Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– Магрин, – прошептала Инга. – Все-таки он.
– Только у тебя очень мало времени! Если оно еще есть. – Роза опустила глаза. – Чем дольше они в Меркабуре, тем труднее вернуть их обратно. Мне, например, уже не вернуться никогда.
– Если хоть один шанс есть, значит, я их спасу, или я не дочь своих родителей!
– Инга, тебе пора. Давай же, зажмуривай глаза. И не появляйся здесь хотя бы неделю.
– Роза, а что означает открытка с каруселью? – спросила Инга, уже успев зажмурить глаза.
А когда открыла их, то испугалась. Вокруг было темно, она протянула руку и наткнулась на какую-то кучу. Неужели у нее тоже реальность распадается? Инга вскочила, сделала шаг, споткнулась и чуть не упала. Увидела знакомый огонек выключателя, щелкнула и вздохнула с облегчением – слава богу, она у себя дома. Ну и бардак же она устроила! Надо бы прибраться.
Взгляд упал на открытку с часами, Инга неожиданно для себя легко прочитала ее по элементам. Просто пуговка, складки ткани, кружево – спокойный уют родом из детства. Билетик: скрапбукинг как билет в Меркабур, в один конец. На ткани штамп – определение слова «tender» – нежность. Клетка с птицей – значит, в открытке придется томиться, как в тюрьме. У часов нитка-хвостик закручена и пришита – связь времен через скрапбукинг. Как она всего этого раньше не замечала?
С легким ощущением дежавю Инга сняла с головы полотенце и задумалась. Магрин. Дио мио, как же его найти, если эта его чертова визитка не работает?
Тетя Марта! Она пообещает отдать ей открытку с Розой, и Марта обязательно расскажет, как найти Магрина. Улетучились разом слезы из глаз, прошел приступ сентиментальности, сразу же захотелось действовать, и побыстрее. Жаль, что еще не утро, спать-то совсем не хочется.
Инга лежала в постели без сна, а по груди разливался жаркий огонь. Она впервые по-настоящему, до конца поверила, что ее родители не умерли, что они сейчас в альбоме. А значит, можно их увидеть, можно спасти, можно вытащить. И одна эта вера накрывала таким счастьем, дарила такое облегчение, что летать хотелось от радости.
* * *Какая же она была дурочка, что отложила на потом ажурную визитку! С нее надо было начинать. Единственное, о чем Софья не жалела, – это открытка для Димы. Впрочем, теперь все это неважно. Джума вселила в нее прочную надежду. Опираясь на такую надежду, можно горы свернуть, а не то что розовые очки вырезать из картона. Если Джума не способна сделать для ее отца именно такую открытку, как нужно, значит, никто не сможет. Потому что из всех скрапбукеров только она сразу поняла, в чем вся сложность отношений между Софьей и ее отцом. К тому же общаться с ней – одно сплошное удовольствие, никакой пустой болтовни или глупых мальчишеских амбиций, все логично и понятно.
«Розовые очки» – открытка по обмену, которая должна была избавить мужа Джумы от депрессии, – лежали в сумочке, ждали только проверки. На этот раз Софья решила рискнуть и попробовать открытку прямо на себе. Это было странно и страшно, как будто она хирург и сама себе делает операцию под местной анестезией, но в то же время весело, словно этот самый хирург в изрядном подпитии и самом что ни на есть боевом настроении духа. Вот только как сделать, чтобы открытка на нее подействовала? Ведь она смотрит на нее, а видит скорее процесс. С крохотными стразами пришлось повозиться, и кое-где, если приглядеться, заметны следы клея. Ажурный рисунок объемным маркером она наносила с особенным удовольствием, так легко и хорошо он ложился, и поток играючи укладывался вслед.
Надо посмотреть на открытку со стороны, не как на собственное творение, а как на что-то совершенно отдельное. Пожалуй, надо представить, что автор этой открытки – кто-то совсем другой, как если бы она ее нашла в почтовом ящике. Вот если бы ей кто-то подарил такие забавные розовые картонные очки, с крохотными стразиками, кружевными узорами, изящной формы, разве она не захотела бы их в шутку примерить?
Софья поднялась и выглянула в коридор. Время обеденного перерыва, в отделе выпуска никого нет, и коридор пуст. Поначалу она хотела попробовать открытку на ком-нибудь другом, но уже в офисе решила, что лучший кандидат – она сама. По крайней мере точно будет знать, что происходит. И если вокруг начнут происходить странные вещи, она сразу же догадается, что это открытка. Она сделала себе пометку – написала на ладони «Мерк.», чтобы быстро прийти в себя, если что.
