Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Инга была по-настоящему довольна открыткой. С одной стороны, карточка удалась стильной и яркой, хоть на выставку, хотя обычные скрапбукеры ее бы, пожалуй, не поняли. С другой стороны, горячий ветер бил из нее теплой, но мягкой силой. Магрин не устоит, иначе и быть не может! Нестерпимо захотелось поделиться успехом хоть с кем-нибудь, но только не с тетей Мартой. Мало ли чего от тетки ожидать. Инга сунула открытку под нос попугаю. Тот уставился одним глазом и грустно прохрипел:
– Хромоножка.
– Тьфу на тебя, – выругалась Инга.
Выглянула в коридор – в кухню важно шествовала Алла Борисовна, переваливаясь с боку на бок. Инга подхватила теплую пушистую тушку, прижала к себе и прошептала:
– Ну хоть тебе скажу: я классный скрапбукер, честное слово!
– Муррмяу! – отозвалась кошка и вцепилась ей в грудь острыми когтями.
– Магрин не сможет мне отказать, и скоро я увижу родителей, – шептала Инга сама себе, и по всему телу разливалась нежная радость, пропитывала до мозга костей, до кончиков пальцев и простиралась дальше, за пределы тела, так, что воздух вокруг нее почти светился.
Алла Борисовна громко мурчала и терлась о лицо влажной мордой.
* * *Ключ был под ковриком. Скрапбукеры могли себе позволить то, что простые люди помнили только по старым советским фильмам. На самом деле, они и дверь могли не запирать, так, повесить сверху ограждающий плакатик, вроде охраняющего заклинания, но это было уж как-то чересчур вызывающе. Софья присела на корточки. В коврике ощущалось дыхание потока. Как это, интересно, удалось Надежде Петровне? Вышивала она его или раскрашивала? Сейчас он такой серый и замызганный, что уже не разглядишь, и только поток по-прежнему живой и яркий. В прошлый раз она даже не заметила, что он вообще есть, этот коврик, и именно так он и работал – обнаружить его мог только тот, кто знал о нем. Шутки ради Софья попробовала отодрать его от пола просто так, но ничего не выходило, пальцы соскальзывали, коврик намертво прилип к полу. Она рассмеялась, достала из сумочки ножницы с бронзовыми ручками, подсунула их под коврик, тот легко приподнялся, и под ним обнаружился самый обычный ключ. Софья подозревала, что помимо ключа есть что-то еще, что не допускает в квартиру нежеланных посетителей, но не могла понять, что именно, да и времени у нее не было разбираться.
Она вошла в квартиру с замиранием сердца, как верующий человек входит в церковь, как поклонник художника – в его мастерскую, осторожно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Ощущение потока здесь было таким сильным, что кружилась голова и подкашивались ноги. Крохотная однокомнатная квартирка-студия была обставлена просто и функционально, вроде жилья для посуточного съема. В кухонном уголке, отделенном от комнаты барной стойкой с парой стульев, пристроились низенький холодильник, микроволновка, узенькая плитка на две конфорки и пара шкафчиков. Посреди комнаты стоял небольшой диван, а возле окна – широкий стол, заваленный всякой всячиной. Окно прикрывали выцветшие оранжевые жалюзи. Всю стену напротив «кухни» сверху донизу занимали стеллажи. Половина из них была похожа на ящики для хранения архивов у них в офисе и явно предназначалась для бумаг и документов, а другая половина весело переливалась самыми разными цветами. Десятки папок, ящичков и коробочек, желтых и красных, зеленых и синих, полосатых и в горошек, пестрели веселыми этикетками.
Софья подошла к стене со стеллажами и некоторое время разглядывала их, завороженная, как ребенок – витрину «Детского мира». Бережно, по одному, она доставала ящички, гладила их с нежностью, изучала надписи и рисунки, открывала и с любопытством заглядывала внутрь. На одном был приклеен снаружи пакетик с жемчужиной, и в ящике оказалось несколько наборов разноцветного жемчуга. На другом – скотчем прилеплен кусочек кружевной ленты, и внутри нашлось несколько мотков лент разной ширины, разных цветов и узоров. Одну за другой она открывала коробки и таяла от восторга. Да это же скрапбукерский рай! Здесь выбор на порядок больше, чем в магазинчике дяди Саши. Сколько же лет собирала Надежда Петровна все эти материалы?
