Анастасия Воскресенская - Мельничный жернов
— К-каких детей, сирот, вы сказали? — слабым голосом выговорил он. — Я так понимаю, вы не шутите, Виктор?
К сожалению, командир «мангустов» не шутил. И времени на размышления почти не оставалось. Сонная одурь мигом слетела, мозг лихорадочно заработал, ища выход. Через три часа все они будут здесь, у него в квартире, а еще в течение суток дети должны быть пристроены в надежные руки. После того как он сам прочитает над ними экзорцизм, окончательно избавляя их от воздействия неупокоенных «союзников».
А потом придется ехать в несчастный детский дом, где всех этих ребят уже считают погибшими, разбираться с самими «союзниками»… И все же главное — найти новый дом для ребят, вырвавшихся из цепких объятий известной организации.
Недопитый чай остывал в чашках, всеми забытый, никому не нужный. За окном сгущались сумерки, а холодный октябрьский ливень хлестал в окна, не таясь и не притворяясь более моросящим летним дождичком. Даже внутри было прохладно и как-то сыро, неуютно — так всегда бывает в московских квартирах, пока не начнется отопительный сезон. Должно быть, именно поэтому собеседники предпочли согреваться хорошим коньяком.
Бутылку «Хеннесси» принес, разумеется, Виктор. Скромных доходов отца Владимира хватило бы разве что на коньяк «Московский».
— Может, последняя зарплата, — буркнул Кононов, доставая из сумки пузатую бутылку, — решил шикануть напоследок.
— Все под Богом ходим, — дипломатично откликнулся его товарищ, извлекая хрустальные рюмки из приземистой старой горки. — Может, и не последняя. Чем дело-то кончилось? Я думал, вы сразу под трибунал или срок получите.
— Я тоже, — признался Виктор. — Хотя спасибо на добром слове, ничего не скажешь. Удивительно, что удалось отбрехаться, на детишек все свалил. Может, нехорошо, но их, я надеюсь, уже не отыщут, а мне совсем не хотелось садиться ни за что ни про что. Пусть даже за непреднамеренное убийство. Я до сих пор каждый день жду, что по крайней мере контору нашу прикроют, но вроде пронесло пока. И заплатили. Спасибо Никите и остальным ребятам, что Филимонова нашли. Правда, из него толком ничего не удалось вытащить, все еще немного не в себе. Придется им его в отставку по состоянию здоровья отправить.
— За удачу, — поднял тост отец Владимир. — Чтобы все закончилось хорошо.
Виктор приподнял бровь, но покорно взялся за рюмку, чокнулся со священником и отпил терпкой янтарной жидкости.
— А вы-то куда ребятишек пристроили? — поинтересовался он. — Да еще в такие рекордные сроки. Я к вам не случайно старался не заходить в последние две недели, чтобы кое-кого на мысли не наводить. Там, — он ткнул пальцем вверх, — знают о нашей с вами размолвке, и я имею в виду вовсе не Бога. Пусть знают и дальше.
— Пусть, — согласился отец Владимир. — А ребятишек мне одна женщина из прихода помогла устроить, и мне даже кажется, только не обижайтесь, что лучше вам не знать, где они теперь. Всем спокойней спаться будет. И вам в первую очередь. Дети разбежались, сами понимаете. Кто куда.
— Отвратительное дело, — мрачно сказал Кононов, наполняя рюмки, — когда даже своим верить нельзя. Хотя вы совершенно правы. Но меня еще одна вещь гнетет уже две недели, ведь помните, сколько раз мы обсуждали, будто кто-то стоит за каждым из темных дел, в которые нам приходилось впутываться?
— Помню, — подался вперед священник, внимательно слушая.
— Мне кажется, я этого типа видел, и уже не один раз. Но все равно совершенно ничего про него не знаю и не понимаю. Кроме одного — я его смертельно боюсь. Потому что он не совсем человек. Или не человек вовсе.
— Мне вы ничего похожего не говорили, — нахмурился отец Владимир.
— Я и не мог, только недавно все воедино увязалось. Уж очень все одно к одному получается. Центр «Согласие» проклятый впутан во все эти дела, действующие лица меняются, но воля угадывается одна. Я даже описать его не могу, кроме того, что он похож на менеджера среднего звена, которых тысячи — в сером костюме, с дипломатом, аккуратный такой.
— Вы с ним говорили?
