Саманта Шеннон - Сезон костей
Она чуть помолчала.
– Шестая карта. Твои надежды и страхи. Посмотрим… Восьмерка мечей.
Карта изображала женщину со стянутыми веревкой руками, с повязкой на глазах, в окружении воткнутых в землю мечей. Кожа Лисс поблескивала от пота.
– Это ты, и ты напугана. Не можешь двинуться с места. Либо нужно стоять не шевелясь, либо нарвешься на мечи.
Похоже, такого страшного расклада ей встречать не доводилось. Боюсь, последней карты мне точно не выдержать.
– А теперь итог. – Лисс потянулась перевернуть карту.
Эфир задрожал. Вот сейчас… Но узнать пророчество мне не довелось: в каморку ворвались трое собирателей костей.
– Так-так, а вот и наша беглянка. И ее пособница здесь. – Собиратель рывком поднял Лисс на ноги. – Гадаем, значит?
– Мы всего лишь…
– Всего лишь залезли в эфир без спроса. – Голос был женский, полный презрения. – Прибереги свои пророчества для куратора, Первая!
– Вы вроде меня искали, – вклинилась я, вставая.
Девушка, державшая Лисс, обернулась. По виду моя ровесница, с длинными неухоженными волосами и высоким лбом. Двое ее спутников смотрелись как братья-близнецы.
– Верно, ты-то нам и нужна. – Парень повыше небрежно оттолкнул Лисс. – Сама пойдешь или как?
– Смотря куда идти.
– В «Магдален», коза белобрысая. Рассвет за окном, пора домой.
– Тогда пойду сама.
– Мы тебя проводим. Это приказ. – Девица смерила меня злобным взглядом. – Ты нарушила правила.
– Жизни меня решила поучить? – фыркнула я, проигнорировав затравленный жест Лисс.
Мы с собирательницей уставились друг на дружку. Та не выдержала первой и отвела глаза.
– Шестнадцатый, преподай этой стерве урок, – рявкнула она.
Парень пониже, но коренастый, ухватил меня за запястье. Быстрее молнии я вывела руку вправо, легко освободившись. Удар другой руки пришелся толстяку в адамово яблоко. Судорожно ловя ртом воздух, Шестнадцатый рухнул на товарища.
– Сказано же, сама пойду.
На меня, растопырив руки, ринулся второй. Увернувшись, я пнула в рыхлый живот. Но мерзкая девица застала меня врасплох и, вцепившись в волосы, приложила лбом о железную перегородку. Шестнадцатый противно захихикал, а его братец распластал меня на полу.
– Мы тебя научим уважать старших по званию. – Тяжело дыша, он зажал мне ладонью рот. – Твой куратор не станет возражать. Еще спасибо скажет.
Свободная рука скользнула мне под тунику. Но не на ту нарвался! Подельница главаря мимов – это не какая-нибудь беспомощная девчонка. Не мешкая, я ударила его головой в нос. Хлынула кровь, насильник грязно выругался. Подоспевшая девица ухватила меня за руки. Я впилась зубами ей в кисть.
– Ах ты, дрянь! – взвизгнула она.
– Отстань от нее, Кэтрин! – завопила Лисс, вцепившись собирательнице в тунику. – Что с тобой случилось? Это с подачи Краза ты так озверела?
– Не озверела, а поумнела. Не хочу жить, как ты, в собственном дерьме! – Кэтрин плюнула в гимнастку. – Жалкое ничтожество, вот ты кто!
Насильник обливался кровью, но отступать не собирался. Моя туника лопнула по швам, дух рвался в бой, но приходилось держаться. От напряжения на глазах выступили слезы.
Внезапно в комнатушку ворвался Джулиан. На щеке у него алела свежая ссадина после стычки с «алыми». Одним прыжком он подскочил к насильнику и взял его за глотку.
– Развлекаешься, урод? – Впервые за все время Джулиан по-настоящему рассердился. – Надо, чтобы жертва брыкалась, иначе не встает?
– Ты труп, Двадцать Шестой, – прохрипел собиратель. – Погоди, вот скажу твоему куратору…
– Беги, жалуйся.
Дрожащими руками я запахнула порванную тунику. «Алый» принял боевую стойку и тут же схлопотал от Джулиана в челюсть, лишившись зуба.
Кэтрин рванулась из рук Лисс, ударив ее по лицу. С губ гимнастки слетел испуганный крик, напомнивший мне о Себе. Тогда я опоздала, но в этот раз можно успеть. Однако вмешаться не удалось – Шестнадцатый схватил меня за пояс, увлекая обратно на пол. Парень был медиумом, но сейчас его душа жаждала крови, а не банальной призрачной схватки.
– Сухейль! – завопил он.
На шум сбежались арлекины. Среди них в белой тунике стоял знакомый полиглот с дредами.
– Приведи Сухейля, шаромыга! – заорала Кэтрин. – Немедленно!
Парнишка не шелохнулся. Темные глаза в обрамлении пушистых ресниц были без малейших следов конъюнктивита. Я чуть заметно покачала головой.
– Нет, – решительно ответил полиглот.
– Предатель! – взвизгнул Шестнадцатый.
