Сара Эдисон Аллен - Бегущая за луной
— Джулия…
— Нет. Обещай мне одну ночь. Не обещай любить меня. Не проси остаться.
К черту приличия и благородство. Он шагнул к ней, сгреб ее в охапку и поцеловал, больше не в силах сдерживать свою страсть. Ему казалось, что его подхватил и понес мощный, неудержимый поток, которому невозможно сопротивляться. Впрочем, сопротивляться ему и не хотелось.
Он взялся за низ ее блузки и медленно поднял вверх. Когда его руки скользнули по ее голой груди, Джулия выгнула спину. Он прервал поцелуй. Она зарылась пальцами ему в волосы, словно пытаясь его удержать.
— Господи, ты пришла сюда без бюстгальтера, — выдохнул Савьер.
Он прижал ее спиной к стене и снял с нее блузку, стащил через голову и отшвырнул прочь. Джулия принялась ерзать, прижимаясь к нему. Он застонал. Они двигались в едином ритме, словно уже занимались любовью, хотя их еще разделяла одежда.
Он расстегнул ее джинсы, и она попыталась помочь ему их стянуть, не прерывая поцелуя, но их губы вновь и вновь отрывались друг от друга. В конце концов Савьер просто стащил с нее джинсы ногой, и они упали на пол.
— Ты хочешь одну ночь, я дам тебе одну ночь, — он подхватил ее на руки и отнес на диван. — Но это будет длинная ночь.
Савьер положил Джулию на диван, а сам встал над ней, глядя на нее с такой жадностью, что она даже смутилась и попыталась прикрыться руками. Не отрывая взгляда от Джулии, Савьер быстро снял пижамные штаны и поставил одно колено на диван. Джулия подняла руку и уперлась ладонью в его голую грудь.
— Подожди, Савьер.
Он резко втянул в себя воздух.
— Джулия, что ты делаешь со мной?
— Я имела в виду, подожди, потому что мне надо взять презервативы. Они в джинсах, в кармане.
Он удивленно вскинул голову.
— Я не врал. У меня не может быть детей.
— Ты уверен?
— Уверен. — Но он все равно встал с дивана, совершенно не смущаясь своей наготы, нашел на полу ее джинсы, достал из кармана упаковку презервативов, открыл один и быстро надел.
— Хватит ждать, — он накрыл ее своим телом.
— Хватит ждать.
Настолько хорошо, как вместе, им не бывало никогда. Они льнули друг к другу так, словно сила, исходившая от их тел, могла заставить исчезнуть все, что их разделяло. И в какой-то момент так и произошло, и Савьеру хотелось, чтобы время остановилось и он остался бы в этом мгновении навсегда.
Потом, когда все закончилось и они лежали, вцепившись друг в друга так крепко, что от пальцев могли остаться синяки, Савьер зарылся лицом в шею Джулии и прошептал:
— Несмотря на прискорбную неспособность сдержаться прямо сейчас, на самом деле я кое-чему научился с тех пор, как мне было шестнадцать.
Джулия рассмеялась.
— Как только я соберусь с силами встать, мы пойдем в спальню, и я тебе покажу.
Джулия проснулась уже утром, хотя в комнате было еще темно. Савьер наблюдал, как она заморгала, а потом повернула голову и увидела, что он на нее смотрит.
Ее волосы были взъерошены, розовая прядь обвилась вокруг уха. Джулия сделала глубокий вдох, словно признавая свое поражение.
— Я-то думала, что со всем разобралась.
— Может быть, все прояснится, если я пообещаю тебе еще одну ночь?
Она улыбнулась, но ничего не сказала.
Он провел пальцем по ее руке. Джулия не сразу сообразила, что он следует линиям шрамов. А когда сообразила, то попыталась отдернуть руки. Но мужчина удержал ее.
— Зачем ты делала это? — спросил он.
Она наблюдала, как Савьер следит за своим пальцем, скользящим по линиям шрамов.
— Мне было плохо и одиноко. Это был такой способ справляться с депрессией. Я не знала, что делать, и вся моя злость направлялась внутрь. Вот я и резала руки — давала ей выход. Только не думай, что я от природы такая умная. Это годы психотерапии дают себя знать.
Савьер посмотрел ей в глаза.
— И больше ты так не делала?
— Нет. Если ты вдруг не заметил, я уже не коплю злость в себе. Я научилась ее выражать. — Она шевельнулась и слегка поморщилась.
— С тобой все нормально?
Джулия тихонько откашлялась.
— Просто я… у меня давно никого не было.
Может, с его стороны это было нехорошо, но его обрадовали ее слова. Он часто задумывался о том, что она делала в Балтиморе и кто там у нее был. Об этом отрезке ее жизни Савьер почти ничего не знал.
— Почему ты не вернулась в Мэллаби, Джулия?
— Мне казалось, что здесь не к чему возвращаться, — объяснила она, уставившись в потолок.
— Ты никогда не скучала по дому?
