Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– Ты хочешь открытку на обмен, так ведь?
– Да.
– Что ж, я могу такую сделать.
– Чего вы хотите взамен? – прямо спросила Софья.
– Будем на «ты»? Знаешь, мой муж, я имею в виду реального мужа…
Софья поперхнулась. Она как раз откусывала что-то белое, липкое и очень сладкое, когда услышала эту фразу. «А что, в Меркабуре тоже бывают мужья?» – чуть было не спросила она, но прикусила себе язык. Не стоит опять показывать, что она совсем мало знает о скрапе.
– Так вот, – продолжала Джума. – Мой муж последнее время страдает депрессией. Все время ворчит, ругается, недоволен всем на свете. Ему бы помогла открытка, но, сама понимаешь, я не могу ее сделать.
– Хорошо, я попробую.
– Тебе будет несложно. Я знаю, что именно ему нужно. Это должны быть «розовые очки».
– «Розовые очки»? – удивилась Софья.
* * *– Здравствуй, – услышала Инга.
Она посмотрела вниз, но увидела только пушистое одеяло из облаков. Что это за странное воспоминание? Где можно найти такую высокую башню, чтобы смотреть сверху вниз на облака? Может быть, это где-то на юге, высоко в горах? На Кавказе, например. Потом Инга оглядела себя с ног до головы – она по-прежнему была Ингой, причем на голове у нее все еще держался тюрбан из полотенца. Значит, в этой открытке не воспоминание? А что тогда?
– Здравствуй. – Роза обращалась именно к ней, к Инге. – Кто ты? У тебя знакомое лицо.
– Зддд-рравствуйте, – запинаясь, ответила она. – Меня зовут Инга, и я…
Она хотела добавить: «Я – племянница Марты», – но ей вдруг стало неловко, как будто она сейчас признается, что в курсе чужой тайны.
– Я так рада тебя видеть. Я здесь уже столько времени одна! Хотя тут, в Меркабуре, время течет совсем по-другому. Какой сейчас год?
– Две тысячи девятый, – ответила Инга.
«Столько времени одна». Кристофоро Коломбо, Роза на самом деле пропала из реального мира! Она выглядит так же, как много лет назад! Она что, живет здесь, в открытке?! Это же как в тюрьме. Хуже, чем в тюрьме, здесь ей даже не с кем поговорить. Разве что вид получше, вид вообще особенный. Оранжевое поле облаков завораживало, затягивало, казалось, можно смотреть на него вечно, и никогда не надоест.
– Господи, сколько лет прошло, – вздохнула Роза. – Моя дочь стала взрослой женщиной, у нее, наверное, теперь есть муж, дети, а у меня, получается, – внуки.
– Я с ней знакома.
– Правда? Расскажи мне про нее, пожалуйста. – Роза взяла Ингу за руку, та вздрогнула от мягкого прикосновения.
Инга рассказала все, что знала, хотя знала не так уж много. В самом деле, она понятия не имела, есть ли у Дины Львовны муж или дети, но почему-то ей казалось, что она одинока. Впрочем, об этом Инга говорить не стала, а вспомнила комнату со старинным комодом, бережно хранимую пачку открыток и ножницы с бронзовыми ручками.
– Ваш муж умер, – решилась она добавить в конце.
– Да, – спокойно ответила Роза. – Я чувствую. Как и то, что моя дочь часто брала в руки эту открытку. Я всегда чувствую ее, но здесь, в Меркабуре, нельзя увидеть близкого человека оттуда, из реального мира.
– Что такое Меркабур? – спросила Инга.
– Ты не знаешь? – удивилась Роза.
– Наверное, знаю, – Инга вспомнила свою открытку для хулиганов. – Но не помню. Или помню, но не тут. Расскажите, пожалуйста.
Они беседовали долго. Оранжевые облака все так же висели внизу, окрашенные неизменным мягким золотым светом. «Вечный закат», – подумала Инга, и от этой мысли вдруг пронзило до кончиков пальцев острое желание сбежать, не дослушав безумно интересный рассказ Розы о Меркабуре. Инга с трудом сдержала себя, развернула полотенце, расправила слипшиеся волосы. В закатном свете они тоже казались золотыми.
– У Меркабура много разных значений. Изначальный смысл – колесница. Что-то вроде средства передвижения между мирами, измерениями, и даже во времени. Символ Меркабура – карусель. Обыкновенная детская карусель. Сел в игрушечный самолетик, проехал круг, и ты уже в другом мире.
Карусель… так вот она зачем? Выходит, мамина открытка перемещает между мирами? Или как?
– Инга, мне очень знакомо твое лицо. Мне кажется, ты слишком молода, чтобы я помнила тебя по реальному миру. Может быть, я знала кого-то из твоих родных?
– Мою маму зовут Надежда Петровна.
– Ты – племянница Марты, – сразу догадалась Роза, и ее щеки зарумянились. – Мы… мы с ней были лучшими подругами.
– С Мартой все в порядке, – поспешила Инга уверить Розу.
– Я так и думала, я чувствовала. А какая она теперь? Расскажи мне. – Роза взяла Ингу за руку, отчего в глубине живота закололи мелкие приятные иголочки.
