Саманта Шеннон - Сезон костей
– Нет.
– Почему?
– Смерть Саргаса для меня небольшая потеря. – Он снова повернулся к окну. – Уверена, что он мертв?
– Абсолютно. Я же выстрелила ему в лицо.
– Пулей нас не убить. Ты наверняка воспользовалась пыльцой.
– Да. – Я пыталась успокоиться и дышать ровно. – Да, воспользовалась.
Повисла пауза. Мне не хватало воздуха, сердце останавливалось при мысли, что сижу сейчас вместе с кучей улик.
– Если Саргас пал от руки человека, Нашира уж точно не захочет, чтобы информация об этом просочилась в город, – произнес наконец рефаит. – Никто не должен усомниться в нашей неуязвимости.
– Хочешь сказать, вы не бессмертны?
– Мы не неуязвимы, – с нажимом проговорил он, опускаясь рядом со мной на корточки. – Тебя кто-нибудь видел?
– Нет… Постой… Да. Тирабелл.
– Тирабелл сохранит твою тайну. Если других свидетелей нет, нам опасаться нечего.
– Там еще был Тубан. И взрыв. – Спохватившись, я посмотрела на него. – Твоих рук дело?
– Тебе угрожала опасность. В «Павильоне» был мой союзник. Он придумал отвлекающий маневр. Нашире доложат, что произошла утечка газа, а рядом по нелепой случайности оказалась свечка, только и всего.
Новость послужила слабым утешением. Теперь на моей совести три жизни, не считая тех, кого по моей милости не удастся спасти.
– У тебя кровь, – заметил страж.
Сквозь приоткрытую дверь в зеркале ванной отразилось мое лицо с длинным порезом через щеку. Из неглубокой раны выступила кровь.
– Да.
– Он тебя ранил?
– Нет, стеклом порезалась. – Я потерла ноющую ссадину. – Дурную весть Нашире доставишь ты?
Он кивнул, не спуская глаз с моей щеки. Меня поразил его взгляд: тревожный, сосредоточенный. Похоже, что-то томило рефаита. Он избегал смотреть на меня; его словно заворожил порез.
– Если не залечить, останется шрам. – Пальцы в перчатке взяли меня за подбородок. – Сейчас принесу что-нибудь подходящее.
– А заодно узнаешь про Краза?
Наши взгляды на секунду встретились.
– Да.
На лбу у меня залегла складка, с губ готов был сорваться вопрос. Но я промолчала.
– Скоро вернусь, – заявил рефаит, поднимаясь. – А тебе советую принять ванну. Чистая одежда там. – Он кивнул на шкаф.
Я покосилась на униформу: жилетка была сплошь в пыльце, верный признак моей причастности к убийству.
– Хорошо.
– И промой рану.
С этими словами он исчез.
Я встала и подошла к зеркалу. На бледной коже выделялась алая борозда. Неужели стражу больно видеть меня в таком состоянии, даже после травм, нанесенных Джексоном? Или, глядя на меня, он вспоминает собственные шрамы, надежно спрятанные под одеждой?
От моих волос исходил тошнотворный аромат. Пыльца. Закрывшись в ванной, я сбросила униформу и пустила горячую воду. Ноги подкашивались. На коленке красовалась ссадина. Шагнув под обжигающие струи, я принялась мыть голову. От воды старые раны заныли, им вторили новые. Через пару секунд по телу разлилось умиротворяющее тепло, мускулы окрепли. Я терла каждую клеточку, каждую впадинку, смывая кровь, пот и пыльцу. Да, вид у меня – краше в гроб кладут, но в свете недавних событий все эти синяки и шишки подозрений не вызовут. Вместе с грязью меня покидала и тревога.
Главный вопрос – стоит ли рассказывать про поезд стражу? Вдруг он вознамерится мне помешать, как тогда, в цитадели? С другой стороны, нужно выяснить, охраняют ли состав и где именно находится вход в туннель. Понятно, что на лугу, но во время тренировок глаз не зацепился ни за что, похожее на дверь. Наверняка вход прячут.
В зеркальном шкафу обнаружилась чистая униформа. Кто-то очистил ковер от пыльцы. Я рухнула на кушетку. Краз Саргас, наследный преемник, пал от выстрела в голову. Вот уж не думала, что рефаита так легко убить. Скорее всего, дело в пыльце, а пуля лишь довершила начатое ею. Никогда не забуду, как труп начал разлагаться прямо у меня на глазах, и все из-за какого-то порошка.
Звук открывающейся двери заставил меня содрогнуться. На пороге стоял страж, величественный, как сама смерть. Без лишних слов он сел рядом, смочил тампон в янтарной жидкости и промокнул мне щеку.
– Краз мертв, – сообщил он без тени эмоций.
Щеку словно обожгло.
– Краз был наследным преемником, – монотонно продолжал рефаит. – За его убийство грозит публичная казнь. Пропажу медикаментов уже обнаружили, но с тобой никак не связывают. За дневного портье не волнуйся – его подвергли астразии.
– Меня точно не подозревают?
