Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

Затем пошло решаться второе уравнение и также третье. Четвертый пример из еще неизученного материала я тоже решил. Не так быстро, но я вспомнил, как, изнывая от скуки на одном из уроков от нечего делать стал читать учебник и дошел до теоремы Лагранжа. Совершенно случайно. Я мысленно еще раз поклонился Герису за удачные опыты над моим серым веществом.

— Готово, Наталья Михайловна! — я сделал шаг к двери, давая возможность ознакомиться с решениями на доске.

С места встала дама из РОНО. Она сняла очки, подошла поближе, внимательно изучила все мои каракули и заметила:

— Почерк мог быть и получше. А так всё верно!

Наталья Михайловна усмехнулась, сказала:

— Садись, Антон! Пять баллов. Неси дневник.

Потом окинула взглядом класс, задержав его на Малевской и Матвееве и задумчиво произнесла:

— Может, у кого-то еще вопросы появились, почему у Ковалёва стоит за полугодие «пятёрка»?

Директор поднялся с места:

— Я думаю, не стоит мешать проведению урока. Наталья Михайловна, продолжайте!

— Пойдемте, не будем мешать учителю! — он повернулся к милиционеру и завучу. Вместе с ними из класса вышла и тётка из РОНО.

— Ты что-нибудь понял? — спросил меня вполголоса Юрка.

— Ага! — я осклабился в ответ. — Они, падлы на меня красивого посмотреть приходили. Сто пудов!

— Ковалёв! Никитин! — снова повысила на нас голос Наталья Михайловна. — Давайте этот вопрос обсудим на перемене!

Однако на этом, оказалось, сюрпризы совсем не закончились. Сразу после звонка в класс заглянула секретарша директора Зоя Павловна и сообщила:

— Наталья Михайловна, Ковалёв! Вас к себе вызывает Иван Степанович. Немедленно!

И пошла вперёд словно ледокол, расталкивая льды в виде групп школьников на встречном курсе, виляя «кормой». Наталья Михайловна пошла следом, прихватив сумочку. Я замыкал шествие, тоже прихватив с собой дипломат.

Мы прошли через канцелярию. Зоя Павловна села на своё место, махнув нам в сторону кабинета директора, мол, вас ждут, идите. Наталья Михайловна первой, я вторым вошли в кабинет. Матвеев восседал на своём месте, Малевская вместе представителем РОНО и милицейским майором за приставным столом, с одной стороны. Мне указали место напротив них. Наталью Михайловну посадили в угол кабинета к одежному шкафу на одиноко стоящий табурет.

Наташка села. И я обратил внимание, что села она, как-то неестественно выпрямив спину, плотно сжав колени и положив на них руки, словно примерная ученица. А еще она вдруг почему-то была бледной как мел.

Я уселся напротив майора. Слева от него скалилась Малевская, справа тётка из РОНО.

— Ну-с, Ковалёв, расскажите нам, — начала медовым голосом Малевская. — Как вы отдохнули на новый год?

— Нормально отдохнул, — я пожал плечами. — В деревню съездил. По друзьям походил.

— А в новогоднюю ночь ты что делал? — грозно спросил майор. — Давай, рассказывай!

Единственная мысль у меня была про Хляпика. Неужели заяву на меня накатал? Я ж его тогда… Даже близко подходить не буду. Помрёт, как отец Остапа Бендера, в страшных муках! Всё это у меня промелькнуло в голове за доли секунды, а сам я выдал:

— Можно узнать, чем вызван такой интерес ко мне?

Краем глаза я увидел, как Наталья Михайловна достала из сумочки свернутый лист бумаги, развернула его. Я успел прочитать на нём «заявление об увольнении…», написанное крупными буквами.

— Отвечай, как ты провёл ночь с 31 декабря на 1 января! — повторил майор.

— Тебя видели с твоей учительницей, как ты вошел в её квартиру в обнимку в два часа ночи! — не выдержав, выкрикнула Малевская. — А вышел ты оттуда в полвосьмого утра!

— Можно я поясню… — привстала Наталья Михайловна.

— Молчать! — рявкнул на неё майор. Наталья Михайловна заплакала, достала из сумочки кружевной платочек…

— А, понятно, — я широко улыбнулся. — Вон вы что хотите знать! Сейчас расскажу. Я приехал в поселок Химик из дома к новому году, то есть где-то в районе 11 вечера. Поздравил своего батю с новым годом, потом пошел с друзьями Савиным Михаилом и Комаровым Андреем гулять на стадион на ёлку.

