Роман Афанасьев - Дикая Охота
Саня что-то прохрипел, но Кобылин глянул на него поверх ствола — холодно, остро, как смотрел обычно на нечисть во время охоты, прежде чем спустить курок. И хозяин дома, поймав этот взгляд, подавился очередным проклятием. Даже старичье, пытавшееся участвовать в сваре, испуганно примолкло, почуяв неладное.
— Леха, Леха, — тихо позвал встревожившийся Григорий, прекрасно знавший своего друга. — Не спеши.
— Смотри на меня, — резко выдохнул Кобылин. — На меня смотри!
Саня, скосив глаза, с тревогой глянул в белое, заострившееся лицо охотника, что в мгновение ока из простецкого паренька превратился в серийного убийцу.
— Больше ни слова, — сказал ему Кобылин. — Ты права голоса не имеешь. Делаешь что скажут, и быстро, если хочешь выйти из этого дома живым.
— Лех, — позвал Борода. — Ты уж это…
— Знаешь, что он сделал? — бросил Кобылин. — Он в прямом смысле насрал в спальню местного Деда Мороза. А тот, понимаешь ли, обиделся немного. И взялся убивать всех, до кого дотянутся его долбаные снежинки-снегурочки.
— Вот зараза, — тихо крякнул Гриша.
— Именно, — выдохнул охотник. — Слушай меня, парень. Из-за тебя умерло как минимум десять человек, а все мы теперь в глубокой ледяной жопе.
— Я не знал, — сдавленно булькнул враз побледневший Саня. — Не хотел…
— Знаю, — отрубил Кобылин. — Сейчас мы с Гришей возьмемся за нашу работу и будем вытаскивать отсюда народ. Тебя мы тоже вытащим, хотя, на мой взгляд… Ладно, не важно. Мы будем рисковать жизнью, чтобы хоть немножко исправить твою ошибку. И ты, если не дурак, дашь нам сделать нашу работу, а сам будешь быстро и без лишних слов выполнять все, что мы тебе скажем. Тогда, возможно, ты выберешься из этого ледяного ада живым. Понял?
— Да я это, — всхлипнул Саня. — Этого…
— Не слышу! — бросил охотник, дернув карабином.
— Понял! — отчаянно крикнул парень, и его уши снова зарделись. — Ну не знал я, мужики, честно ведь не знал! Я же не нарочно!
Старики тут же загудели, подтверждая, что, мол, никто правда не знал, а Саня, он парень-то ничего, соседям помогает, вот давеча, например…
— Тихо, — бросил Кобылин, опуская карабин.
Санек осторожно отодвинулся в сторонку, не сводя испуганного взгляда с охотника. Старичье же загудело еще громче, и Борода что-то сказал Петровичу, а тот ему ответил…
— Тихо, вашу мать! — гаркнул со всей силы Кобылин.
В наступившей тишине что-то торопливо забормотал Петрович, но Григорий схватил его за плечо, и старик умолк. И только тогда, когда в огромном зале повисла звенящая тишина, стало слышно, как где-то далеко, наверху, что-то тихо потрескивает. Тихо-тихо — как дерево в лесу, схваченное крепким морозцем.
— Что наверху? — шепотом бросил охотник Грише.
— Второй этаж, над ним типа третий, который, в общем-то, просто чердак, — быстро ответил Борода. — Ох, мать его, чердак выстудили. Там теплоизоляции нет, мы его как могли законопатили, но… Сейчас начнется, едрена вошь.
Одна из бабок вдруг скинула шапку и завыла в голос. Ее вопль тут же подхватили остальные, а Петрович в полный голос загнул такой матерный вираж, что подошедшая ближе Марфа цыкнула на него.
— Саня, — гаркнул Кобылин, оборачиваясь к хозяину дома, что растерянно глядел в потолок. — Пришел в себя? Ну?
— Что? — испуганно переспросил тот, глянув на охотника. — Чего?
Алексей сунул ему в руки карабин, и тот автоматически принял его.
— Собирай весь балаган в машину, — бросил он. — Быстро, но без паники. Грузи всех. Сам за руль, но не вздумай без нашего прикрытия высунуться за ворота — сгинете все. Справишься?
— Ага, — выдохнул ошалевший Саня. — Я это… Сейчас.
— Гриша, за мной, — бросил Кобылин, шагая к двери. — Надо прикрыть народ, пока они будут грузиться.
— Погоди, — выдохнул ему в спину Григорий. — Леха, мне до спринтера далеко…
— Догоняй, — отозвался охотник. — Я наверх, на разведку, ты прикрываешь.
Прежде чем войти в дверь, ведущую из гаража в дом, Кобылин оглянулся. Санек, хозяин дома, так и стоял около своего джипа, сжимая в руках карабин — неловко, словно обычную палку. Он смотрел вслед охотнику, а его щеки блестели от слез. Поймав взгляд Алексея, Саня кивнул, утер рукавом лицо и распахнул заднюю дверь машины перед Марфой.
Кобылин отвернулся и шагнул в распахнутую дверь, из которой веяло холодом.
