня своих людей нет. Были когда-то, но…
Дженн чуть не спросила, что с ними сталось, разъехались или умерли, но потом поняла, что ответа на этот вопрос она услышать не хотела бы. И просто кивнула головой.
— Никому не доверяй. Будь со всеми учтива и дружелюбна. Порой прикидывайся дурочкой, очень полезно. В этой стране тихонь… да и вообще женщин, недооценивают. Используй это, получишь преимущество. Старайся всегда быть как минимум в получасе от еды, питья и медицинской помощи. Своим еще не звонила?
— Еще нет.
Она собиралась сделать это в первую очередь, но выскочило из головы.
— Ну, так давай, звони сейчас. Неизвестно, кто может тебя подслушать, когда разговариваешь на публике.
Дженн обернулась назад и порылась в вещмешке. Вынула мобильник, нашла отца Хуана. Он ответил почти сразу.
— Дженн, что там у тебя? Ты в порядке? — тревожно спросил он.
— Нет. То есть со мной все нормально, просто крупные неприятности.
— Что случилось?
Она выложила ему все.
— В общем, отец меня предал, подставил вампирам, — горько закончила Дженн.
— Ay, mi'ja, очень жаль, — сказал отец Хуан.
— Нам всем очень жаль, падре, — перебила бабушка достаточно громко, чтобы ему было слышно. — Вы приедете помочь или нет?
— Это кто там, бабушка? — спросил отец Хуан.
Дженн улыбнулась сквозь слезы.
— Как вы догадались?
— Передай, что у нее слух, как у лисицы. Конечно, приедем. Отряд сейчас на операции. Как только вернутся, сразу же отправляемся в Новый Орлеан. Встречаемся там.
— Gracias,[29] — прошептала Дженн.
— Vaya con Dios,[30] — ответил он. — Звони. Будь на связи.
— Хорошо, — пообещала она.
— Будь осторожна, Дженн. Крайне осторожна.
— Si, mi maestro.[31]
Теперь она ясно понимала, что ждет ее впереди. Рука, сжимающая трубку, задрожала.
— Передавайте всем привет.
— Vale, обязательно, сама знаешь.
Горло ее перехватило, и она кивнула, хотя он ее сейчас не видел. Выключив телефон, она повернулась к бабушке.
— Мы встречаемся в Новом Орлеане.
Бабушка удовлетворенно кивнула.
— Поцелуй за меня своего парня и передай, что я переломаю ему ноги, если он хоть раз обидит тебя.
У нее было такое лицо, что Дженн поняла: бабушка не шутит.
Они свернули с дороги к автозаправке и увидели над головой дорожный знак, указывающий, сколько осталось до аэропорта. Бабушка достала из-под сиденья поясную сумочку с деньгами, передала ее Дженн, ни на секунду не прекращая наблюдать, что происходит вокруг. Отец вот так прожил всю жизнь. В бегах. Вечно озираясь. Вечно от кого-то прячась.
«Нет, ни за что не прощу ему предательства. Ни за что и никогда».
— Что это? — спросила Дженн.
— Деньги. Хватит, чтобы добраться куда тебе нужно, и еще останется, — твердо заявила бабушка. — Когда неприятности, наличных всегда не хватает.
— Спасибо, — сказала Дженн.
— Не надо благодарить. Иди и спасай сестру.
— Конечно, — сказала Дженн, застегивая сумочку на поясе под рубашкой; и это слово прозвучало, как клятва.
Бабушка уже выруливала на шоссе, ведущее в аэропорт.
Через две минуты они остановились перед терминалом.
— Вот билет, заказала по Интернету. А вот фальшивое удостоверение личности.
Бабушка вручила ей распечатанное подтверждение заказа на билет и калифорнийское водительское удостоверение на имя Жаклин Симмонс. Фотографию, видимо, выбрала из старых школьных снимков. Билет был тоже на имя Жаклин Симмонс. Такие дела.
— Но как…
— На всякий случай я заготовила документы на всю семью, вот такой случай и пришел. Обновляла каждый год со дня начала войны.
Тут лицо ее словно окаменело.
— Конечно, не думала, что твой отец… — Тут голос ее пресекся, и она стиснула челюсти. — По зрачкам вижу, у тебя небольшая контузия. Если не пойдешь к врачу, по крайней мере, постарайся не спать как минимум часов двенадцать.
Дженн потянулась к ней и поцеловала в щеку, потом схватила вещмешок и вышла из машины. Очень не хотелось, но его пришлось сдать в багаж, чтобы не выгружать колья. Дай бог, чтобы все бутылочки со святой водой во время полета не полопались. Не спать в самолете… легче сказать, чем сделать. Она стала смотреть фильм, какую-то жалкую любовную историю, делая невероятные усилия, чтобы не заснуть. Несколько раз она ловила себя на том, что дремлет, и с замирающим от страха сердцем вскидывала голову.
