Жизнь Фениксов (СИ) - Овсянникова Татьяна Владимировна

— Как он сможет управлять королевством, когда придет время, если не может управиться даже с собственным сердцем? — пожимали плечами горожане. Наиль был последним из правящей в их королевстве династии. Вместе с ним и династия эта прекратила свое существование. Дядя короля — отец Наиля — нанял двух лихоимцев поджечь дом белой ведуньи Сельвии. Сгорел дом, вспыхнул и исчез, как и не было. Но, как говорится, нет худа без добра: вместе с ним сгорело и семечко, попавшее в щель между половицами и проклятье на себе несущее. С тех пор закончились несчастья женщин из рода белых ведуний, но сердца свои мужчинам они больше не открывали — уж слишком легко те забывали свою любовь. Отыскать лесное царство так больше никто и не смог, поэтому люди стали считать, что это всего лишь старая сказка.

7.

«Долгими зимними вечерами женщины селения Авгур собирались в доме бабушки Ойгюль и вышивали. Одно потом оставлялось на приданое дочерям, другое же предназначалось для продажи. Потрескивали дрова в очаге, в воздухе стоял аромат душистых трав, пучки которых были развешены под потолком, и звучала история, иногда больше похожая на сказку: одна из вышивальщиц откладывала в этот вечер свою работу в сторону и становилась сказительницей. Истории были на любой вкус: смешные, страшные, поучительные, а то и чудесные. Последние Юниль любила и ждала больше остальных. Глядя на ее работу, бабушка Ойгюль говорила:

— Ох, и знатной же мастерицей будет моя внученька!

Из поколения в поколения свадебные наряды девушек селения Авгур украшались орнаментами из бесчисленных ярких ромбов, и расшивались множеством бусинок.

— Бабушка, мы всегда вышиваем одно и то же. Для ромбов мы берем красные и оранжевые нити — это очень красивые цвета, но почему бы не вышивать чудесные цветы, или диковинных птиц и животных?

— Юниль, дочка, мы вышиваем это снова и снова не потому, что так грубы и глупы, что сами не можем увидеть красоту, и поэтому делаем все так, как было это заведено и до нас. В этих орнаментах есть сокровенный смысл, женская магия: они посвящены Великой Богине, и ромбы — ее символы. Два соединенных между собой ромба — это объединение двух семейств, двух родов для получения многочисленного и здорового потомства. Это объединенные поля двух хозяйств для получения богатого урожая. А бусины — это дождь. Ведь дождь — это священный брак Земли и Неба: Небесная вода оплодотворяет Землю, и та рождает новую жизнь, показываются всходы. Без дождя нет урожая. Наши вышивки — это обереги для счастливого замужества и плодовитости женщины, вступающей в союз. Придет время, и это время уже не за горами, когда ты и твои сестры покинете отчий дом, чтоб войти в роды мужей.

С тех пор Юниль вышивала скучные ромбы еще старательней.

Однажды настала очередь бабушки Ойгюль рассказывать историю.

— Сейчас люди этого совершенно не помнят, но когда-то они были жителями Неба, а не Земли. Потом произошло то, что произошло, и их домом стала Земля. От жизни на Небе в людских сердцах навсегда осталась тоска, которую они чувствуют, но не могут объяснить ее причины, ведь на их память было наложено забвение. В бытность свою на Небе человек не знал, что такое одиночество — Бог создал для каждого его вторую половину, единственную и истинную. В те времена человек мог, нисколько не слукавив, сказать, что знает, что такое любовь, он ведь был целым. Низвергнув человека на Землю, Бог в наказание разделил каждого с предназначенной лишь для него половиной, оставив ту на Небе. С тех пор люди ищут свою половину на Земле, и иногда даже уверены, что отыскали, но радость от этого редко остается с ними надолго. Оставшиеся же на Небе, умоляли Бога позволить им хотя бы незримо присутствовать в жизни своих любимых, и Бог внял их мольбам. Теперь они всегда рядом со своими возлюбленными — ведь им достаточно даже этого для счастья, а вот земному человеку этого слишком мало, он ищет себе жену или мужа среди людей.

— Ну уж нет! — воскликнула младшая сестра Юниль Гюзюль. — Ни за что бы не согласилась довольствоваться кем-то невидимым и неслышимым! Зачем же я тогда учусь вкусно готовить и ухаживать за растениями, чтобы они давали хороший урожай?

