Ручей (СИ) - Пяткина Мари

Тем временем на стене появился экран, а на экране — самый жуткий фильм ужасов. Страшнее ничего в своей жизни Толясик не видел, хотя до хоррора, вообще-то, был большим охотником и пересмотрел массу старых и новых лент.

Главную роль исполнял он сам, а его партнёршей была та самая брюнетка из бара. И, чёрт побери, они были на пляже! При виде того, что его губы выделывали с плотью брюнетки, Толясик мучительно покраснел и хотел отвернуться, но глаза сами по себе снова и снова тянулись к экрану, где его собственный рот едва ли не вгрызался между бёдер особы, которую Анатоль знать не знал. И он ничего не помнил!

— А ты, я смотрю, ныряльщик со стажем, — сказал яйцеголовый, улыбаясь.

Брюнетка на экране схватила Толясика за волосы на макушке и буквально насиловала его лицо выбритой вагиной, а он в исступлении, полузадушенный, как сумасшедший работал языком и впивался пальцами в пышные ягодицы. Анатоль жалобно всхлипнул.

— Сразу видно нашего брата, пиздолиза, — яйцеголовый подмигнул и покачал пальцем. — я вот тоже могу пригубить по пьяни, но ты-то любишь шлифануть киску, за уши не оттянешь!

— Это не я! — пискнул Толясик.

— Разумеется ты.

— Я ничего не помню!!!

— А вот это плохо, зачем ОЗДЖ кадровик с альцгеймером? Но, главное, зачем Натке алдовый пиздолиз? Она у тебя красивая, молодая, богатая, бездетная, найдёт другого, и не одного. А вот, смотри, хороший эпизод, мой любимый, сейчас будет золотой дождь…

Толясик чуть не заплакал от беспомощности и жалости к себе.

— Чего вы хотите, денег? — сдавленно спросил он.

Денег не было. Вернее, были, но у тёщи и, соответственно, Натки. Разумеется, Толясик что-то зарабатывал, но не по рамкам того круга, в который женился. Как говаривала родня, УУУ: умудрился удачно устроиться. Он и работал в Обществе только с целью зацепиться за идею, которая поможет в политической карьере, в будущем.

— Нет, деньги не нужны, — успокоил яйцеголовый, останавливая видео. — А нужна информация.

— Что вы хотите знать?

На экране застыло его собственное счастливое лицо и волосы в короне капель.

— Нужны сведения о женщине с ребёнком, обратившейся в вашу богадельню, после чего их след исчез.

— О наших подопечных мы информации не даём, — заученно, на автомате ответил Толясик.

— Тогда твоя жена и тёща, твои сотрудники и, заодно, подопечные, завтра получат это видео, — ожидаемо ответил яйцеголовый. — Тебе может показаться, что мне похуй на твою возможную карьеру в политике, а может и не показаться. Но либо дашь мне всё, что я прошу, либо видео идёт в ход.

Толясик помолчал для приличия. Им обоим было понятно, что вопрос решён.

— У женщины фамилия есть? — спросил он.

Яйцеголовый поднялся и отстегнул наручник.

— Я позвоню тебе завтра, на работу, — сказал он, уже стоя в дверях. — И не бухай. Видишь, в какое влез дерьмо из-за простого коктейля? Заметь, ни одна дерьмовая история пока не начиналась со стакана минералки.

Глава 11. Лана

***

Постоялец оказался ужасно беспокойным, Лана не раз и не два пожалела, что не вынесла зверька за ограду сразу, едва тот очнулся. Запертый в лаборатории, он грохотал шкафами, бил чашки Петри старичка-биолога и нассал в каждый божий вазон без исключения, а некоторые ещё и погрыз острейшими, очевидно, зубами. Прятался он в выемке за тяжёлыми шкафами с биологическими консервированными препаратами и чьей-то полусобранной и брошенной коллекцией насекомых. Чтобы постояльца достать, шкафы требовалось отодвинуть, Лана в жизни не смогла бы это сделать одна, и даже, пожалуй, с кем-то вдвоём. Она почти решилась позвать на помощь зоозащиту со снотворным, но всё тянула, опасаясь нагоняя. Как ни крути, а постоялец отнюдь не птичка и не улитка. Кстати говоря, всех нелицензированных улиток в лаборатории он изничтожил в первую же ночь, только осколки раковин и остались лежать там и сям.

Капелька, по неосторожности упустившая его, торжествовала и отчаянно старалась подружиться. Ей хотелось зверька оставить.

— Это мой первый питомиц! — трогательно складывая руки, говорила она. — Се-е-ерый!

