Джессика Броуди - Не вспомню
Дзен вовремя подхватывает меня, не давая упасть. Потом одним плавным движением кладет мою руку себе на шею, наклоняется и, подхватив меня под коленки, легко поднимает.
Я роняю голову ему на грудь, пока он несет меня к расстеленному в углу матрасу и укладывает на него. Мое тело охватывает облегчение, когда голова касается подушки, и я могу свободно вытянуть ноги. Только сейчас становится понятно, как сильно я устала.
На стене висят часы. Почти четыре утра.
У меня голова идет кругом, но я упрямо продолжаю задавать вопросы сдавленным голосом:
– Что ты знаешь о моей матери? Я когда-нибудь встречалась с ней?
Дзен прежде всего идет к столу и отключает жесткий диск. Даже из моей импровизированной постели на полу я вижу, как зеленое свечение тускнеет и гаснет.
– Ты только думала, что встречалась с ней.
– А у меня вообще была мама?
– Только не та, которую ты, возможно, помнишь. Она была созданием компьютера, как и многое другое. Что же касается твоей настоящей матери… – Он горестно качает головой. – Прости, но я о ней ничего не знаю.
– А Рио? Он мой… он был моим отцом?
Не сразу, но я выговариваю это слово, чем привожу Дзена в неподдельную ярость. У него сжимаются кулаки, и я замечаю, как он исподволь бросает взгляд на пистолет.
– Этот человек вовсе тебе не отец, – почти рычит он в ответ.
– Но ведь он жил вместе со мной?
– Да, жил, – вынужден признать Дзен. – Но именно он держал твой мозг под постоянным контролем. Ему нельзя доверять ни в чем и ни при каких обстоятельствах.
Я вспоминаю мужчину, которого видела в последний раз в заброшенном амбаре. Когда я заглянула в его ясные серо-зеленые глаза, я что-то в них успела разглядеть. Нечто такое, чему не могу подобрать определения. Но у меня сразу возникло желание защитить его, не допустить, чтобы ему причинили боль.
Неужели это было всего лишь отголоском серии сфабрикованных воспоминаний?
Или же чувство имело под собой реальные основания?
Удастся ли мне когда-нибудь в этом разобраться?
Несмотря на то что я вся укутана в теплое одеяло, мое тело немеет. Но по крайней мере меня перестало трясти.
– Дзен? – окликаю я негромко.
– Что такое?
Он сидит на полу рядом с моей головой.
– Если столь многие из моих воспоминаний не были настоящими, откуда мне знать, что я могу доверять тем, что ты показал мне?
Дзен подтягивает колени к груди и сцепляет руки вокруг лодыжек.
– Ты и не можешь, – честно отвечает он. – Ты не должна полностью доверять ни одному из своих воспоминаний. Ими так легко было жонглировать. Тебе нужно довериться только тому, что ты чувствуешь. Тому, что, как ты видишь, действительно реально.
– Но что, если… – Я борюсь с приступом отчаяния. – Что, если я не смогу…
– Тсс, – пытается успокоить меня он. – Какая-то часть твоего существа всегда будет чувствовать правду. Тебе останется только определить, какой из них довериться, к какой прислушаться.
Дзен склоняется ближе и начинает перебирать пальцами мои волосы.
Само его присутствие действует на меня успокаивающе. И я благодарна, что он здесь, со мной. Что именно он рассказал мне все. Хотя, как я догадываюсь, он тоже делал это, превозмогая душевную боль. Дзен подобен щиту, который я могу использовать, чтобы заслониться от злой реальности и до известной степени смягчить удар. Он поглощает часть его сокрушительной силы, делает его чуть менее ужасным.
Теперь мне понятно, почему я стала звать его Дзеном.
У меня тяжелеют веки. Все труднее и труднее держать глаза открытыми.
– Не пересиливай себя, Сейра, – говорит он. – Поспи. Я присмотрю за тобой.
Но я боюсь тишины. Страшусь мыслей, которые она принесет. И воспоминаний. По иронии судьбы, тех самых воспоминаний, что я так страстно желала обрести еще совсем недавно.
– Продолжай говорить, – прошу я едва шевелящимися губами.
Дзен улыбается.
– О чем еще мне тебе рассказать?
– Расскажи подробнее о медальоне.
– Я заказал его специально для тебя. – В его голосе отчетливо слышится ностальгия. – Тебе всегда нравился этот символ. Бесконечный узел. Он напоминал тебе два переплетенных сердца, связанных между собой навсегда, неразлучных друг с другом.
