Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина

– Идемте уже, – закатил глаза Кир. – Хотя нет, погоди.

Он скользнул обратно в дом, а спустя минуты три вышел оттуда с помятым ведром в руке. В ведре светились угли.

– На, – сказал Кирилл. – Разведите с Форрестом костерок, погрейтесь пока. А я выкопаю пару картофельных гнезд.

Я пожала плечами и взяла ведро.

***

Разжечь костер было нетрудно. Труднее оказалось найти для него хворост. Брать поленья без спросу я постеснялась, а за околицей как-то бурелома не наблюдалось.

Я прошла вдоль поля, где росли кусты, но нашла лишь мелкие ветки. Угольки же не могли тлеть вечно: ночной ветерок ускорял их незаметное горение, распаляя до алого цвета. Надо было поторопиться.

Неожиданно мне помог пес – он откуда-то приволок здоровенную сухостоину впятеро длиннее его самого. Почти целое дерево! Ну ладно, кусок куста, но все равно крупный – толстый ствол едва удерживался в зубах, а ветки цеплялись, заставляя пса идти боком, чуть ли не приставными шагами. Выглядело это довольно нелепо.

– Красава, Форрест! – похвалила я его. – Вот это костер сейчас будет, это я понимаю!

Пес и правда постарался на славу: принес не просто большой кусок дерева, а хорошо просохшую древесину – самое оно для быстрого костерка. Как будто знал, что мне надо.

Щелк! Крак!

Старые ветки ломались легко и просто. Я сложила “шалашик”, подперла его кусками ствола, который ломался уже хуже. Затем насовала в стратегически важные места сухой травы, высыпала рядом угли и стала палкой загонять их внутрь, попутно раздувая.

Впрочем, с этим хорошо справлялся и ветер. Промозглый ночной осенний ветер. Брр!

– О, быстро ты! – обрадовался Кирилл, когда наконец пришел к нам и увидел уже весело гуляющие по веткам языки пламени.

Он наклонился и вывалил к моим ногам несколько картофелин. Не мудрствуя лукаво, я подкатила их поближе к огню: в угли совать было пока рано, но пусть хоть бока прогреют.

Мы уселись у костерка. Сначала молча смотрели на пляшущие огоньки и грели руки. Занятие было весьма умиротворяющее. Потом я решила, что лицо, пальцы и колени у меня достаточно прогрелись, и повернулась спиной. Кирилл тоже повернулся. Форрест, похоже, подумал, что это флешмоб, и повторил за нами.

Все втроем мы уставились в ночную даль. Приют, да и вся деревня располагались на холме, а я в поисках валежника обошла поле по кругу, и теперь мы были максимально далеко от поселения. Огонь перестал слепить глаза, и ночь раскрылась во всей красе.

Перед нами раскинулось полмира – мрачная темень с огоньками и поблескивающей внизу рекой. А над всем этим – звездное небо, только с одной стороны слегка замутненное облаком. Мурашки по коже!

– Красиво, – сказала я, глубоко вдохнув свежий воздух с запахом подступающей осени. – Аж философствовать тянет. И матом ругаться.

– Лиз, ну ты чего? – скривился Кирилл. – Весь эффект от такой красоты портишь.

– Да в смысле? – удивилась я. – Широкая русская душа требует. Неужели сам не чувствуешь?

Я встала, раскинула руки и всласть выматерилась – так, как матерятся от восхищения, когда слов уже не хватает. Кирилл же прикрыл лицо ладонью.

– Хорошо, что тебя никто, кроме собаки, не слышит, – пробурчал он.

– Ничего-то этот сноб не понимает в русской душе. Да, Форрест? – я потрепала пса. Тот, естественно, не ответил, но ласку принял благосклонно.

Он вообще, похоже, решил, что я его хозяйка, и теперь все время держался рядом. Причем так достойно, будто его этому всю жизнь обучали: не слишком близко, чтобы не мешаться, но и не слишком далеко, чтобы его не теряли из виду. Прямо образцовый выставочный пес.

Тем временем облако, что медленно проплывало по небу, наконец открыло луну. Призрачный свет пролился на округу. Вот осветился город, берег, на котором он стоял. Вот засияла река и стал четче виден лес. А вот вспыхнул белыми стенами храм, который мы до этого даже не замечали.

– Погляди-ка! – Кир неожиданно поднялся с места и подался вперед, выходя еще ближе к обрывистому краю холма, на котором мы расположились. – Нет, ты глянь-глянь!

