Марина Дяченко - Снег
Шел снег.
— И что тогда будет? — спросила Женя.
— Посмотрите на меня внимательно.
Он коснулся кончиками пальцев ее висков.
— Тот, к кому вы идете, — мужчина. Женщина, проклявшая его, хочет, чтобы он умирал долго. Чтобы он испытал разорение, позор, болезнь, чтобы его предали собственные дети, чтобы он спился, чтобы умирал много лет. Каждый день осознавая, что с ним происходит.
— Перестаньте, — быстро сказала Женя.
— Извините, — ее собеседник убрал руки. — Зря я… это.
Снег валил тяжелыми хлопьями.
— Допустим, — сказала Женя, — я что-то такое про себя знала… Догадывалась.
— О чем именно?
— Что я… Ну вот скажите, это нормально — каждый вечер класть рядом паспорт и зеркало? И каждое утро помнить, что вчера был другим человеком?
— Для проклятия это нормально.
— Погодите. Я не злая. Я никого не знаю, кто жил бы в Новосибирске. Да и как я могу все это проделать с человеком — все, что вы сказали?
— Не знаю. Я никогда никого не проклинал. Я многого не понимаю в человеческой жизни — я просто сканер. Мое дело чувствовать, а не анализировать.
— Ваше дело болтать, вы болтун и пьянчуга! А я сижу здесь и слушаю вас, как дура!
— Да, — сказал он тихо. — Вы совершенно правильно мне не верите. Это, пожалуй, мудрый выход для вас.
Она поднялась со скамейки — и села опять на прежнее место, на теплое, не занесенное снегом пространство.
— Что же мне делать?
— Ничего. Ничего тут не сделаешь, Женя.
— Я, наверное, завтра пойду к психиатру, — сказала она неуверенно.
— Завтра, — он улыбнулся. — Завтра — непременно.
* * *Она проснулась и потянулась к тумбочке. На привычном месте стоял круглый мягкий пуфик. Паспорт; зеркальце. «Алиса Дмитриевна Ингергольд». Женщина с пепельными волосами, зеленоглазая, скуластая. Большая светлая квартира; снег за окном. На этот раз настоящий, крепко слежавшийся, глубокий белый снег.
Она стояла, чувствуя тепло батареи на уровне бедер и ледяное дыхание сверху, из приоткрытой форточки. Иногда влетали снежинки и садились ей на волосы; было легко и очень весело. Все ее прежние жизни, истории, встречи помнились смутно, вяло и нечетко, будто в самом деле это был сон. Она знала откуда-то, что с этого дня ей не потребуются паспорт и зеркало у кровати. Она знает, кто она, и будет оставаться собой — день за днем, год за годом.
Она оделась и отправилась в мастерскую. Она была архитектором, молодым, но очень перспективным. Сегодня в двенадцать встреча в мэрии; если ей сегодня повезет — а ей повезет! — она получит крупный, денежный и очень интересный заказ.
Она шла по белой улице, длинной и прямой, как стрела, а навстречу ей сквозь легкий снежок шел мужчина в длинном черном пальто. В какой-то момент все звуки стихли.
Она увидела его в толпе. И в ту же секунду он увидел ее.
Между ними было сто метров. Они шли, каждый по своим делам, навстречу друг другу. Летел снег, замирая в воздухе. Шагали по белому сапоги на высоченных каблуках; шагали блестящие черные ботинки. Шестьдесят метров. Идущие смотрели поверх голов — и друг на друга.
Сорокалетний бизнесмен, отец троих детей, семьянин, хозяин большого дома, спаниеля, кота; любящий муж. Порядочный человек. Чего ему не хватает в жизни?! Алиса Дмитриевна, однако, наперед уже знала, что без этого человека не сможет жить, равно как и он без нее. Что рутина закончена и теперь начинается счастье.
Сорок метров. Летели снежинки.
Двадцать метров. Ни один не ускорил шаг. Они шли, теперь уже не скрываясь, навстречу друг другу, будто заранее условились о свидании.
Десять метров. Пять. Три шага.
Они остановились одновременно.
Пар их дыхания сплелся в воздухе.