Майор тут же стал записывать мои слова на бланке. Я мысленно оскалился — пиши, пиши! Подробней пиши! Будет, кому почитать, если не успеешь уничтожить!

— Потом мы с одноклассниками пошли гулять, — продолжил я. — Потом я собрался идти в гости. Но встретил Наталью Михайловну, поздравил её с новым годом и пошел её проводить домой.

Наташка сидела ни жива, ни мертва.

— Я проводил её до квартиры и ушел в гости к своим бывшим соседям, — развел руками я. — К тёте Маше, то есть Марии Гавриловне Киселевой, полковнику милиции в отставке, бывшему начальнику отдела борьбы с бандитизмом, если вы не в курсе. Там у неё был дед Пахом… Простите, Герой Советского Союза полковник в отставке Родионов Пахом Дмитриевич с женой Клавдией Никитичной. Они подтвердят, что я всю ночь до самого утра был у них, точнее у тёти Маши. Мы у неё новый год отмечали.

Я был уверен на все 200 процентов, что ни майор, ни Малевская, ни тем более эта тётка из РОНО не сунутся ни к тёте Маше, ни к деду Пахому.

— Тебя видели утром выходящим из её квартиры! — взвизгнула Малевская.

— Так я, когда Наталью Михайловну провожал, ей перчатки свои отдал, — ответил я и посмотрел на учительницу. — Она свои потеряла. У неё замерзли руки. А утром, когда я собрался домой, вспомнил про них и пошел забрать.

Наталья Михайловна бледно улыбнулась.

— Вы в обнимку шли! — сделала последнюю попытку Малевская. Матвеев бесстрастно смотрел перед собой, не вмешиваясь в разговор.

— Какое в обнимку? — возмутился я. — Она меня под руку взяла, чтобы не упасть на гололёде!

Майор сморщил переносицу.

— Вы мне тут дурака не валяйте, — сквозь зубы начал он. — Тебе едва 16 исполнилось, а ты уже со взрослой училкой роман решил закрутить? Говори, как дело было!

Он повысил голос на последней фразе и хлопнул ладонью по столу. Вздрогнули все, даже директор.

— Хорошо, — согласился я, вынашивая мысль, не подпустить ли здесь всем, кроме Наташки, хитрый конструкт, заставляющий бегать народ на перегонки в место, куда «не зарастёт народная тропа» (прости меня, Александр Сергеевич, но эта фраза красовалась в нашем школьном туалете на внутренней стороне дверки кабинки уже несколько лет).

— Вечером, прежде чем ехать отмечать новый год, я позвонил Ивану Георгиевичу Воронцову домой, поздравил его с новым годом, — решил я перейти в наступление. — Дать его домашний телефончик?

Майор нахмурился, но уже иначе.

— Потом я позвонил Зинаиде Павловне Наумовой, — оскалился я в сторону Малевской. — Тоже поздравил с новым годом. А 1-го января я у неё в 14.00 отобедал и получил в подарок «Паркер» с золотым пером.

Я хвастливо улыбнулся, больше оскалился. Малевская глубоко вздохнула.

— Наумова Зинаида Павловна это… — вдруг подала голос тётка из РОНО. — Я правильно поняла?

— Правильно, — согласился я. — Сейчас я отсюда выйду и первым делом выдам звонки и Воронцову, и Наумовой. И даже в Управление КГБ, Иван Степанович не даст соврать, у меня там тоже очень хорошие друзья есть. Пусть мне тогда объяснят, на каких основаниях меня и, — я бросил взгляд в сторону Натальи Михайловны, — учительницу математики здесь допрашивают, словно в гестапо?

— Ну, ты слова-то выбирай! — заметил директор.

— А как это назвать иначе? Извините, Иван Степанович, — ответил я. — Я ученик не из последних, не имею замечаний по поведению, спортсмен, решил поступать на физмат нашего пединститута, попросил Наталью Михайловну меня подтянуть по предмету.

— Я это и хотела сказать! — пискнула со своего места Наталья Михайловна. Я бросил на неё взгляд и пустил широкий импульс теплой «живой» силы её в грудь. Наташка сразу порозовела.

— И тут сразу мне предъявили аморальное поведение! Да еще с учительницей! Целого майора милиции в школу позвали, а родителей на беседу даже не пригласили. Кстати, моя мама тоже Наталью Михайловну просила со мной позаниматься. Она это тоже подтвердит. Извините, Иван Степанович, но я теперь буду жаловаться. Прям вот выйду из школы и сразу буду звонить по всем инстанциям: от обкома партии до УВД и КГБ.