Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Может ли обычная девушка, едва знакомая с личным слугой хозяина, заставить того следить за боссом? Едва ли. Способна ли пустомеля договориться с домовым (который вроде как не особо должен и дом покидать), чтобы тот стучал на Анфалара? Ну, зная Алену Николаевну, вполне себе. Внутреннее чутье подсказывало мне, что Безумца ждут очень непростые времена. С другой стороны, чего ему бояться? Мой товарищ вел себя святее папы римского. Если бы глава католический церкви любил накидываться и ходить «в народ».

Мы побывали в гостях у благочестивого семейства Ролвинов, потом заглянули к Лидварам, после отправились к «старине Карварару». И надо отметить, что никто не горел желанием с нами веселиться, кроме разве что старины Карварара. И я их понимаю. Анфалар фонтанировал, тостовал, кричал, топал ножищами. В общем, вел себя в высшей степени шумно. В какой-то момент даже мне показалось, что Безумца чересчур много. А я был еще и подшофе. Что говорить о хозяевах? А они и сделать ничего не могли. Как возразишь и.о. правителя?

Зато я воспользовался положением. Дождавшись, когда возникнет очередная пауза между посещениями, я неожиданно предложил:

— А давай посетим Форсварара!

— Форсварара? — посмотрел словно бы сквозь меня Безумец.

— Думаю, ему будет очень приятно.

Вообще, это не моя тема — обманывать и манипулировать. Но именно сейчас я решил, что заглянуть к пока еще законному правителю будет вполне хорошей идеей.

— Да, конечно. Старина Форсварар. Как мне жаль его! Но ему действительно будет приятно, ведь он там совсем один!

Пока мы шли до холма, на котором располагался донжон правителя, я заметил одну особенность. Все двери, несмотря на еще не поздний час, оказались закрыты, свет в окнах потушен, а на улицах не было ни души. Все правильно, Фекой — крохотная крепость. Новости здесь разносятся быстро. Волю ее жителей не смогли сломить ни твари, ни лично пришедший в гости крон, ни нашествие наемников. Зато это удалось пьяному Безумцу.

К слову, с холма я разглядел костры на равнине за поселением. Видимо, там и обитали те самые посланники Великих Городов. Что интересно, располагались они на определенном расстоянии друг от друга. Наемники явно не жаловали коллег. Кто знает, может, на этом удастся сыграть?

Теперь все было по-другому. И стражники, расступающиеся лишь при нашем появлении. И тронный зал, который словно растворился в темноте — здесь не горели факелы и масляные светильники. Что уж говорить про маленькую комнату в дальней части донжона, где оказалась опочивальня Форсварара.

И надо сказать, что правитель действительно выглядел плохо. Нет, в чужанском смысле это не проявлялось. Он разве что напоминал долго болеющего старика, который все никак не мог отдать богу душу. Без всяких этих мерзких запахов немытого тела и лекарств. Но вот в рубежном смысле…

Форсварар действительно оказался дырявым словно решето. Я видел, как сила медленно, но вместе с тем неотвратимо уходит из него, стекает с кровати на пол и там уже расплывается в стороны.

— Матвей, — слабо улыбнулся правитель.

— Форсварар, — поклонился я.

— Мой друг Форсварар! Мы решили, что тебе будет приятно, если мы навестим тебя. Правда, ты говорил, что никто из наших людей не должен видеть тебя в таком состоянии! Об этом я почему-то вспомнил только что. Но так Матвей и не наш человек. Я имею в виду…

— Анфалар, я понял, — ответил правитель. — Сядь на стул, мне кажется, ты устал.

— И выпей за здоровье нашего великого Форсварара! — предложил я под укоризненным взглядом того, за кого предлагалось поднять бокал.

Правда, нужной посуды не нашлось, поэтому Анфалар вытащил со Слова злополучный огромный кувшин и сделал несколько больших глотков прямо оттуда.

В отличие от Форсварара, я имел определенный опыт общения с пьяницами. И дело не только про мою нечисть. Поэтому видел, что Безумец почти подошел к состоянию, близкому к околонулевому.

Так и случилось. Анфалар что-то невнятно пробормотал, глядя исключительно в пол, а спустя десяток секунд уронил сначала кувшин с остатками «мягкой воды», а уже потом и голову на грудь. Все, клиент готов.