Я подошла ближе и посмотрела, куда он указывает. Но не поняла, что его так удивило.

– Дорога, – пояснил Кирилл. – Она идет идеальным полукругом!

Я присмотрелась. И правда: грунтовка, по которой мы шли из города в приют, действительно будто огибала огромный круг, и линия изгиба была ровной дугой. Выглядело это очень странно.

– Словно кто-то циркулем прочертил, – сказал все еще взволнованный Кирилл. – И все, что внутри круга, выглядит заброшенным.

И правда: храм явно был забыт давно и надежно. Местами от него отвалились куски штукатурки, крыша в одном месте была проломлена и колокол отсутствовал – провалился.

А еще, похоже, когда-то вокруг храма было небольшое поселение – с десяток деревянных изб еще можно было различить под лунным светом. Но их-то уж время точно не пожалело – все почернели, а некоторые даже сгнили, и их крыши провалились. Остались только печи.

– Хм. Странно, – протянула я. – Печки целые: только трубы местами рухнули.

– В этом я как раз не вижу ничего такого – кирпичные же, попрочнее дерева будут. А ты какую странность нашла? – не понял Кир, который, похоже, ничего не знал о деревенском жилье.

– Странно, что кирпич никто не разворовал, – пояснила я. – И поленницы стоят почерневшие от времени, но целые. Это ненормально для русского мужика – не слямзить ничейное.

– Действительно, – задумался Кирилл. – Похоже, когда мы сошли с брусчатки на грунтовку, дело было вовсе не в нашей поврежденной памяти. Это какая-то дезориентирующая и отталкивающая магия! Артефактный контур!

– Ой, ну опять… – я сделала “фэйспалм”. – Кир, избавь меня от своего увлечения экстрасенсорикой. Я люблю сказки, да. Но только пока они сказки. В остальных же случаях будь добр, предоставляй факты и научные доказательства. Я в магию не играю, от этого кошелек истончается.

– Магия – царица наук! – с пафосом провозгласил он. – Что бы ты ни начинала исследовать, рано или поздно наткнешься на магию, ибо она есть вершина божественного творения – то, на чем зиждется вселенная!

– Ты сейчас серьезно? – спросила я, с трудом удержавшись от того, чтобы не развернуться и не уйти подальше от придурка, но все же тайно надеясь, что он просто троллит меня.

– Более чем, – с уверенностью сказал Кирилл. – И мне страшно интересно, зачем огородили эту зону. Там либо что-то опасное, либо ценное. Или и то, и другое!

– Не похоже, чтобы там было что-то ценное, – я покачала головой. – Разве что иконы. Но наживаться на чужой вере я не хочу. Да и как ты туда попадешь, если там, как ты говоришь, “артефактный контур”?

– Без понятия, – честно сказал он. – Но совершенных артефактов не бывает – у всех есть слабая зона. Может, он ослабевает при попадании молнии. Может, его нужно нагреть. А может, конструкт не сферический, а плоский, и мы смогли бы перелететь линию или же устроить подкоп.

– И спереть оттуда дрова? – фыркнула я.

– Ну хотя бы, – пожал плечами Кир. – Зима на носу, а ребята говорят, что сестры прошлую зиму печки в комнатах не топили. И что в морозы все спали на кухне вповалку, потому что в комнатах стены насквозь промерзали.

– Мох, наверное, в труху истлел, вот и промерзали, – предположила я. – Или здание осело, бревна сдвинулись и щели появились. Вот чем страдать магической фигней, лучше бы решал реальные проблемы – применил бы мужскую силушку и законопатил заново. А то барьеры у него какие-то, магия, тайны…

– Ой, да ну тебя, – отмахнулся Кир. – Не хочешь – не верь. Я не буду тебе ничего доказывать. Давай лучше картошку запекать.

– Вот это хорошая мысль, – кивнула я, и мы принялись закатывать картофель поглубже в костер, где уже почти прогорела принесенная Форрестом сухостоина.

Глава 10

Посиделки у ночного костра оказались на редкость приятными. Что-то было в этом такое, без чего нельзя жить нормальному человеку. Вот надо иногда взять друга, а лучше – пятерых – развести костер, достать термос и просто молча сидеть, тыкая хворостинами в огонь. Звезды, тишина, ночные просторы. Романтика, мать ее…