Ловушка Пандоры (СИ) - Кузнецов Стас

Мать последовала за ним.

В гостиной мялся мужчина в форме. На вид лет сорок, среднего роста, полноватый. Лицо выглядело так, будто все черты стерли ластиком. Приплюснутый нос в порах, маленькие, хотя и цепкие глазки, создавали поразительный эффект совершенной обезличенности. Можно смотреть на такое лицо хоть весь день, а утром — ни за какие деньги не вспомнить.

— Здравствуйте. Майор Птичкин Пётр Алексеевич, — показывая документы, представился следователь на удивление приятным мягким голосом. — Вы Илья Михайлович Лакунин.

— Да, это я.

Илья сел в кресло и кивнул следователю, приглашая сесть и его.

— У меня к вам пара вопросов по делу Лилии Карасевой, — следователь покосился на белый кожаный диван и так и остался стоять. — Мы опрашиваем свидетелей. Хотя картина уже совершенно ясная, для отчета нужно собрать материал.

— Лиличка? А что с ней? — удивилась женщина.

— Вчера утром в районе четырех утра девушку нашли мертвой. Дело очевидное — передоз. Но для порядка мы опрашиваем свидетелей. Ваш сын по свидетельствам очевидцев один из последних, кто с ней контактировал.

— Лиличка… — губы женщины побелели. — Только не её… — она заплакала, — какая хорошая светлая девочка была и любила тебя… — Только не ее…

— О чем это вы, Мария Анатольевна? — насторожился следователь, пристально разглядывая женщину.

Вместо ответа она повернулась к сыну и наотмашь ударила его по лицу. Рука, хлестанув по щеке, зацепила губу, та лопнула, потекла кровь. Однако Илья даже ухом не повел, равнодушно пожал плечами.

— Хватит устраивать спектакль, — попросил мать Илья.

— Ты ее убил, эту девочку! Я знаю! А еще Вову и Колю! Их смерти — тоже на тебе! Они были твоими друзьями. Хотя, нет! У тебя никогда не было друзей! Ты не способен иметь друзей! Ты и меня убиваешь! Я тоже умру!..

— Совершенно необоснованные обвинения. Вова покончил жизнь самоубийством, а Николай умер от передозировки. И — да, друзьями мы не были. Я не имею к этому никакого отношения. Думаю, тебе следует отдохнуть, мама, — вытирая платком губу, вкрадчиво произнес Илья.

Он исподтишка наблюдал за реакцией следователя, который в свою очередь пристально следил за реакцией Ильи. Взгляды их встретились. Стало ясно, что расслабленное состояние мента сменилось на подозрительное.

— И вы с этим ничего не сделаете! — не обращая внимания на сына, истерично засмеялась женщина. Она вцепилась в руку следователя и заглянула ему в глаза. — Он… Он не человек даже, я не верю, что это мой сын… — она отпустила Птичкина и побрела наверх, всхлипывая и бессвязно бормоча. — Он не мой сын, я не могла…

— Как вы заметили, мать у меня не в себе. Ей требуются покой и отдых, поэтому давайте закончим с этим побыстрей.

— Возможно, стоит вызвать женщине скорую, если она не в себе? — обеспокоенно заметил майор.

— Камон, от истерик еще никто не умирал. Насчет вчерашнего я, рили, в ту ночь проводил время с Лилией Карасевой, мы потанцевали, потом у нас была близость, а потом я ушел, было около четырех утра.

— Ясно, — сухо хмыкнул следователь. — То есть не отрицаете, что вы последний, кто видел её живой?

— Не знаю, когда я ушел, она была жива, — пожал плечами Илья.

— Вам её не жаль? — сузил и без того маленькие глазки мужчина уже с откровенной неприязнью вцепившись взглядом в Илью.

— А это как-то относится к делу?

— Судя по моей практике, это как раз больше всего относится к делу. У девушки в результате принятого наркотического средства случился инфаркт. Сейчас я не исключаю возможности, что кто-то намеренно вынудил девушку принять наркотики, чтобы потом воспользоваться её беспомощным положением. Думаю, если там имело место насилие, наши эксперты докопаются до истины.

— Ок, это ваша работа думать и докапываться. А еще быть объективными и беспристрастными. Еще вопросы?

