Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

Во главе стола, на торце, села Зинаида Павловна, по правую руку — её внучка, слева я.

— Антон! Открывайте вино, наливайте нам, — скомандовала Зинаида Павловна.

— Вообще-то вино должно немного «подышать», — заметил я, вытаскивая пробку замысловатым штопором.

— Ой, так это про вино, — усмехнулась Анжела. — А это подобие вина. Извини, ба.

Она улыбнулась Зинаиде Павловне, которая укоризненно посмотрела на неё.

— А вы что предпочитаете? — спросила девушка у меня. Я закашлялся. Как-то не привык, чтобы меня на «вы» называли.

— Если можно, зовите меня на «ты», — попросил я. — Я как-то с алкоголем не особо. Иногда шампанского бокал, иногда коньяку… А так пристрастий к нему не имею.

Девушка засмеялась:

— Даже коньяку? А сколько же вам лет?

Мою просьбу насчет «ты» она проигнорировала.

— 16 лет, Анжелика, 16 лет! — ответил я, разливая белое вино по фужерам. — Я совсем недавно стал совершеннолетним и даже паспорт получил! Представляете?

Зинаида Павловна, едва заметно улыбаясь, следила за нашей пикировкой.

— Да вы что? — воскликнула Анжела, пока я наливал себе морс из кувшина. — А чем же вы занимаетесь?

Она покрутила в воздухе рукой на уровне груди.

— Ну, когда в школу не ходите.

— Давайте поднимем бокалы за Новый год! — оборвала её Зинаида Павловна. Мы подняли бокалы, выпили.

— Поухаживай за дамами, — попросила Зинаида Павловна. — Мы с внучкой сегодня всё утро провели на кухне. Теперь твоя очередь, Антон!

Я открыл одну керамическую то ли кастрюлю, то ли судок, большой ложкой наложил Зинаиде Павловне (первой, по старшинству) и Анжелике тушеных овощей. Во второй посудине, эдакой красивой сковородке с керамической крышкой под гжель, оказалась жареная в кляре рыба. Да не какая-нибудь, а красная. Я положил по стейку Зинаиде Павловне, затем Анжеле, потом себе.

— Осторожнее, Антон, — капризно заметила девушка. — Не царапайте сковороду. Там антипригарное покрытие.

— Я постараюсь, — ответил я. Опять Зинаида Павловна незаметно улыбнулась краешками губ.

— Так что, — я проглотил кусочек рыбы, — я сейчас занимаюсь…

Я выждал паузу и продолжил:

— … ничем! Выиграл первенство города. Бросил.

— Почему? — тут же заинтересовалась Анжелика.

— Неинтересно, — честно ответил я. — Самбо мне даётся очень легко. А какой смысл соревноваться, если нет соперников?

— Да вы хвастун! — презрительно сморщила носик девушка.

— Какой есть, — улыбнулся я. — Я не проиграл ни одной схватки. Совсем. Причём все схватки выигрывал в течение первых двух минут. Это как, по-вашему?

— А как же слава? Известность? — продолжала допытываться она.

— Не интересно, — отрезал я. Девушка пожала плечами.

— А сейчас вы…

— Готовлюсь к поступлению в институт, — сухо ответил я.

— Какой же? — Анжелика не унималась.

— Политехнический.

Я снова наполнил фужеры дам вином, свой — морсом.

После горячего я (по просьбе Зинаиды Павловны, разумеется) принес с кухни десерт — мороженое с фруктами из холодильника, поставил чайник.

После обеда Зинаида Павловна потянула меня в комнату, закрыв за собой дверь. Ну, хорошо, хоть посуду не заставила мыть! Не понравился мне у неё обед. Весь обед был фактически прислугой.

— Вижу, что внучка моя тебе не приглянулась, — заключила Зинаида Павловна, усаживаясь в глубокое кресло.

— Не приглянулась, — согласился я, усаживаясь в кресло напротив.

— У неё проблемы с плечом, — сообщила Зинаида Павловна. — Проблемы со связками.

— Я заметил, — кивнул я. Магическим зрением я обнаружил у девушки «красную зону» в районе плеча и сначала «плеснул» в неё импульс живой силы, а потом конструкт регенерации.

— А у вас желудок болел! — сообщил я.

— Да, — улыбнулась Зинаида Павловна. — Но уже не болит. Твоя работа?

