Андрей Посняков - Семейное дело
— Плохо, — вздохнула девушка.
— Почему?
— Это означает, что меня видел кто-то ещё…
— Пока ты была без сознания?
— Да.
Бруджа кивнул, показывая, что понял суть новой проблемы, вздохнул, буркнул:
— Ладно, разберёмся. — После чего сменил тон и почти весело задал следующий вопрос: — Хочешь поговорить со своим убийцей?
— Ты его не высушил? — удивилась Эльвира.
— Подумал, что ты захочешь перекинуться парой слов.
— С удовольствием, любимый, но…
— Что? — Вампир двинулся к двери, но остановился. — Да?
— Я должна причесаться.
— Он умрёт.
— Не важно, — отрезала Эльвира. — Я не могу принять его в таком виде.
— Я понял. — Масан вышел из комнаты, кивнул перепуганному пленнику: «Подожди ещё минут пятнадцать», сбегал в ванную комнату — окна по дороге в неё были плотно зашторены, и Бруджа не попал под солнечные лучи, — и вернулся со щёткой, которую протянул девушке. — Пожалуйста.
— Спасибо, милый. — За время его отсутствия Эльвира опустошила одну «батарейку», напиталась магической энергией, и на её бледных щеках заиграл румянец. — Спасибо.
Она аккуратно расчесала свои пышные волосы, с продуманной небрежностью заколола их, попросила Петра взбить подушки, уселась, прикрыла грудь одеялом, оставив обнажёнными плечи, и только после этого велела:
— Давай.
И масан втащил в комнату предателя.
— Скажи: «Здравствуйте».
И оба они, и Пётр, и Эльвира, весело расхохотались, глядя на изумлённое лицо Пихоцкого.
— Но как? — простонал несчастный, когда Бруджа сорвал с его рта клейкую ленту. — Как? КАК?! Я ведь тебя убил! — Взгляд Пихоцкого из ошарашенного стал безумным. — Убил! Убил!!
Ноги его подогнулись, и, поскольку вампир перестал удерживать пленника, тот повалился на пол. И разрыдался:
— Я убил…
— Хотел убить, — поправила его Эльвира.
— Убил! Я видел! Я видел кровь! Я прострелил тебе грудь! Три раза!! Я видел, как погасли твои глаза! Я знаю… — Он безумно расхохотался. — Я знаю, как наступает смерть! Я видел, как гасли глаза Коряги! Я видел смерть, я не ошибся!! Ты умерла! Сдохла!!
— Как грубо, — поморщился Пётр.
Но не был услышан. Пихоцкий рыдал. А девушку интересовало совсем другое.
— Зачем ты это сделал? — осведомилась она, выждав, когда рыдания станут тише. — Чего ты испугался?
— Я ведь убил его, — угрюмо напомнил Пихоцкий.
— Корягу?
— Да.
— Ну и что? Убил и убил.
Появление в Озёрске обитателей Тайного Города спутало все карты. Посовещавшись, Пётр и Эльвира решили, что вампиру лучше какое-то время не «светиться» в городе, девушка тоже не могла раскрывать своё инкогнито, и за дневником графини в музей был отправлен Пихоцкий. Казалось, всё было продумано идеально: схема, время, отмычки… Нужно было просто войти и выйти, но, покидая музей, этот идиот наткнулся на спящего бомжа, был узнан, испугался и предложил Коряге пойти выпить. Бедолага на свою беду согласился и во время форсирования ограды был безжалостно насажен на острые пики.
Так Пихоцкий впервые стал убийцей.
И это обстоятельство сильно на него подействовало.
— Вы могли меня шантажировать.
— Ты издеваешься? — Эльвира буквально задохнулась от возмущения. — Мы тебя, идиота, прикрыли! Мы сделали всё, чтобы ты не попался! Это не в наших интересах, тупая ты скотина.
Когда въедливый шас уговорил Губина учинить проверку, действовать пришлось быстро, фактически — импровизировать. Пихоцкий своим звонком задержал директора музея на работе, а приехавший после заката Пётр сначала допросил Юрия Дмитриевича, под гипнозом заставил написать предсмертную записку и после этого изобразил самоубийство.
В тот день Пихоцкий в музей не входил, ждал в машине.
— Ты хоть понимаешь, что мог бы жить долго и счастливо? — поинтересовалась Эльвира. Соврала, конечно, но уж больно приятно ей было видеть расстроенную рожу своего убийцы. — Ты хоть понимаешь, что ты нам не нужен и не интересен? Шантажируют тех, от кого что-то требуется, а ты, щенок бестолковый, нам не нужен и не интересен.
Она так разозлилась, что повторяла одно и то же по нескольку раз. Не на гибель свою разозлилась, конечно же, не на страдания, а на срыв тщательно продуманной операции по устранению твари. На то, что кто-то видел её мёртвой, в залитой кровью машине, и хорошо, если этим «кем-то» был шас.