— Я все время скучаю по дому, — она по-прежнему не глядела на него. — Просто не знаю, где мой дом. Он где-то есть. Как обещание счастья. Я это знаю. Иногда даже чувствую. Но это как бежать за луной — стоит только подумать, что сейчас я ее поймаю, она исчезает за горизонтом. Я горюю, потом пытаюсь ее забыть и жить дальше, но следующей ночью она возвращается на небо и снова дает мне надежду, что я сумею ее удержать.
Савьер затаил дыхание. Джулия никогда не была с ним такой искренней и откровенной. Она никогда не делилась своими чувствами.
— Это та самая важная вещь, которую ты собиралась сказать?
— Нет.
Он застонал.
— Ты меня убиваешь. Это что-то хорошее?
— Да.
Он положил руку ей на бедро и начал медленно сдвигать ее вверх.
— Лучше, чем прошлая ночь?
— Их нельзя сравнивать, — Джулия остановила его руку, положив на нее ладонь. — А сколько времени?
Он приподнялся на локте и посмотрел на часы, стоявшие на тумбочке у кровати.
— Начало десятого.
Она замялась.
— Утра?
— Да, конечно.
Она тихо ойкнула и пулей вылетела из постели. Подбежала к окну и раздвинула тяжелые шторы. Темная комната тут же наполнилась светом. Когда перед глазами перестали плясать круги, Савьер завороженно уставился на ее обнаженную фигуру, вырисовывающуюся на фоне окна. Он не мог оторвать от нее глаз. Кровь стучала в висках, внутри все напряглось.
— Как же так? Уже утро! Почему ты мне не сказал? Что у тебя за шторы? — Она схватилась рукой за штору и рассмотрела ее поближе. — Я думала, еще ночь!
— Хорошие шторы. Со специальным светоблокирующим покрытием. Без них меня каждое утро слепило. — Он сел, опираясь на подушки, и завел руки за голову. — Мне, конечно, приятно на тебя смотреть. Но у соседей вид лучше. Может быть, повернешься ко мне лицом?
Она быстро шагнула назад, прочь от окна, и прикрылась одной из штор.
— Не может быть! Я тут удивляю твоих соседей, выставляя себя напоказ в голом виде. Воскресным утром.
— И узрел я лик Божий.
— Мне надо идти, — она повернулась к двери.
— Нет.
— Мне надо быть в ресторане. Испечь торты на день. Я страшно опаздываю. Обычно в это время у меня уже все готово. Где моя одежда? — Джулия огляделась и хлопнула себя по лбу. — Ах да, внизу. — Она бросилась, голая, прочь из спальни.
Савьер улыбнулся и встал с кровати. Накинул халат и спустился вниз.
Она одевалась стремительно. Когда он вошел в гостиную, Джулия уже была в джинсах и босоножках и как раз натягивала блузку. Она направилась к выходу, но Савьер перехватил ее и прижал к стене рядом с дверью.
— Мы вернулись к тому, с чего начали. Думаю, это знак свыше. Мы должны повторить.
— Если ты выпустишь меня, я испеку тебе торт.
— Ну ты и хитрюга.
В дверь внезапно постучали — прямо над правым ухом. Джулии. Она испуганно вскрикнула.
Савьер поморщился и потер ухо.
— Кто это? — прошептала она.
— Без понятия.
— Не открывай. Может быть, они уйдут.
— И вызовут полицию, потому что в доме кричала женщина. Какие проблемы? Ты не хочешь, чтобы люди знали, что мы были вместе? — он шагнул к двери, не дожидаясь ответа Джулии, потому что боялся, что ответ ему не понравится. Даже после прошлой ночи она все равно была словно вода, вытекающая сквозь пальцы. Он не знал, как ее удержать.
Савьер открыл дверь и тихо выругался про себя, увидев, кто стоит на пороге. Это уж точно не продвинет дела ни на шаг.
— Привет, Савьер, — сказала Холли, входя в дом. — Это ты кричал как девчонка? — и остановилась, увидев Джулию. Немая сцена у двери слегка затянулась. Савьер нарушил неловкое молчание.
— Холли, ты помнишь Джулию Уинтерсон?
— Конечно, помню. — Холли бросила на Савьера колючий взгляд, а потом улыбнулась Джулии. — Рада тебя видеть, Джулия.
— Я тоже. Прошу прощения, но мне надо бежать. Я страшно опаздываю.
И она исчезла. Опять.
Савьер закрыл дверь и повернулся к своей бывшей жене.
— Я забыл, что ты должна прийти.
Холли чмокнула его в щеку, прошла через гостиную в кухню и принялась готовить кофе. Савьер пошел следом за ней, вспоминая, что он испытывал, когда в шестом классе предложил Холли быть его девушкой — это пылкое чувство: «наконец-то я смогу подержать ее за руку». Она была его лучшей подругой всю школу. Он ее очень ценил. Уважал. Но не знал, любит ее или нет. Та ночь с Джулией на школьном футбольном поле могла бы расставить все по местам, но он испугался. Побоялся отказаться от будущего, которое давно себе запланировал.