– Ммм, – замялась Инга. – Ну, конечно, характер у нее не сахар, и она развела толпу котов, и кормит голубей на улицах, и со всеми ругается, но, по-моему, жизнью она вполне довольна.
– Марта развела кошек? – хихикнула Роза. – Как это на нее похоже, уж если чем увлекается, то на полную катушку.
– Ага. Главных любимцев зовут Алла Борисовна и Филя.
– Да, я помню, она эту певицу еще тогда очень любила. А кто такой Филя?
– Это… это ее новый муж. То есть теперь уже нет, но был. Тоже певец.
– Муж Марты? – удивилась Роза.
– Нет, муж Аллы Борисовны.
Роза задумалась о чем-то своем, Инга разглядывала облака – безмолвные, мертвые. Ни ветерка, ни птицы, и стрелки часов неподвижны, мертвое небо, мертвая башня, и только Роза – живая, воздушная, в белом платье. Ей снова захотелось сбежать. Каково это, все время быть в открытке? А мама и папа, они тоже пропали, и если не утонули, то…
– Роза, а как вы попали в открытку? Как туда вообще попадают?
– Инга, ты ведь скрапбукер, или я ошибаюсь?
Инга замялась. Интересно, ей уже можно считать себя скрапбукером?
– Ну, в общем, скорее да, чем нет.
– И не знаешь таких элементарных вещей? Неужели тебе никто не объяснил? – ахнула Роза. – Ай-яй-яй, ну и времена у вас там. У тебя и скрап-альбома еще нет? Ты и про Кодекс не знаешь?
– Альбом есть. Мне мама оставила.
– Нет, я про твой собственный альбом, с твоим хранителем?
Инга покачала головой и спросила:
– А что это значит – хранитель?
– Инга, не знаю, в какую историю ты попала, но ликбез тебе надо провести.
Роза оглядела небо, потом глянула на часы, на полотенце Инги, развешенное на ограждении башни, потом на саму Ингу и добавила:
– Расскажу быстро самое важное, что успею. Остальное – в следующий раз.
– Я никуда не тороплюсь, – Инга так разволновалась, что замахала руками.
– Тебе нельзя здесь быть долго, – покачала головой Роза. – Я сейчас объясню, почему.
Роза говорила торопливо, сбивчиво, не все было Инге понятно, но она боялась перебивать. И чем больше рассказывала Роза, тем лучше себя чувствовала Инга. Облака внизу окутывали покоем и безмятежностью, она так бы смотрела и смотрела на них целыми днями. И потом, может быть, это и не закат вовсе, а рассвет. Здесь и не поймешь, где восток, а где запад. Вечный восход солнца – что может быть прекраснее? Она пропускала мимо ушей некоторые слова Розы, потом спохватывалась и снова слушала во все уши.
Про альбомы, хранителей и Кодекс скрапбукера ей стало более-менее понятно. Пока Роза рассказывала, как важно сохранять равновесие между Меркабуром и реальностью, Инга слушала вполуха, разглядывая облака, и толком не уловила, как его держать, этот баланс. Зато спектр всего, что можно сделать с помощью скрапбукинга, ее поразил до глубины души. Стало понятно, почему Тараканище так жаждет воспользоваться ее услугами. Уж точно не семейные воспоминания собирается запечатлеть! Но больше всего Ингу мучил один вопрос.
– И все-таки, как вы попали в открытку?
Роза промолчала, только погладила Ингу по руке.
– Роза, – осторожно начала Инга. – Я знаю про вас и Марту. И я знаю, что вы хотели сделать открытку для Марты, чтобы спасти ее из тюрьмы. Как же вы попали в открытку?
– Тебя это не пугает? Мои отношения с Мартой, – обеспокоенно спросила Роза.
– Другие времена. Сейчас этим никого не удивишь, – Инга посмотрела Розе в глаза и невольно залюбовалась ярким румянцем на ее лице.
На самом деле она соврала. Нет, она, конечно, уважала альтернативные отношения, как современная женщина, но при одном воспоминании о цветочной поляне и мягких нежных руках ТОЙ Розы из ТОЙ открытки какая-то ее часть начинала сходить с ума. И просыпалась неуемная дрожь в животе, и за краешек сознания цеплялась странная мысль: эта цветочная волна, опьяняющие капли росы, они гораздо более настоящие, чем то, что было у нее с Аликом и с другими мужчинами. Она не разрешала сама себе задать вопрос: «Что, если и я тоже?..» Слишком боялась услышать собственный ответ. И тогда думала: может быть, дело вовсе не в том, какого пола партнер? А в чем тогда?
– Меня не пугает, – сказала Инга, сдерживая внутреннюю дрожь, потому что Роза все еще смотрела на нее вопросительно.
– Мне сейчас кажется, я была неправа, когда делала ту открытку для Марты. Я как с ума сошла. Я совсем не подумала ни о Дине, ни о Льве, хотя он, в сущности, был хорошим человеком и очень меня любил. А может, я просто была слишком самоуверенной. Да, я считала, что смогу сделать такую открытку, какую до меня еще никто не делал в нашем городе. Рискнула, несмотря на предупреждение Кодекса, и даже не понимала тогда, чем я рискую.
