Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
Ах ты, Крыса! Опять на жалость разводишь!
А та продолжала плаксиво:
– Я думала, это будет лучший день в моей жизни!
Да ты ведь этот день у меня украсть хотела! Стерва, кот абсолютно прав!
– Куша-ать! К крысам стервины слезы! – протянул кот настойчиво. – Куша-ать!
Я придвинулась к окну и осторожно заглянула одним глазком в комнату. Бондин держал кота на руках, поглаживал его голову пальцами.
– Кажется, он голодный, – сказал Бондин с усмешкой.
– Ты моя умница, – одобрительно сказал кот.
Бондин надел очки.
– Кушать, – коротко сказал кот.
– Я угадал, – сказал Бондин. И спросил суховато: – Мелисса Сигизмундовна, вы еще что-нибудь имеете сообщить мне?
Похоже, на ее жалобы он не повелся. Молодец.
– Нет, – сказала Мелисса.
– Ну, тогда вернемся к остальным. А если у вас еще будут ко мне вопросы или сообщения, я готов выслушать. И помочь, чем смогу. – И он наклонился к коту: – Ну, пойдем, рыжий.
– Пойдем, рыжий, – эхом отозвался кот.
Бондин рассмеялся.
– Сейчас, – сказал он, – только выключу запись.
Послышалось тихое звяканье. Надеюсь, мой шепот на записи не будет слышен! Не должен бы, я ведь снаружи стояла, далеко.
Бондин сказал:
– Вам придется повторить все, что вы мне только что рассказали, при Далии Георгиевне, чтобы я мог ее арестовать.
– При Далии Георгиевне! – ужаснулась Мелисса. – А запись тогда зачем?
– Ну, запись не может служить доказательством сама по себе. Она мне нужна для систематизации фактов.
– Но… повторять перед Далией Георгиевной… – пролепетала Мелисса.
Ой, они же сейчас в гостиную вернутся! И если я зайду с улицы, они тут же догадаются, что я могла подслушивать под окном!
Я быстро и бесшумно отступила от окна, а потом припустила во всю прыть в дом.
Вбежала в полутемную гостиную, освещенную только светом двух бра у стены, возле которой я до этого сидела. Над диванной спинкой виднелись две головы, и эти головы вовсю целовались.
Я промчалась мимо и шлепнулась в кресло под бра. Схватила журнал со стола, закрылась им и громко кашлянула. В это же время далеко в глубине дома послышался звук открывающейся двери, потом раздались шаги и голоса Мелиссы и Бондина.
– Вика? – раздался голос Орхидеи. – Ты давно здесь?
– Всегда здесь сидела, – как ни в чем не бывало ответила я, опуская журнал.
– Да? – конфузливо сказала Орхидея.
В этот момент в гостиную вошли Мелисса и Бондин с котом на руках.
– Разве ты не выходила? – Орхидея продолжала смущаться и, видимо, из-за этого никак не могла перестать меня допрашивать. – А мы тебя не видели.
– Еще бы, – сказала я. – Вы были так заняты… Игрой.
– Да, игра действительно очень… – пробормотал Николай. – Очень.
– Да, очень, – повторила за ним Орхидея.
Бондин поглядел на меня из-за стекол очков с подозрением – будто обо всем догадался. Да ну его. Вечно делает вид, что в курсе всего. Знаем мы его приемчики!
Бондин сказал, обращаясь скорее к Орхидее, чем ко мне:
– Кто-нибудь может наколдовать чего-нибудь съестного для голодного животного?
– Мя-я-у, – сказал кот.
Я давно уже выключила перстень, потому не поняла.
– Мяса, сырого, – перевел Бондин. И снял очки. Видимо, тоже устает все время глядеть на магическую реальность. Хотя и строит из себя ко всему привычного крутого магического служащего.
В мгновенье ока в руках у Орхидеи оказалась тарелочка с кусочками мяса. Кот нетерпеливо забарахтался в руках Бондина, инспектор спустил его на пол, и котяра вспрыгнул на столик, где Орхидея поставила тарелочку рядом с игровым полем.
Инспектор сказал:
– Ну, я, пожалуй, пойду прогуляюсь по берегу. Может, окунусь в море, – и почему-то посмотрел на меня вопросительно.
Типа, с собой приглашает?
– А мне можно с вами? – встряла тут Мелисса.
– Э… Кхм… – замялся Бондин, – разумеется.
– Я только купальник надену, – пролепетала Мелисса и скрылась в комнатах.
Она же под следствием. Какие ей купания? Я нахмурилась. Ну и пусть идут себе. Я встала, обошла журнальный столик, на котором весело чавкал кот, подошла к Мише, присела около него на корточки и погладила по голове. Оглянулась украдкой на инспектора, который стоял в нерешительности у стеклянной двери и с каким-то непонятным выражением лица, будто бы с обидой, глядел на меня. Потом быстро развернулся и вышел.
Тут появилась Мелисса в цветастом халатике, накинутом поверх красного раздельного купальника. Живот у нее плоский, как у гимнастки, и грудь вполне выдающаяся. А загар такой ровный и золотой – наверное, она на эти Канары каждый месяц ездит. А может, вообще по уик-эндам.