— Есть люди, которым противопоказано пить, — укоризненно прокомментировал увиденное Форсварар.

— Ага, синька вообще чмо. Ну, в смысле, я полностью поддерживаю твои слова. Ни к чему хорошему алкоголь еще не приводил.

— Анфалар переживает, — продолжил Форсварар. — Он всеми силами открещивался от того, чтобы управлять городом. Но теперь все идет к этому. Надеюсь, он справится.

— За это не волнуйся, у него рядом будет крепкая опора. Но неужели ничего нельзя сделать?

— Ты видишь, во что я превратился, — слабо улыбнулся Форсварар. — Многочисленное использование Осколков разрушило тело, и теперь я не в состоянии восстановить хист. Моя смерть — вопрос времени. Я не хочу умирать, как и любой здравомыслящий человек, но сделать ничего нельзя.

— А если вновь использовать Осколок?

— Это будет бег ради того, чтобы остаться на одном месте. Борьба с неизбежным. Во мне достаточно мужества принять свою участь. Меня тревожит лишь судьба Фекоя. Сейчас мы слабы как никогда. Если вдруг кто-то из правителей любого Великого Города лишит стереть нас с лица земли, то умрут все.

Да уж, мне думалось, что я везу Алену в счастливую, пусть и суровую жизнь. А выяснилось, что все не так уж и радужно.

— Без тварей Фекой является вполне себе лакомым куском, — продолжал Форсварар. — Если даже не брать во внимание редких зверей, то неподалеку рудник лунного серебра. При должном старании его вполне возможно восстановить.

— Или сделать проще, — сказал я. — Подождать, пока восстановит кто-то другой, а потом просто забрать все. Но это ладно, расскажи лучше, ты видел проклятого кощея, о котором говорил Анфалар.

Словно в подтверждении моих слов, Безумец громко всхрапнул.

— Видел. Он приходил ко мне. Говорил, что я должен правителю Нирташа восемь сотен серебряных монет за исчезнувшие когти. И еще две сотни лично ему за беспокойство.

— Коллекторы одинаковы во всех мирах, — вздохнул я. — Я думал, тагран и так служит правителю.

— Нет, тагран — нечто вроде звания. Это особо приближенный наемник, которого используют по всяким щекотливым поручениям. Его можно причислить к элите. Но все же это наемник. У правителя Нирташа достаточно рубежников, и брать к себе на службу проклятого он едва ли будет.

— Что будет, если, скажем, мы убьем этого кощея?

— На его место придут другие. Наемники из Горолеша и Озирага пришли с похожими требованиями. Только суммы там значительно скромнее, оттого и рубежники слабее.

— Мы решили, что я завтра поговорю с этим самым кощеем.

— Это очень опрометчиво. Если проклятый возвышается до такого ранга, в его душе нет места свету. Ты же знаешь, как Скугга относится к проклятым?

— В общих чертах, — ответил я.

— Если Изнанка отметила тебя, если сочла, что ты не достоин ее силы, то твой хист восстанавливается значительно медленнее. Говорят, на определенных рубцах он только тратится. Как у меня сейчас. И лишь одно может помочь для заполнения промысла и получения новых рубцов.

Я догадывался, о чем скажет Форсварар. Поэтому он меня не удивил:

— Убийства. Только если бы проклятым нужно было для заполнения рубцов убивать рубежников, представляешь, что бы тогда началось?

— Думаю, тогда правители всех городов просто перебили бы проклятых.

— Все так, — вяло согласился Форсварар. — Но есть те, чья смерть не вызовет больших вопросов. Беспризорная нечисть и чужане.

— Прости, Форсварар, но если выкосить всех чужан, кем рубежники будут править?

— И снова ты зришь в корень, Матвей. С каждой нашей встречей ты становишься все мудрее.

— У меня в подчинении есть нечисть, которая бы с тобой не согласилась.

Правитель пропустил мои слова мимо ушей.

— Имеется важный нюанс. Считается, что при обычной смерти ты получаешь лишь часть хиста. А чтобы взять промысел полностью, его обладатель должен страдать. Потому проклятые мучают своих жертв, вычищая хист досуха.