– Сколько же раз я тебя забывала? – Мой голос едва слышен.
– Так много, что теперь и не сосчитать, – отвечает он со вздохом.
– Прости меня, – шепчу я.
Но Дзен только снова смеется.
– В этом не было твоей вины. – Я чувствую шорох, когда его пальцы пробегают по моим волосам. – Кроме того, у них все равно ничего не получилось. Потому что им так и не удалось избавиться от меня окончательно.
Я чуть заметно киваю.
Мне хочется сказать ему, что я поняла. Или, по крайней мере, начала понимать. Что, как мне кажется, он всегда был со мной, притаившись где-то внутри моей памяти, которая вопреки всему продолжала отчаянно цепляться за его образ.
Дзен обнаруживал свое присутствие так незаметно, что я даже не понимала этого.
И хотя я все еще не помню тех деталей, о которых он рассказывает, меня уже осеняют приметы нашего с ним совместного прошлого. Оно в крови. Оно эхом отдается в его смехе. Оно отражается в его глазах, напоминая мне, что с ним я в полной безопасности.
Его образ стал для меня путеводной нитью. Чертой, проведенной вечными чернилами.
Вероятно, есть в мире вещи, которые невозможно полностью стереть из памяти.
Дзен снова склоняется ко мне и шепотом спрашивает:
– Ты спишь?
– Нет еще, – бормочу я.
– Тогда мне хотелось бы кое-что попробовать.
Он осторожно прикладывает кончики двух пальцев к моему лбу прямо над переносицей.
Тут же кожа между глазами начинает пылать умиротворяющим белым огнем. Как тогда, когда Дзен навестил меня в больнице. А потом на стоянке перед супермаркетом. Только сейчас мне делается еще жарче. И ощущение проникает глубже. Оно сильнее, чем когда-либо прежде.
Словно озаренная вспышкой, я знаю, почему так происходит.
Воспоминание захлестывает мою память.
Я на секунду открываю глаза и вижу серебристый кубик на столе. Он больше не светится. Не передает сигналов. Он отключен.
А это означает, что воспоминание пришло не с похищенного жесткого диска. Оно родилось во мне и жило в моей душе, но притаилось на время, дожидаясь своего часа.
Полуденное солнце стоит высоко в ясном небе. Оно жарко сияет, освещая мой маленький мирок.
Но его границы раздвинулись до бесконечности с тех пор, как в мою жизнь вошел Дзен.
Мы с ним лежим рядом на траве лужайки перед моим домом. Я опрокинулась на спину, а он прижался ко мне, перебросив руку через мой живот. Солнечный свет ласкает наши лица.
Воздух неподвижен. Мы совершенно одни.
Здесь теперь мое излюбленное место.
В одиночестве. Но с ним вместе.
Хотя я знаю, что времени у нас не много. Это никогда не длится долго.
– Что, если они снова сотрут тебя? – спрашиваю я, и мой голос выдает страх.
Мне теперь известна правда. Как те люди способны решать, что мне помнить, а что забыть.
Это приводит меня в ужас.
И я не знаю, как жить дальше.
Дзен меняет позу, приподнимаясь на локте. В его глазах я вижу отражение своих. Мы как два зеркала, всегда отражающие свет друг друга.
– Им ведь так и не удалось стереть меня полностью.
– Но они пытались, – напоминаю я. – И сделают это снова. А если их новая попытка окажется успешной?
– Просто нужно придумать наш условный сигнал, – предлагает он, улыбаясь той лукавой, чуть кривоватой улыбкой, которую я успела так полюбить.
– Какой сигнал?
– Такой, чтобы они не смогли его у нас отнять.
Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Знать правду необходимо, но если честно, она доставляет мне все больше страданий.
– Но они способны отнять у нас все, – говорю я сквозь слезы. – Все, что им будет угодно. И в любое время.
Дзен в ответ лишь снова улыбается, качает головой и нежно проводит ладонью по моей щеке.
– Всего даже они отнять не могут. – Одна из моих слезинок срывается из уголка глаза и падает на кончик его пальца. – Они не в состоянии уничтожить наши чувства. Этого им не добиться никогда.
Потом он прижимает два пальца к моему лбу. Я закрываю глаза и впитываю жар его кожи, давая ему укорениться в глубинах моего существа. Куда нет доступа даже моему сверхактивному, все подсчитывающему мозгу. Глубже подсознания. В то место, где живут подобные моменты.