Лана была не в восторге от постоянных уборок в лаборатории. Пришлось вынести оттуда остатки посуды и все цветочные горшки. Что она скажет микробиологу? В ближайшее воскресенье, в общем, придётся зверя явить и признаться. С другой стороны, Павор не разрешал завести ничего живого, кроме рыбок, в то время как Лана считала: ребёнок должен расти среди растений и животных. Она колебалась.

— Капелька, он совершенно дикий и всем чужой. Он не приручится, — сказала она. — Его место на воле. Он уже поправился, теперь нужно его изловить и выпустить.

— Приручится! — неожиданно спокойно ответила Капелька. — Вот посмотришь.

Капелька сидела на пищеблоке, ела гренки в яйце и спокойно смотрела мультфильмы, когда Лана закрыла дверь самым обычным образом, с самым простым родительским доверием — повернув ручку. Лана не думала, и не подозревала, что простой цифровой код лаборатории дочь уже запомнила, поэтому занималась обычной работой смотрителя — впечатывала в электронные журналы показания приборов, поворачивала рубильник в нужное положение, впечатывала новые показания, плюс замеры с датчиков внешней среды.

— Я поиграю во дворе? — спросила дочь в закрытые двери.

— Да, — коротко ответила Лана, у неё барахлил барометр.

Закончив с утренней порцией работы, она стушила рагу в мультиварке, заодно посмотрела космический детектив. Сняли фильм дёшево, большей частью сделали на компе, впрочем, сюжет пару раз улыбнул. Из приоткрытого окна доносился смех дочери, слышалась возня, беготня какая-то, в общем, самые умиротворяющие звуки.

А когда Лана вышла позвать Капельку обедать, оказалось, что на едва принявшемся саженце сливы, зацепившись хвостом за ствол, висит постоялец. Он поднял голову и посмотрел на неё янтарно-жёлтыми глазами с узкой полоской зрачка и, как ни в чём не бывало, захрустел улиткой. Лана некстати подумала, что зрачок у зверька то широкий, круглый, то крохотный, полоской.

— Мама, Серый улиток ест! — восторженно закричала Капелька. — А ко мне не подходит. Мы с ним в догонялки играем, но его не поймать.

— Ну вот, полдела сделано, — проворчала Лана, — из-под шкафа он вышел, осталось его за ворота спровадить.

— Он умный, он к Убийце не подходит, давай его оставим?

Умный постоялец сиганул метра на три, отбежал на газон, и там принялся играть с хвостом самым уморительным и быстрым образом — как юла. Его рана удивительно быстро зажила, остался длинный шрам да опаленная шерсть. Что-то было в постояльце рептилоидное, Лана сказала бы, что о ящерке в далёких предках говорил костяной гребень вдоль хребта и длинные кожаные отростки возле глаз и ушей, впрочем, половые органы имелись, под хвостом бойко торчало два круглых, заметных яйца, на брюшке висел небольшой пупок, значит, такие зверьки живородящие и млекопитающие. Агрессии он не проявлял, что не могло не радовать. Скорее, умеренную осторожность.

— Полезет на забор снова — я ни причём, — Лана развела руками. — Поставлю ему будку из овощной коробки.

Внутренняя изоляция, конечно, была надёжна, но внешняя по-прежнему пробивала. На забор Серый и в самом деле не лез — запомнил с первого раза, что металлической сетки лучше сторониться, однако другими жертвами Убийцы не брезговал поживиться: Лана дважды убирала разбросанные по участку перья. Очевидно, какие-то нерасторопные птицы упали во двор, дальше с ними разбирался Серый и как мог нахозяйничал. У Ланы имелся большой садовый пылесос, им она и орудовала, пока зверёк на безопасном расстоянии ходил за ней, топорщил костяной свой гребень, негодовал и возмущённо цокал — что-то доказывал. Однажды, когда Лана вынесла Серому синтезированной форели, которую он особенно полюбил, тот вдруг подошёл к ноге и робко ткнулся лбом, типа боднул, сам же испугался и унёсся длинными прыжками, затем вернулся с прижатыми ушами и всеми своими отростками, костяными и кожаными, взял еду из рук и снова убежал. В целом, по общей оценке, Лана поставила Серому тег — занятный. Клумбу он, разумеется, всю перекопал и разрыхлил, кажется, там и гадил, но гибискусы и розовые кусты не тронул, как и саженцы деревьев. В общем, большего вреда не делал, наоборот, неустанно изничтожал насекомых и улиток, к тому же у Капельки появился партнёр для игр.