Арлекины в страхе попятились. Обливаясь потом, я снова сцепилась с врагом, но тут мое внимание привлек огонь в углу каморки.
Пламя из примуса перекинулось на пол. Вырвавшись из цепких рук Кэтрин, Лисс тут же напоролась на Шестнадцатого, но положение спас Джулиан, оттащив подонка в сторону.
Едкий дым заполнил барак. Лисс кинулась собирать колоду, но подоспевшая Кэтрин ловко сбила гадалку с ног, а потом не давала подняться.
– Эй, Сороковая, глянь! – Кэтрин ткнула мне в лицо карту. – Не твоя ли судьба?
Я глянула: лежащий ничком человек, проткнутый десятью мечами.
– Пейдж, не слушай ее! Это не… – выкрикнула Лисс.
– Захлопни пасть! – завизжала Лисс, пока Шестнадцатый держал меня мертвой хваткой.
– Жалкая говносказательница! – надрывалась Кэтрин. – Думаешь, тебе хреново живется? Да пока ты кривляешься на сцене, наших жрут живьем в лесах!
– Кэти, тебе совсем не обязательно возвращаться туда…
– Заткнись! – Собирательница с силой приложила Лисс головой об пол. – Изо дня в день мне приходится наблюдать, как ребятам отрывают руки-ноги, и все ради того, чтобы жужуны не вспороли тебе глотку! А ты тут сидишь на заднице, играешь в картишки. Никогда, слышишь, никогда я не буду такой, как ты! Рефаиты увидели во мне потенциал, а в тебе – нет.
Джулиан выволок Шестнадцатого в коридор. Я потянулась за колодой, но Кэтрин меня опередила:
– Умница, номер сорок! – Она уже билась в истерике. – Нужно преподать этой «желтой тунике» урок.
Размахнувшись, она швырнула колоду в огонь.
Карты занялись мгновенно. Лисс испустила животный вопль и ринулась спасать колоду.
– Нет! Слишком поздно, – попыталась я ее остановить.
Но она как будто не слышала, а судорожно шарила в огне голыми руками и причитала: «Нет, нет».
Керосин быстро выгорел, пламя погасло. Лисс замерла на коленях, тупо глядя на почерневшие прямоугольнички. Ее лицо приобрело землистый оттенок, из разбитых губ сочилась кровь. Вцепившись в волосы обгоревшими руками, девушка раскачивалась взад-вперед и подвывала. Я обняла ее за плечи и притянула к себе.
Вместе с картами Лисс потеряла единственную ниточку с эфиром. Для ясновидца это хуже смерти.
– Пойди ты сразу с нами, ничего бы этого не случилось, – злобно бросила мне Кэтрин и вытерла разбитый нос. – Вставай.
Глядя ей прямо глаза, я легонько, самую малость коснулась духом ее сознания. Собирательница попятилась.
– Не рыпайся, – предупредила я, борясь со слабостью.
Но глаз не отвела.
Кэтрин попробовала ухмыльнуться, но мешал кровоточащий нос.
– Придурочная! Ты не из фурий будешь?
– Фурии не могут воздействовать на эфир.
Кэтрин перестала лыбиться.
Снаружи раздался приглушенный вопль, и в барак вломился Сухейль, расшугав перепуганных арлекинов. Кэтрин пала ниц.
Я застыла как статуя. Мгновенно оценив обстановку, рефаит схватил меня за волосы и запрокинул голову.
– Сегодня ты умрешь, – прошипел он.
Судя по дьявольской решимости, сомневаться в его словах не приходилось.
15
Падение стены
Завидев нас с Сухейлем, дневной портье изумленно вытаращил глаза. В горле у меня пересохло, лицо было перемазано кровью. Рефаит потащил меня вверх по лестнице и забарабанил в дверь:
– Арктур, открой!
Раздался приглушенный звон. Лисс предупреждала: страж убьет меня за опоздание. Коли так, что он сделает за сопротивление аресту?
Створка распахнулась, и на пороге замаячил массивный силуэт куратора. Его глаза гневно блестели. Меня словно парализовало. После покушения на мою ауру сил не осталось совершенно. Я не чувствовала эфир. Вообще ничегошеньки. Захоти страж прикончить меня сейчас, противопоставить ему нечего.
– Вот, нашли. Пряталась в Трущобах. – Сухейль втолкнул меня внутрь. – Вдобавок эта дрянь устроила пожар.
Страж окинул нас пристальным взглядом. Глаза Сухейля и мои окровавленные щеки говорили сами за себя.
– Ты подпитывался от нее, – заметил страж, – хотя это мое право.
– С ней ты свое право превысил, Арктур. Уверен, наследной правительнице не понравится твое чревоугодие. – Сухейль стоял в тени, но и без того было ясно, что он ухмыляется.
Повисла пауза, которую вскоре нарушил мой прерывистый кашель. Меня бил озноб, ноги подкашивались.
Взгляд стража скользнул по разорванной тунике.
– Кто это сделал? – Не дождавшись ответа, он наклонился ко мне и повторил: – Кто это сделал? Кто-нибудь из «алых»?