– Если и подозревают, то молча. К счастью, тебе хватило ума не использовать фантома и не выдать себя.
Моя дрожь усилилась. Вечно со мной так: убью какую-нибудь важную шишку, а узнаю об этом только постфактум. Если Нашира разнюхает, висеть мне у нее на стене посмертной маской.
Я затрясла головой, отгоняя мрачные мысли.
– Почему пыльца так подействовала на Краза? Его лицо… Это было ужасно!
– Мы не те, чем кажемся, Пейдж, – ответил рефаит, глядя на меня в упор. – Сколько времени прошло от применения пыльцы до выстрела?
Выстрел. Занятный синоним убийства. Страж говорит так, будто меня это совсем не касается.
– Секунд десять.
– Что ты видела в эти десять секунд?
Я задумалась. В башне стояла мгла от испарений, и потом, меня здорово шарахнули об стену.
– Его лицо… Оно словно гнило заживо. Глаза выцвели, побелели… Как у покойника. Мертвые глаза.
– Тогда ты должна все понимать, – кивнул страж.
Спасибо, объяснил. Мертвые глаза. Что бы это значило?
Огонь весело трещал в камине, в комнате стало тепло. Даже слишком. Страж повернул меня щекой к свету.
– Нашира заметит порез, – вырвалось у меня. – И сразу догадается.
– Такие раны лечатся.
– Как?
В ответ тишина. Давно обратила внимание, что на вопросы «как» и «почему» страж предпочитает отмалчиваться. Вот и на сей раз он просто поднялся, подошел к столу и достал металлический цилиндр, очень маленький – такой легко поместится в кармане. На боку красная надпись: «Скорая сайенская помощь». К цилиндру добавились три полоски пластыря. Я стояла столбом, пока рефаит врачевал рану.
– Болеть будет?
– Нет.
Когда он закончил, я осторожно коснулась пластыря и, помедлив, сказала:
– В «Павильоне» была карта. Где-то в окрестностях «Порт-Мидоу» спрятан пассажирский состав. Меня интересует вход в туннель.
– Почему он тебя интересует?
– А потому, что я хочу смыться отсюда. Пока Нашира меня не прикончила.
– Ясно. – Страж вернулся в свое кресло. – Считаешь, я тебя отпущу?
– Считаю, отпустишь. – Я высоко подняла шкатулку. – В противном случае твоя вещица попадет к Нашире.
Отблески пламени осветили узор на крышке.
Страж барабанил пальцами по подлокотнику и молчал, даже не пытаясь торговаться.
– На поезде тебе не выбраться, – мягко проговорил он.
– Попробуй помешать!
– Дело не в этом. Состав включается лишь по указанию архонта. Даты отправления и прибытия запрограммированы на определенный срок, нельзя изменить настройки.
– Разве еду сюда доставляют не поездом?
– Нет. Он предназначен исключительно для транспортировки людей. Еду привозят курьеры.
– Выходит, состав не тронется вплоть до… до следующего Сезона костей?
То есть не раньше 2069 года. Мои мечты о легком бегстве обратились в прах. Единственный вариант – минное поле.
Страж словно прочел мои мысли.
– На своих двоих бежать не советую. В лесах охотятся эмиты. От целой стаи твой дар не спасет.
– Но медлить нельзя. – Я стиснула подлокотники так, что побелели пальцы. – Мне нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало. Ты ведь знаешь, что Нашира хочет меня убить.
– Конечно хочет. Особенно теперь, когда твой дар окончательно созрел. Она жаждет его и уже скоро попытается заполучить.
Я насторожилась.
– В каком смысле «созрел»?
– Там, в цитадели, ты подчинила Двенадцатого. Этого от тебя и ждали.
– Ты рассказал ей?
– Рано или поздно она узнает, но не от меня. Все наши с тобой разговоры не выйдут из этих стен.
– С чего бы?
– Считай это знаком доверия.
– Ты рылся в моих воспоминаниях. С какой радости я должна тебе доверять?
– Тебе никто не мешал посмотреть мой лабиринт. Разве нет?
– Ага, холодный пустой лабиринт. Много там насмотришься. У тебя вообще есть что-то внутри или одна оболочка?
Рефаит порывисто вскочил, снял с книжной полки увесистый том и, не дав мне раскрыть рот, вынул спрятанный между страниц буклет и швырнул на стол. У меня перехватило дыхание. На столе лежал мой экземпляр «Категорий паранормального», наглядное доказательство моей причастности к Синдикату. Выходит, памфлет все это время был у стража.
– Может, мой лабиринт поистрепался за столько лет, но в отличие от автора памфлета я не делю людей на касты. И потом, тут нет ни онейромантов, ни рефаитов. – Он посмотрел на меня в упор. – За несколько месяцев, что мы провели под одной крышей, я многое узнал о тебе, пусть и против твоей воли. Прости, что вторгся в личное пространство, но другой возможности понять тебя не было. Это очень много значит для меня, не хотелось обращаться с тобой как с простой смертной – ничтожной и недостойной.