— Убьёте меня? — обречённо спросил Пихоцкий.
— Теперь — да.
— Но как?
— Какая разница?
— Я не о своей смерти. — Унылый секретарь поднял связанные руки к лицу и почесал подбородок. — Как ты выжила? Как? Я ведь тебя убил!
— Нет, не убил. — Этого вопроса Эльвира ждала и ответила на него с огромным удовольствием. — Дело в том, что мы с моим любимым не совсем люди… Точнее — совсем не люди. И мы… Посмотри на Петра.
Пихоцкий медленно повернул голову и вскрикнул: вампир улыбнулся, специально задрав верхнюю губу, и перепуганный чел разглядел два необычайно длинных клыка.
Иглы…
— Прощай, глупыш…
Крик. Вопль. Бруджа рыча бросается на несчастного Пихоцкого, и клыки вонзаются в плоть. Брызги крови. Ноздри Эльвиры раздуваются. Крик. Затихающий. Чавкающее рычание. Эльвире становится тепло. Ей нравится. Она ждёт, когда насытившийся, перепачканный кровью вампир придёт к ней…
Она хочет…
* * *— Грабитель не очень хорошо получился, — посетовал Ройкин, придирчиво разглядывая файл на экранчике «зеркалки». — Лица почти не видно.
— Темно было, — объяснил Цыпа. — А я далеко стоял.
— Я понимаю.
— Но узнать его я смогу.
— На опознании? — оживился полицейский.
— Ага, — подтвердил Борис.
— Ты же далеко стоял.
— Это для фотоаппарата далеко, а для себя — нормально. Узнаю!
— Это хорошо. Это очень хорошо… — Дима прокрутил несколько кадров назад. — А это что за мужик?
— Тот самый, который ко мне во дворе подходил и за Ле… За Валерией Викторовной следить велел.
— Как же ты его снял?
— Как… — Цыпа довольно усмехнулся. — Он думал, что я от страха в штаны наложил и домой помчался, а я… Я, конечно, испугался, но потом подумал: какого хрена? Забежал в подъезд напротив и через окно его снял.
— Как сообразил только, — качнул головой Ройкин.
— Разозлился потому что, — скромно ответил Борис, который рассказал полицейскому далеко не всё. — Сначала перепугался, потом разозлился.
— Так и надо, — серьёзно произнёс Дима. — На такое нужно отвечать.
— Во-во…
— А вот камень ты напрасно утащил.
— Думаете?
— На самом деле думаю я иначе, но воровать всё равно нельзя, — усмехнулся полицейский.
— Это алмаз?
— Нет, конечно. — Ройкин ещё раз взвесил в ладони увесистый синий камень и вздохнул, понимая, что драгоценности настолько огромными не бывают. — К сожалению.
— А так хотелось бы…
Сейчас, конечно, Цыпа рассказывал о событиях прошлой и предыдущих ночей довольно спокойно, вспоминал подробности, пытался приукрасить себя, даже шутил иногда, но… Но всего несколько часов назад подросток был в совершенно ином состоянии, и Ройкину пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести Бориса в чувство.
…Ужас.
Вот что это было.
Ужас, который поглотил его, как дракон, — с головой.
Убийство Эльвиры, забрызганная кровью машина, мёртвое и удивлённое лицо девушки — страшные картинки не были предназначены для глаз и психики подростка, шибанули Бориса наотмашь, и он бегом бросился домой, в квартиру, совершенно позабыв, что родители уехали на выходные и никто, никто не сможет его успокоить, приободрить, защитить… Парнишка инстинктивно бежал домой, и именно там его перехватил Ройкин.
«Эй, парень, поговорить надо!»
«Оставьте меня!»
Однако опытный полицейский молниеносно оценил состояние подростка и не оставил.
Следующие четверть часа прошли в уговорах, разговорах, утешениях и прочих умелых попытках погасить истерику, в которую впал Цыпа. В конце концов Ройкин справился. Услышал неожиданное: «Там, там Эльвиру убили!», спросил где, затем заставил Бориса проглотить таблетку, уложил на заднее сиденье своего «Форда» и отправился к дому Леры. Но ничего, кроме кучки разбитого автомобильного стекла, на проезжей части не нашёл. Покачал головой задумчиво, собрал осколки — на некоторых из них были видны следы крови — в конверт и вернулся к дому Цыпы. Уложил парня спать — как раз таблетка подействовала, — а сам изучил содержимое карты памяти его фотоаппарата, всё понял и утром приступил к расспросам.
Однако Борису тоже было о чём спросить.
— Почему вы меня ждали дома?
— Потому что видел тебя около музея.
— А я вас не видел.
— На это и был расчёт.
— Вы следили за мной? — испугался Цыпа.