Я опять кивнул. Она задумалась, помолчала, потом сказала:

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Не представляю. Денег дать? Это как-то мелко, даже, по-моему, унизительно. Книжку? Не то…

— Вы меня уже отблагодарили, Зинаида Павловна! — ответил я. — Хватит уж. А то мне, право слово, неудобно!

— Подожди!

Она встала, подошла к секретеру, открыла его, достала коробочку, протянула мне:

— Держи! Это мой подарок тебе на новый год!

Я открыл коробочку.

— Спасибо!

Внутри лежали две ручки: шариковая и перьевая — настоящие «паркеровские» ручки. Я про такие только слышал. Класс!

— У перьевой золотое перо, — добавила Зинаида Павловна. — Смотри внимательней, чтоб не стащили!

Я сунул коробку во внутренний карман пиджака. Мы вышли в прихожую.

— Я пойду, Зинаида Павловна, — сказал я. — Большое спасибо за обед, за подарок! Вообще за всё!

— Глупыш ты, — ответила она. — Тебе спасибо!

В прихожую вышла девушка.

— Ба! — сказала она, потирая левое плечо. — Не болит совсем. Совсем!

Глава 12

Глава 12

Вечерние споры почти что раздоры.

Дома у нас, когда я вернулся, обнаружился Юр Юрич собственной персоной. Причем он сидел не на кухне, где maman что-то готовила, не в её комнате, а у меня, по-хозяйски развалившись на моём диване.

Я поздоровался, пожал его вялую руку (Юр Юрич даже не соизволил встать), стал переодеваться. Выложил на письменный стол коробку с ручками.

— Ого! — гость сразу вскочил, схватил коробку, открыл и восторженно вскрикнул. — Ну, ни хрена себе!

Пока я приходил в себя от его беспардонности, он вытащил одну ручку, вторую, приговаривая:

— Класс! Настоящий «Паркер»! Да еще с золотым пером! Я их заберу. Ты мне их подаришь?

— Дай сюда, — я отошел от шока, попытался отобрать. Юр Юрич не дал, увернулся, возмущенно бросив:

— Не лезь, пацан! Я тебе другие куплю. Не слишком жирно тебе «Паркер» в школу таскать?

Я ударил его кулаком в бок. Юр Юрич сразу скорчился, задохнулся, ойкнул. Я без труда разжал его кулак, вытащил мои ручки, уложил в коробку и сказал:

— Никогда не трогай мои вещи! Понял?

И показал ему кулак. Толстяк отдышался, выпрямился и взорвался:

— Ты щенок ещё сопливый! Твоих вещей здесь нет! Не заработал! Здесь все шмотки от твоих вонючих носков до последней кружки — её!

Он показал в сторону кухни. Я стоял, удивлённый его наглостью. Внутри меня всё кипело, но внешне я был невозмутимо сдержан, даже безмятежен. Я вообще недоумевал, как из веселого толстячка Юр Юрич превратился вдруг в оборзевшего тирана?

— А ты должен молчать, сопеть в две дырки и радоваться, что тебя одевают в модные шмотки, — он пнул ногой мои джинсы, упавшие на пол, да так, что они взлетели. — Вкусно кормят, дали возможность учиться!

На его вопли в комнату заглянула maman. Она посмотрела круглыми глазами на Юр Юрича, перевела взгляд на меня, спокойного, как бабушка удава из мультика про 38 попугаев или что-то вроде этого.

— Где твоя благодарность? — продолжал орать на меня он. — У тебя сейчас только одно право — учиться и слушаться родителей! Ты еще ни копейки в дом не принёс!..

Maman недоумённо поинтересовалась:

— Вы что здесь устроили? Что случилось-то?

— Он… — толстяк повернулся к maman.

— Мэм, — я поднял джинсы с пола. — Если вы с ним решили создать ячейку общества, то я всё равно настаиваю, что пока я здесь живу, я хочу, чтобы этот гражданин не входил ко мне в комнату. Чтобы не трогал мои вещи, не лез в мой письменный стол. Или он пожалеет.

Maman даже рот открыла от моей эскапады.

— А вообще лучше бы я его совсем не видел.

— Да ты… — толстяк даже задохнулся от моей реплики, потянулся ко мне с намерением схватить за ухо. — Ты кто такой, пацан? У тебя голос будет, когда зарабатывать начнёшь. А пока ты сидишь у мамочки на шее, помалкивай лучше!

Он почти ухватил меня за ухо. Я перехватил его руку, потянул на себя, легко выгнул и завернул за спину. Чуть поддернул вверх. Юр Юрич заорал и встал на носочки.