А что, отличная парочка – следователь и подследственная. И она будет у него на виду, прям вся практически.
И Миша спит, как назло. А то можно было бы с ним вдвоем пройтись по берегу.
Кот съел все, что было на тарелке, спрыгнул на пол, потом забрался на кресло под бра и стал умываться. Я вспомнила, что хотела спросить его кое о чем.
Я подошла к нему и повернула перстень камнем внутрь, чтобы понимать.
– Я хотела спросить… – начала я.
Он поднял морду, застыл с поднятой передней лапой, весь во внимании. Я тихо прошептала:
– Как ты узнал пароли?
Нет, ну правда же. Вдруг и мне когда пригодится.
– Пароли? – переспросил он. – Кто они?
– Слова, – пояснила я, – чтобы кактусы не кололись.
– Я их придумал.
Я удивилась:
– Просто придумал?
– Я подхожу и знаю, что кактус хочет что-то от меня услышать.
– О! – подняла я брови. Ничего себе. Кот-телепат. То есть телепат, это кто мысли людей слышит, нет? А тут… А у кактуса есть мысли?
Кот продолжил умываться.
Николай что-то игриво шептал на ухо Орхидее, и она смущенно хихикала.
Я почувствовала себя совершенно одинокой. Несмотря на то, что мой жених спал на полу в нескольких метрах от меня.
Ну и ладно, пойду гулять одна. Море, оно ведь остается морем, даже когда смотришь на него в одиночестве. А захочу купаться, наколдую себе суперский купальник. А нельзя ли наколдовать суперскую фигуру? Эх. Похоже, что нет. Орхидея давно бы уже наколдовала. Хотя ее теперь и безо всякой фигуры вон как обожают.
Я с завистью посмотрела на двух влюбленных, сидевших в обнимку.
Но почему мне так грустно? И почему я им завидую? Я ведь Мишу своего вернула! Своего любимого! Единственного! И мы поженимся к Новому году. Кстати, может, раз уж это будет в Новый год, позвать Николая регистратором? Это будет в тему. Не то что Дед Мороз в сентябре и на Канарах – нелепость какая-то!
Я выключила око и вышла наружу. Спустилась по каменной лестнице от виллы к берегу. В море рядом с причалом маячила врезавшаяся в него яхта. Похоже, Орхидея и думать забыла, что ее надо вернуть хозяину. Да плевать, мне-то что. Владельцы яхт – люди не бедные. Им одной яхтой меньше, одной больше – все равно. И потом, о порядке и о соблюдении законов у нас Бондин заботится.
Я сняла кроссовки и носки и бродила туда-сюда по берегу, загребая ступнями здешний странный темно-серый песок. Я размышляла, почему меня берет такая досада, когда я думаю об этом рыжем чинуше. Ну ладно, не чинуше. Он же кто-то вроде агента по всяким расследованиям. Он мне Мишу нашел.
Я должна быть ему благодарна. А он меня почему-то бесит.
Но волны успокаивающе шуршали, набегали белой пеной на берег, и мои беспокойные мысли будто убегали в море вместе с ними. Я закатала штанины джинсов до колен и пошла по мелководью. Вода была теплой.
Но купаться мне не хотелось. Да и плавать я не умею.
Небо над головой было огромным. Лилово-розовые пышные полосы облаков лежали на нем от края до края, будто гигантские крокодилы в тихой реке. Я медленно пошла вдоль полосы прибоя. Остаться бы на этом острове навсегда, бродить по пляжу, сидеть на вилле в гостиной и играть в настольные игры с… черт, почему мне на ум пришел этот рыжий инспектор?
С Мишей. Навсегда – с Мишей? Смятение захлестнуло меня. И это слово – «навсегда»… Если навсегда с Мишей, то значит, никогда больше мы не сядем в баре с Бондиным и не будем болтать, и он никогда не поцелует меня больше… Но мы же можем быть друзьями… Нет, не хочу я, чтобы мы были друзьями! К черту дружбу! Кажется, он мне нравится, этот долговязый нелепый сыщик. И как-то по-другому, чем Миша. Никакого спокойствия, сплошные терзания. Это что же – я влюбилась, что ли? Это по-настоящему вот так влюбляются?
С Мишей все было по-другому. Когда мы начали встречаться, он был мне симпатичен, я чувствовала к нему теплоту и нежность… Но чтобы вот так, чтобы хотелось помчаться к нему со всех ног, взъерошить волосы, заглянуть в глаза, повиснуть на шее и…
А может, я просто свихнулась, а вовсе не влюбилась? Свихнулась от всего этого навалившегося за два дня колдовства, похищения Миши, путешествия на другой конец света!
О, а вот и Мелисса. И рыжий сыщик. Я вышла из-за небольшого песчаного холма и увидела их. Мелисса сидела на полосатом матрасике, спиной ко мне, приняв какую-то неестественную, но суперграциозную позу «а-ля голливудская звезда каких-нибудь шестидесятых», рассчитанную, по-видимому, на Бондина. Но зря. Тот, в одних синих шортах, лежал на спине, раскинув руки и уставившись в небо. Его туфли и аккуратно сложенная одежда лежали рядом.