— Да, я бы тоже хотела земного муженька, — сказала старшая их сестра Зюгюль. — Хочу чувствовать, как он сжимает меня в объятиях и пылать от его жарких поцелуев!

«Если его сотворил для меня Бог, значит, мне нужен только он. Как жаль, что я никогда его не узнаю! Но как бы мне этого хотелось!»— подумала Юниль.

Вскоре в селении был праздник, посвященный началу лета. В этот день незамужние девушки получали в подарок сладости и цветы от юношей и мужчин, которым они приглянулись, поэтому все девичьи сердечки были наполнены радостным ожиданием. Утром мать поручила Юниль вымыть горшок, в котором хранился мед: уже цвели медоносы, и пчелы трудились неустанно, скоро горшок должен был наполниться медом нового урожая. Юниль сняла крышку и замерла на мгновение: на тонкой золотистой пленочке оставшегося на дне горшка меда красовался цветок, словно кто-то кропотливо выводил его палочкой. Юниль долго разглядывала необычный «рисунок»:

— И сладости тебе, и цветы! — рассмеялась она.

На ее расспросы домочадцы только недоуменно пожимали плечами: никто не понимал, о чем это она спрашивает.

После завтрака девушки убрали со стола, и Юниль отправилась за водой. Красивая необычная для этих мест птичка привлекла ее внимание — синие с зеленоватым отливом перышки и желтое горлышко. Птичка садилась на кусты совсем близко от Юниль, словно приглашая полюбоваться собой, но стоило той приблизиться, сразу вспархивала и перелетала чуть дальше, но так, чтоб Юниль не теряла ее из виду. Увлекшись преследованием чудесной беглянки, Юниль не заметила, как оказалась на небольшой полянке, скрытой от глаз обступавшими ее со всех сторон деревьями. На полянке раскинулся ковер из белых цветов, словно облачко опустилось на траву между деревьями. Птичка наконец перестала упархивать от нее, присела на веточку и запела. В сердце Юниль проснулась нежность:»Это подарок. Меня кто-то любит…», и вспомнила о своем недавней молитве, о том, что больше всего на свете ей хотелось бы узнать свою небесную половинку.

Вечером за Юниль, Гюзюль и Зюгюль зашли подружки, чтобы идти на праздничное гуляние — будут костры, состязания и, конечно, танцы! Юниль весь вечер танцевала с высоким сильным юношей из зажиточной семьи, и сестры подмигивали ей многозначительно. Он вызвался проводить ее до дома и даже отважился на поцелуй. Юниль была взволнованна — это был первый поцелуй в ее жизни. Забежав в кухню, она вдруг увидела, что белые цветочки, которые она принесла утром с той полянки, совсем завяли. Сердце охватила неизвестно откуда взявшаяся печаль и подступили слезы. На ее глазах кувшин, в котором стояли цветы, треснул, из его «раны» стала просачиваться вода, и капли, словно слезы, падали на пол. Юниль поняла, что это плачет тот, кто ее так любит, огорченный ее легкомысленным недавним поцелуем. С того дня она чувствовала его любовь каждую минуту. Счастье наполняло ее сердце. Юноша, приглашавший Юниль танцевать на гуляниях, решил к ней свататься, и родители девушки были очень этим довольны. Но она знала, что никогда не сможет полюбить его в ответ: сердце Юниль принадлежало тому, кого она никогда не сможет увидеть. Юниль пришла к бабушке Ойгюль:

— Бабушка, ты рассказывала, что существует древний обычай, почти закон: если в семье много дочерей, то одна из них может по своей воле не выходить замуж, а остаться в отчем доме, чтобы ухаживать за родителями и вести хозяйство…

— Да, внученька. Но о нем почти не вспоминают, хотя его никто и не отменял: какая девушка захочет избрать такую судьбу?

Юниль же улыбалась — ее любовь была спасена. Их любовь. Они будут вместе, отныне и навсегда.

Девушки в селении Авгур всегда просили, чтобы именно бабушка Юниль расшила их свадебный наряд: хоть она никогда не была замужем, но все знали, что ее вышивка обладает магической силой, сколько бы супруги не прожили в браке, жар любви между ними никогда не угасал, и они были счастливы, как и в первы дни их весны.»