Софье захотелось прямо здесь и сейчас сделать какую-нибудь открытку. Интересно, хозяйка бы разрешила? Стоп, она же пришла сюда не за этим. Она собиралась найти дочь своих хранителей! Софья странным образом чувствовала себя виноватой перед этой незнакомой девушкой, как будто случайно взяла у нее без спроса семейную реликвию. Как же найти ее? Софья внимательнейшим образом пересмотрела все вещи на столе. Первое, что ее удивило, – нигде не было ножниц, совсем никаких. Стояли банки и подставки с маркерами, карандашами, фломастерами, мелками, пастелью и ручками, бутылочки с клеем, коробки со скотчем, лежало несколько дыроколов, какие-то заготовки, фигурные линейки, трафареты. В большой коробке на подоконнике обнаружилась куча разнообразных штампов от милых сердечек до колыбелек и чертиков. Нигде: ни возле дивана, ни на столе, ни на барной стойке, ни в ванной – не было ничего, по чему можно было судить о хозяйке или ее семье. Никаких фотографий, визиток, записок, телефонных книжек – ничего подобного. В отчаянии Софья заглянула в холодильник, но тот оказался пуст и вообще выключен. И что теперь? Рыться в стеллажах? Это ж сколько времени и терпения потребуется! Под столом стояла яркая оранжевая урна. Софья вытряхнула содержимое на пол, принялась копаться в обрезках и мятых бумажках. Один скомканный лист показался ей знакомым. Пахнет как-то… колбасу в него, что ли, заворачивали? Вот и жирное пятно расплылось, но рисунок знакомый. Точно, это же схема проезда к их собственному офису, распечатанная с корпоративного сайта. Софья сама такую печатала, когда первый раз ехала в этот проклятущий офис. Что это значит? У Надежды Петровны был там заказчик? Интересно, кто? Внизу, под схемой, курсивом была напечатана надпись: «Ингусик, жду тебя всемь возле нашего офиса, у нас впереди нескучная ночь». Означает ли это, что дочь Надежды Петровны зовут Ингой? И как это проверить? Она даже фамилии ее не знает! Так или иначе, эта Инга должна знать хоть что-нибудь о Надежде Петровне. И похоже, что с ней встречается кто-то из ее собственной конторы, если этот кто-то, конечно, еще не уволился, потому что непонятно, как давно здесь лежит эта бумажка. Значит, его нужно найти. Но нельзя же подходить к каждому сотруднику с вопросом: «Вы случайно не встречаетесь с некой Ингой?» Выход только один – надо сделать открытку. Можно прямо здесь, ножницы у нее с собой, а материалов – в изобилии. Пожалуй, Надежда Петровна не обидится.
Софья провозилась с открыткой добрых два часа – уж очень много материалов было, и все хотелось попробовать. В одном из ящичков она нашла гербарий и прикрепила к открытке высохший букетик фиалок. Кажется, фиалка – на языке цветов – тайная любовь? В другом ящике она нашла стопку вырезок со стихами и сонетами, выбрала подходящее стихотворение Пушкина, про цветок. Сверху прикрепила клепку от джинсов – как символ свободного, раскованного стиля, призыв заговорить открыто, сделать признание. В углу проставила штампиком несколько дат, как напоминание: время идет, чувства остаются нераскрытыми, потом может быть поздно. Добавила еще несколько деталей – бирку с номером, мягкую ткань по краям.
Уходя, она аккуратно положила ключ на место, прикрыла ковриком, проверила – без ножниц не открывается.
На следующий день в офисе Софья с любопытством приглядывалась к каждому встречному. Многие сотрудники были женаты, впрочем, кто сказал, что они не могут иметь любовницу? И как теперь поступить, показывать открытку всем по очереди, стоять с ней перед проходной под видом сбора взносов на день рождения какому-нибудь заму или подсовывать в столовой вместо меню? Долго думать не пришлось. Едва она пришла на рабочее место, как вспомнила, что на сегодня как раз назначен командообразующий тренинг. Отличная возможность, наверняка придут многие сотрудники.
Народ подтягивался в актовый зал вяло и неохотно. Когда прошло пятнадцать минут от объявленного момента начала тренинга, а свободных мест все еще оставалось множество, кадровичка засуетилась и принялась обзванивать отделы. Пришел Фанис, уселся в первом ряду, рядышком расположилась Ванда, достала пилочку и принялась полировать ногти. Притащилась нормоконтролерша Лилечка, села недалеко от Юры Суханова, на ходу дожевывая сосиску в тесте. Юра смотрел прямо перед собой, невозмутимый, как бюст Ленина, но Софья чувствовала: ему хочется куда-нибудь пересесть. Последним примчался Пчелкин, с красным распухшим глазом, бурча под нос, что приходится заниматься всякой ерундой.
Приглашенный консультант, бойкая девушка с короткой стрижкой и ярким макияжем, долго и бодро щебетала о пользе и смысле командообразующих мероприятий. Софья еще со школы, если не с детских утренников, ненавидела дурацкие коллективные игры, от хоровода вокруг елки до зарницы, и по той же причине плохо переносила свадьбы, юбилеи и прочие массовые развлечения с участием тамады. Она не находила в них ровным счетом ничего, кроме натужного, показного веселья и дурного пьяного угара. В другой раз она бы молча развернулась и ушла, пусть ее хоть на кусочки режут, но сейчас с нетерпением ждала начала тренинга и подходящего момента. Первый же этап оказался ей на руку. После того как их разбили на команды, каждой группе вручили большой лист бумаги, установленный на мольберте, краски, фломастеры, блестки, которые прилипали куда угодно, только не к бумаге, и велели изобразить коллективную картину. Игра называлась «Развитие коллективного творчества». Само словосочетание «коллективное творчество» казалось Софье таким же диким и нелепым, как коллективное ковыряние в носу. Однако сотрудники взялись за дело с неожиданным энтузиазмом. Фанис принялся обводить лист по контуру, выводя неровную рамку, незнакомая толстая потная тетка наклонилась и с кряхтеньем рисовала в уголке уродливую розочку. Софья терпеливо ждала в сторонке.
