Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– Он тоже подписал с тобой контракт?
– Нет, но он продавец в скрап-магазине. Если бы я не мог его защитить, многие наши покупатели нашли бы способ отовариваться бесплатно. Но самое важное – это гарантия баланса.
– Гарантия баланса, – эхом повторила Софья.
– Да, мы выступаем в роли лонжи, страховки, образно говоря, не даем канатоходцу разбиться и возвращаем его обратно на канат, если он потеряет равновесие. Понимаешь, Софья, хороший скрапбукер – это человек, у которого голова витает высоко в облаках, а ноги крепко стоят на земле. Такое состояние поддерживать очень трудно. Но если ты подписываешь контракт, мы тебе его гарантируем.
Софья молчала. «Свобода от опеки отца»… он знал, чем ее зацепить. Но ей остро не нравилось слово «мы». Оно резало слух, оно было чужим, как будто среди благоухания цветов и пения птиц прямо тут, на веранде, возникла ржавая бочка с тухлой водой.
– Тогда… в ту ночь, ты был «ты» или «мы»? – Она замотала головой. – Ты тогда тоже был представителем организации?
Он неожиданно улыбнулся. Смеется над ней, что ли?
– Как ты думаешь сама?
Можно ли стать бескрайним небом и всего себя отдать без остатка синему морю ради… ради неважно чего, ради чего-то, кроме самого этого момента, когда два таких разных начала становятся одним? Хотелось ему верить. Вот сейчас одним легким движением руки он решит все ее проблемы. И родная нота будет звучать каждый миг, и весь мир запоет в унисон, и она никогда больше не почувствует себя потерянной, не захочет закрыться в прочную скорлупу и спрятаться от всего и вся. Мурашки по коже побежали. Софья вдруг поняла, что боится. Слишком сильно он ее цепляет. Что-то ненормальное, наркотическое есть в том, как она пьянеет от одного только его взгляда.
– Что я должна буду делать взамен? По контракту?
– Открытки. Заказы будут поступать через меня. Ты не будешь знать, для кого ты выполняешь работу, но будешь получать подробное задание и сможешь задавать вопросы, опять-таки через меня.
Через него. Магрин всегда будет рядом. Будет смотреть на нее своими огромными серыми глазами и слушать – такой родной и надежный, все на свете понимающий без слов.
– Но мои открытки… они иногда не работают так, как надо. Ты во мне уверен?
– Я в тебя верю. Кроме того, во-первых, мы тебя дополнительно обучим, во-вторых, все заказы проходят тщательную проверку до передачи заказчику.
– А в них не будет чего-то… криминального?
– Контракт не отменяет Кодекс скрапбукера. «Не навреди намеренно» – первое предупреждение Кодекса. Твои хранители должны были сказать тебе.
– А как же «Дворец связи» и мой плакат? Я помню, как избили продавца, – тихо сказала Софья.
– Ты этого хотела? – спросил он мягко, но Софья понимала, что сейчас он ждет только искреннего ответа.
– Я не знаю, – честно ответила она. – Я не хотела, чтобы кого-то покалечили, но когда я делала плакат, то вспоминала, как люди толкаются и ругаются из-за бесплатной пачки салфеток. Они… они раздражали меня.
– Ты ощутила, как изменился поток, – сказал он. – Я видел это по твоему лицу тогда, в кафе. У Меркабура есть темная сторона, та, что помогает рождаться самым страшным человеческим фантазиям. Если ты хочешь причинить боль или страдания человеку своей открыткой, ты обращаешься именно к этой его стороне, и она откликается, резонирует, начинает жить и в твоем сознании тоже. Ты зацепила только самый краешек. Если сделать открытку, заставляющую человека броситься под поезд, скрапбукера ждет кошмар, которого он, скорее всего, не переживет. Или сойдет с ума, или остановится сердце. Удручающие перспективы, не правда ли?
Софья вспомнила ощущение чужой, темной шкуры на своей коже и вздрогнула.
– Так что Кодекс не зря предупреждает, – добавил Магрин.
– Где бы мне его почитать, этот знаменитый Кодекс.
Магрин весело рассмеялся, взял из вазочки яблоко и с хрустом откусил.
– А его нельзя прочитать.
– Как это?
– Посмотреть можно. Это такой скрап-альбом, почти комикс, для воспитания подрастающих скрапбукеров. Забавная штука, очень поучительная. Хочешь взглянуть?
– Конечно.
– Странно, что тебе не показали его хранители.
– Они обещали в следующий раз, а у меня не дошли руки до альбома.
– Плохо, – покачал головой Магрин. – Альбом – это важно. А Кодекс я тебе сейчас покажу.