— Нет. По счастью, нет. А вот дети, если я все верно понял, говорили. Точнее, он с ними. И вот что могло случиться. Если бы не…
— Господня воля, — закончил за него отец Владимир. — И не кажется ли вам, Виктор, что если в этой операции двухходовость прослеживается невооруженным взглядом — очевидно, целью нашего «большого друга» в сером костюме было доставить детей в известный медицинский центр, — то в деле с поклонниками древних богов, или кому они там служили, целью была Маша. То есть Маша в центре «Согласие».
— Вообще-то, — признался командир «мангустов», — именно поэтому я и явился к вам на две недели раньше, чем изначально планировал, и чем, возможно, было разумно. Мне тоже так кажется. Но покоя мне не дает другой вопрос. В чем состояла тайная цель «серого» в истории с мантикорой? Для чего ее нам подсунули?
— Есть еще один хороший вопрос, — медленно выговорил священник. — Как наш новый враг связан с ФСБ?
…Чайник, посвистывая, начал закипать. Саша уже достал красивую коробку с пуэром — хотя дело происходило на кухне у Алины, по сложившейся традиции заваркой занимался именно он. Саша, похоже, твердо решил ознакомить свою бывшую научную руководительницу, а ныне ученицу, с различными сортами этого благородного напитка, и всякий раз приносил что-нибудь новое.
Сегодня он, как давно обещал, пришел не один, а привел с собой своего давнего знакомого — чрезвычайно вежливого мужчину средних лет, аккуратного, одетого с иголочки. Очень приятный в общении, новый знакомый слегка смущал молодую женщину привычкой избегать взгляда в глаза. Честно говоря, только увидев его на пороге, Алина подумала, что он ей очень напомнил кого-то… страшного. Но вот кого? Не в силах вспомнить, она решила не придумывать всяких глупостей и радушно пригласила гостей на кухню, где уже дожидались расставленные на столе закуски и даже бутылка хорошего сухого вина.
До вина пока дело не дошло, и Алина очень сомневалась, что дойдет. Зато пуэр, если к нему привыкнуть, конечно, доставлял куда большее удовольствие, и вдобавок ко всему прекрасно бодрил.
А с новым знакомым получилось неловко — Саша вроде бы назвал его по имени, и даже вроде простое, запоминающееся имя, — а вот выскользнуло из головы. Впрочем, поддерживать беседу это нисколько не мешало, тем более что собеседником он оказался интереснейшим, обладающим острым, свежим взглядом на вещи. И вдобавок понимал Алину, как никто прежде. О магии он говорил легко, свободно. Как о чем-то естественном, вроде дыхания или сна. Совсем не так, как раздражительный, слабый, жалкий отец Владимир рассказывал о христианстве. Честно говоря, и уверенный в себе Саша тоже как-то съежился в присутствии своего друга.
— И все-таки, — решила подначить гостя хозяйка, — то, что вы говорите, — очень интересно, но это только теория. Скажу грубее — это просто слова. Жалко, что на практике ничего, кроме салонных фокусов и разговоров с покойниками, не получается. И все это требует громадных усилий и нелепых ритуалов.
Гость в безупречном сером костюме слегка улыбнулся — или ей только так показалось. Перед ним все еще стояла чашка с чаем, нетронутым. Впрочем, вроде бы это была уже вторая чашка… да какая разница?
— Ритуалы, — все с тем же выражением лица проговорил он, — это удел слабых, не способных на большее. Ритуалы — костыли мага. Те же, кто научается ходить, сами отбрасывают их. Чтобы вы не восприняли это как пустые слова, предлагаю вам небольшую экскурсию. — Новый знакомый поднялся и галантно предложил Алине руку. — Идемте.
Молодая женщина покорно поднялась на ноги со скептической полуулыбкой, будто говорившей: ну-ну, посмотрим. Гость подошел к входной двери, распахнул ее и остановился, пропуская вперед хозяйку дома. Алина мимолетно удивилась тому, как громко заскрипели петли — будто не дверь распахнулась, а тяжелая створка ворот.
Она шагнула — и замерла на месте. Вместо привычной лестничной клетки, освещенной люминесцентными лампами, перед ней тянулся узкий длинный коридор с каменными стенами, сложенными из неровных серых плит. Конец коридора терялся где-то далеко во тьме. Во рту у нее пересохло. Алина уже видела этот коридор. Во сне. В ужасном сне, в многоступенчатом кошмаре, о котором так старалась забыть.
— Идем? — спросил новый знакомый, и в тот же момент молодая женщина вспомнила, где его видела. Да, именно там, в темном русле подземной реки, сразу после того, как мантикор растерзал одного мага… и все же любопытство брало верх.
«Нет ничего, кроме мировой энтропии и жажды познания. Я выбираю познание», — сказала себе Алина и решительно шагнула вперед.