Она закрыла дверь и приложила к лицу розовые картонные очки. Голова чуть закружилась, комната поплыла в сторону, а потом вернулась на место. Софья сразу почувствовала поток. Наверное, скрапбукеры не так воспринимают открытки, как все остальные. Или другие просто этого не осознают, а Софья ясно ощущала, как вокруг глаз пощипывает, как косметическая маска или крем, играется сама с собой волна потока, так же, как в пальцах, когда она делает открытку. Софья хихикнула. Ну что ж, посмотрим на мир сквозь розовые очки Меркабура. Кстати, надо их спрятать подальше. Она засунула открытку обратно в сумочку и уселась на рабочее место. Комната выглядела как обычно, все той же унылой клеткой с крохотным окошком под потолком. За окном уже не увидеть листьев, а только кусочек серого осеннего неба. Софья в нетерпении заерзала на стуле.
Первой на рабочее место явилась барракуда-Ванда, уселась возле своего цветка и принялась бережно протирать влажной тряпочкой мясистые листья. Лампы дневного света странным образом искажали цвета, и руки у Ванды казались зелеными, как листья ее любимца. Софья с интересом наблюдала за движениями пальцев – так ловко и бережно мать не вытирает попу младенцу. А что, у нее и лак сегодня на ногтях зеленый? Вроде с утра был розовый? Здорово у нее цветок растет. Просто на глазах… на глазах из горшка протянулся тонкий зеленый росток, зацепился за трубу отопления, обвился вокруг и потянулся наверх. Нет, Софья, конечно, слышала, что вьюнок очень быстро растет и за все хватается, но чтобы вот так вот? И потом, разве этот мясистый в горшке – вьюн? А на столе-то, на столе у Ванды что творится! Софья открыла рот: у нее на глазах стопка отчетов превратилась в аккуратную прямоугольную полянку с цветущими ромашками, а полуразвернутый чертеж расправился и стал ослепительно-зеленым газоном. Потом газон стал расползаться, перевесился через край стола, стек вниз и вскоре уже заполнил всю комнату, а по плоттерам и сканерам поползли вьющиеся побеги, и на них уже проклевывались крохотные белые цветочки. Комната стала зеленой и благоухающей, укрылась влажным тропическим полумраком, запахло свежей травой, захотелось вдохнуть полной грудью. Софья разглядывала диковинные цветы, выросшие вместо запасной упаковки картриджей, когда открылась дверь. Вошел Фанис, как ни в чем не бывало, прошел по зеленому ковру на свое рабочее место и принялся перебирать веселые полевые кашки, белые и розовые. Из-за уха у него высунулся нежно-голубой василек, а из-под воротника выглядывал клематис. Ванда тем временем опрыскивала разлапистую драцену, раскинувшую листья там, где пять минут назад стоял шредер. Грубоватые черты ее лица в зеленом свете стали женственнее, мягче, ее почти можно было назвать красавицей. На столе у Софьи пышно расцвел великолепный розовый куст. Она разглядывала огромную кроваво-красную бархатистую розу, когда к ней подошла Ванда и протянула горшок с россыпью прелестных каланхоэ.
– Какие хорошенькие. – Софья ласково потрепала пальцем крохотные оранжевые цветочки и попыталась их понюхать.
В лице Ванды что-то изменилось. Она смотрела на Софью со странной смесью удивления и плохо скрываемого удовольствия и все еще протягивала горшок.
– Подпишите, Софья Павловна.
Софья уставилась на цветочки, протянула руку, увидела на ладони «Мерк.», снова ощутила, как играется вокруг глаз шаловливый поток, и сердце бешено заколотилось. С ума сойти, это же все действие открытки, это Меркабур! Она умеет справляться с этой волшебной силой ловко, как заправский наездник – со строптивой лошадью, а чуть не поверила, что все это происходит на самом деле! Она крепко зажмурилась, попыталась стряхнуть наваждение. Потом протерла лицо ладонями, открыла глаза и увидела перед собой унылую серую комнату, ехидную ухмылку Ванды и пачку бумаг, которую она протягивала Софье.
– Да, конечно. Извините, задумалась.
Она подписала бумаги и добавила:
– Вы так замечательно ухаживаете за цветком.
Барракуда вылупилась на Софью, как будто та наступила ей на ногу.
– Я хочу сказать, он у вас отлично растет. Ни у кого другого так бы не рос. Правда, так здорово!
Софья привычно сжалась в ожидании очередной язвительной реплики. Лицо Ванды исказилось, а из разреза блузки с любопытством выглянула мохнатая астра (м-да, поток еще не перестал действовать до конца). В конце концов, она сквозь зубы пробормотала:
– Спасибо.
Как только Ванда вернулась к себе, Софья шумно выдохнула с облегчением. Черт, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь другой подсунул ей настоящую скрапбукерскую открытку! Это же как крышу-то сносит, знали бы все люди, наркомафия бы разорилась.