* * *На втором этаже оказалось заметно холодней, чем внизу, это Алексей почувствовал сразу. Поднявшись по скрипучим деревянным ступенькам винтовой лестницы, он попал в длинный широкий коридор и сразу натянул шапку на самый нос. Второй этаж был похож на первый — такой же коридор, протянувшийся от стены к стене, и четыре двери, обитые светлыми досками. Разнообразием дом не баловал и больше напоминал офис.
Хмыкнув, Кобылин сделал пару осторожных шагов вперед, к дальней стене, у которой была пристроена лестница, ведущая к большому квадратному люку в потолке, что тоже был обшит гладкими светлыми досками. Поглядывая на потолок, охотник дошел до середины коридора и остановился, почувствовав волну холода, исходящую от лестницы, ведущей на чердак. Ему стало не по себе, захотелось вытащить дробовик, почувствовать в руках его приятную тяжесть. Но Кобылин не стал этого делать. Смысла в этом не было никакого. Картечью, даже серебряной, этих тварей не взять.
За спиной раздались тяжелые шаги, шумное сопение, но Алексей не обернулся — и так знал, кто там. Он сунул руки в карманы куртки и, покачиваясь с носка на пятку, принялся рассматривать потолок. Доски вокруг люка заметно потемнели, и это Кобылину не понравилось.
Когда Григорий, шумно отдуваясь, встал рядом, Алексей, не оборачиваясь, бросил:
— Как думаешь, когда навалятся?
— Ну, — протянул Борода, поправляя на плече лямку от рюкзака, в котором по-прежнему болтался газовый баллон. — Думаю, пара часов еще есть. Тут пока тепло.
Кобылин неопределенно хмыкнул, потом затаил дыхание и ткнул пальцем в потолок. Борода перестал дышать и прислушался. Сверху совершенно отчетливо донесся тихий треск — словно там, в темноте чердака, сломалась пополам тоненькая сухая веточка.
— Залезли, — хриплым голосом прошептал Борода. — Вот черти. Там дыр в крыше полным-полно, вот и пробрались. И чердак заморозили. А я-то думал, чего остальных двух не видно…
Кобылин хотел ответить, но в тот же момент сверху раздался тяжелый шлепок, словно кто-то швырнул мокрый ковер. Доски потолка дрогнули, выгнулись и медленно, со скрипом, встали на место. Тотчас раздался второй шлепок, но прозвучал он заметно тише, доски даже не шевельнулись. Звук повторился еще пару раз, прозвучав так же тихо и глухо. Там, наверху, словно кто-то ходил, тяжело и гулко, перебираясь с места на место. И в этих шагах не было ничего человеческого.
Кобылин молча схватил Бороду за плечо и ткнул пальцем в дальний угол, туда, где чернел люк, ведущий на крышу. Потолочные доски заметно просели, словно сверху их придавил тяжелый груз. В раздавшихся щелях тускло поблескивала влага. Прямо на глазах у Кобылина тяжелая капля свесилась с потолка и тут же застыла, превратившись в крохотную сосульку. По ней поползла следующая капля и, помутнев, тускло блеснула кусочком льда. Под потолком появился крохотный сталактит. Рядом — второй.
— Вот сволочь, — шепотом выдохнул Борода, поднимая ствол своего орудия.
Кобылин быстро положил ладонь на трубу, пригибая ее к полу.
— Сколько? — быстро прошептал он, не отрывая взгляда от сосулек, росших на потолке. — Как думаешь?
— Минут пятнадцать, — отозвался Борода. — Может, двадцать. Потом вода превратится в лед, разорвет доски. Все рухнет сюда. Заметут снегом коридор, но вниз пока сами не сунутся, там тепло.
— А потом?
— Потом все тепло уйдет через эти дыры в потолке, и они двинутся ниже, — отозвался Борода. — Леха, до ночи не дотянем. Да что там, до вечера не доберемся. Ну разве что запалим тут костер, будем поддерживать его.
— Нет, — отрезал Кобылин. — Это бессмысленно. Надо уходить. Прямо сейчас.
Борода глянул на бледное, заострившееся лицо друга и тихонько вздохнул. Уходить будет тяжело. Он это знал.
Кобылин отвернулся и быстро зашагал к лестнице, Борода затопал следом, поправляя упряжь на плече. С дробным топотом оба скатились по лестнице на первый этаж, с удовольствием погружаясь в тепло, что все еще расходилось волнами от натопленного коридора.
— Надо вещи собрать, — бросил Борода на ходу. — Основное я стащил в гараж, подготовил к отходу. Но кое-что еще осталось.
— Где? — отрывисто бросил Кобылин. — Сколько тебе надо?
— Пара минут, Леха, пара минут. Я догоню.
Кивнув на ходу, Кобылин бросился бегом по коридору, ведущему в гараж. Внутри на первый взгляд все было по-прежнему — джип с раскрытыми настежь дверями стоял у ворот, рядом копошились старухи, что-то выговаривая щуплому Петровичу, которого и не было толком видно из-под старого тулупа с курчавым сизым воротником. Марфа, устроившаяся на заднем сиденье, выглядывала из салона, пытаясь вставить хоть словечко в треп подружек. Дедок с пожелтевшими усами, чьего имени Кобылин так и не узнал, деловито копался в одном из шкафов, звучно гремя железяками. Санек, закинув карабин на плечо, как охотник, стоял у водительской двери, сосредоточенно дымя папиросой.