Он поднялся, зашел в дом и почти тут же вернулся с небольшим альбомом на кольцах, узким и длинным, похожим на настольный планировщик, только с толстыми страницами. Разноцветные буквы прыгали, как в «Букваре», складывались в два слова: «Кодекс скрапбукера».
Софья с любопытством открыла первую страницу. Размашистым почерком с залихватскими хвостиками сверху было написано «Заповеди скрапбукера», снизу она увидела три картинки.
На первой картинке нарисованный человечек с ножницами в руках шел по узкой дощечке между двумя скалами. Софья машинально провела пальцем вдоль выпуклой доски, человечек на картинке дернулся и полетел вверх тормашками, смешно дрыгая ногами. Под картинкой проявились буквы, она прочитала: «Храни равновесие».
На среднем рисунке человечек с довольной физиономией вырезал что-то из бумаги. Кончик листа отходил от картинки, Софья потрогала его, и человечек выронил ножницы. Тут же из-за рамки рисунка высунулась рука и схватила ножницы. Нарисованный человечек заплакал огромными слезами. «Береги ножницы», – появилась подпись.
Третья картинка полыхала огнем. Человечек спасался от пожара почти как Тарзан – спускался по проводу, держась двумя руками за книгу, которую использовал как карабин – повесил на провод переплетом вверх. Софья потрогала корешок книги, и картинка ожила. Человечек спрыгнул на землю, откуда ни возьмись возникла рука с пистолетом и нажала на спусковой крючок, но человечек предусмотрительно выставил вперед себя книгу, которая защитила его от пули. «Веди альбом», – запрыгали на странице буквы.
Софья перевернула страницу и снова увидела три картинки, на сей раз под заголовком: «Предупреждения». Перед ней были три перечеркнутых знака в красных кружочках, как на правилах дорожного движения. Внутри первого знака один человечек занес над головой другого огромный молоток. Подпись – «Не навреди намеренно». На втором человечек отрезал себе ножницами палец вместе с бумагой. «Не увлекайся», – прочитала Софья под рисунком. Наконец, на третьей картинке был самый обычный будильник.
– «Не пытайся изменить время», – прочитала она вслух. – Что это значит? Про «Не навреди» понятно, про «Не увлекайся» мне объяснили, а третье – это что?
– Я тебе потом расскажу, – сказал Магрин. – Изменить время слишком сложно, чтобы тебе об этом беспокоиться.
– А как понимать «предупреждения»?
– То и значит – это предупреждения, чего делать не следует. К примеру, если слишком увлечься, Меркабур может насовсем забрать тебя в один из своих миров.
– Да, мне говорили хранители, – вспомнила Софья и перевернула еще одну страницу.
Буквы в заголовке плясали, одни были написаны в зеркальном отражении, другие наезжали друг на друга. Она с трудом прочитала: «Непредсказуемые открытки». Здесь была только одна картинка: человечек стоял с разинутым ртом и смотрел на открытку, из которой вылезало трехголовое чудовище, похожее на Змея Горыныча. Три надписи рядом крупным шрифтом сообщали: «Для того, кого любишь или ненавидишь», «Для самого себя», «Для Меркабура».
– Что значит «Непредсказуемые открытки»? – спросила Софья.
– Значит, результат невозможно предсказать. Ты задумываешь одно, а открытка работает совсем по-другому. Сложно создавать открытку для того, кого знаешь слишком хорошо. Много эмоций, много иллюзий.
Больше страниц в альбоме не было.
– Это что, всё? Это и есть ваш знаменитый Кодекс?
– Он такой же твой, как и наш. Его автор – сам Меркабур. Правда, был один великий человек, который помог придать Кодексу понятную для обычного V. S. скрапбукера форму. Это сокращенный вариант, тебе пока более чем достаточно. Хочешь яблоко?
– Нет.
– В контракте указано, что мы не можем заказать скрапбукеру открытку из тех, что не рекомендует делать Кодекс. Тебе нечего бояться. Ну как, согласна?
Софья задумалась. Если бы он сейчас встал и погладил ее по щеке или хотя бы взял за руку, она бы, не раздумывая, сказала «да» и подписала любую бумагу. Но он сидел за столом, хрустел яблоком, и она вдруг поняла, что его внимание рассеялось. Он уже больше не слушает Софью, а думает о чем-то своем. Он такой же, как все.
– И все-таки, Эмиль…
Что-то в ее голосе, наверное, выдало ее ощущения, потому что Магрин отложил огрызок и опять собрался. И снова захотелось довериться ему целиком и полностью, выложить все свои сомнения, страхи, все, пережитое за последние дни, задать все-все вопросы, а потом по-детски уткнуться в плечо и превратиться в одно сплошное тихое счастье. Софья встряхнулась, качнулась взад-вперед, в голове слегка прояснилось.