— Пока нет, но уверен, что еще появятся, поэтому будьте так добры, не покидайте город. И если что-то вспомните, вот моя визитка. Берегите свою маму — она у вас одна.

— Как скажете.

Захлопнув за следователем дверь, Илья кинул визитку в мусорку и стал медленно подниматься по лестнице. Со стороны материной половины слышалась печальная музыка. Мать опять терзала свое пианино, долбя по клавишам с такой энергией, что было удивительно, как инструмент выдерживает этот напор.

Илья прислушался. Конечно же, Рахманинов «Вокализ». Без скрипки композиция растеряла всю гармонию звучания, а в истеричном исполнении матери казалась ему еще большей какофонией, чем обычно.

Он, морщась, прошел дальше в свою комнату.

Илья понимал, что опасаться ему нечего. У Птичкина на него ничего нет, и не будет. Но все же ему не хотелось иметь недруга в полиции. Особенно сейчас, когда лишнее внимание ему вообще не нужно. Придется осторожничать.

Застыв на пороге, он внимательно осмотрелся. Помещение, оформленное в стиле модерн, выглядело идеально. Дизайнер сделал всё по вкусу Ильи, в комнате не было ни одной лишней детали — все четко на своем месте и все функционально оправдано. Черно-белые тона, строгие формы, выверенные пропорции. Повсюду царил безупречный порядок, и лишь измятая постель выбивалась из общего вида и говорила о том, что здесь все-таки обитают люди.

Илья заправил постель. Он, как всегда, проспал приход уборщицы. Та обычно заявлялась по утрам, хотя он и просил мать изменить этот режим, но толку от его просьб было мало.

Раздумывая не вызвать ли уборщицу сейчас, Илья придирчиво осмотрелся, провел пальцем по прикроватной тумбочке, не обнаружив пыли, удовлетворенно кивнул и прошел в кабинет.

Кабинет, выполненный в том же минималистическом стиле, что и комната, выглядел таким же идеально пустым.

Он сел в чёрное кожаное кресло за белый письменный стол. На столе был только MacBook. Илья крутанулся в кресле, оказавшись лицом к панорамному окну. Существенным плюсом этой квартиры было то, что город просматривался, как на ладони, со всех комнат.

За окном хмурый осенний день. Люди сверху кажутся мелкими точками. Экзистенциализм их бытия скучен и бестолков. Они лишь пища, лишь ресурс, лишь цифры статистики, и все эти попытки гуманистов разжалобить, обрядив эту толпу в иллюзорный фантик страданий, вредили прогрессивному обществу. Обществу, где выживать должен сильнейший, а не самый жалкий и слабый.

Илья задумчиво покрутил маленький ключик. Потом развернулся к столу, наклонился, вставил ключ в замок и выдвинул нижний ящик. Ящик показал содержимое: пару шприцов и ампулы. Илья смочил ватку спиртом и тщательно протер ею стол.

Он приготовил инъекцию и поднял рукав, открыв исколотые вены на забитой татухами руке. Обработал поле. Затянул жгут, нащупав вену, вставил иглу, потянул поршень на себя, сделав контрольку, ослабил жгут и медленно выдавил поршень.

Введя дозу, Илья подошел к огромному зеркалу в полстены и внимательно посмотрел в свои черные глаза. Черная радужка пульсировала. Она то сужалась, открывая под собой синюю радужку, то вновь надвигалась, поглощая синеву. Наконец, пульсация закончилась тем, что в последний раз черная радужка сузилась, растворившись в зрачке. Глаза из черных окончательно сделались синими.

— Чертово аниме…

Илья опустился на колени, оперся лбом о холодное зеркало, надолго застыл в этой позе. По щекам текли слёзы.

Он выдохнул и с силой стукнул кулаком по зеркалу, из горла вырывался хриплый надрывный стон, стекло пошло трещинами. Он ударил еще и еще раз, пока окровавленные осколки со звоном не рухнули на пол.

Илья схватил осколок и попытался вскрыться, но рука замерла в миллиметре от цели. Он застонал. По лицу катился крупный пот, костяшки побелели, осколок прорезал ладонь, но рука не двигалась с места.

Илья нервно засмеялся. Со стороны было ощущение, что он борется сам с собой и, кажется, проигрывает.

— Я все равно прикончу тебя, ублюдок! — бессильно простонал он и, отключившись, рухнул на пол.

[1]Pharaon «Омертвление»