Гидеон Эйлат - Расколотый идол
— Никаких ставок! — громко заявил он. — У нас приличное заведение.
Но к Маагру уже пробирались между рядами скамеек несколько человек, на ходу доставали из кошельков деньги. Старик азартно сверкал глазами и хихикал, подставляя шапку.
— Господин в третьем ряду, — сказал, глядя на него, Фефим, — немедленно прекратите. Иначе я распоряжусь, чтобы вас вывели.
Маагр будто не слышал. Он вскочил на скамью и затряс над головой шапкой с деньгами, крича: «Ставки! Ставки!» Зрители шумели, к старику подходили все новые люди. Но хватало и тех, кто возмущенно кричал. Фефим тихонько выругался.
Тем временем медведь снова кинулся на охотника. На сой раз тот не отступил, а широко размахнулся дубиной и ударил зверя по лапе. Он бил вполсилы, и все же Конан одна не взвыл от боли; своевременно вспомнил, что ему полагается рычать.
Он приподнял голову и сквозь клыкастую пасть посмотрел на противника. Якфик ухмыльнулся и подмигнул, а затем поманил его свободной рукой. Конан двинулся к нему — на сей раз осторожнее — и получил не менее болезненный удар по левому бедру.
— Ты что, олух? — спросил он, не боясь, что его услышат на зрительских скамейках. — Поосторожнее нельзя?
Якфик осклабился, загукал, завертел дубиной над головой и ринулся в атаку. Конан получил дубиной в грудь, затем охотник метко пнул его в живот и кулаком, точно молотом, саданул по уху. Драться он умел и, судя по всему, любил.
Конан основательно разозлился и следующий натиск встретил ударом лапы наотмашь — разумеется, тыльной стороной ладони, чтобы не поранить противника когтями. От крепкой затрещины тот свалился на песок, но ничуть не образумился, лишь стал вести себя осмотрительнее. Он подставил дубину, словно позволял, как было условлено, вырвать ее, но в последний момент резко ткнул ею вперед, и у Конана свет померк перед глазами от сильного удара по лбу.
Обморок длился всего мгновение, и киммериец даже сумел устоять на ногах, но, придя в себя, обнаружил, что ничего не видит — Якфик в прыжке попал ногой по медвежьему носу, и пасть, она же смотровое отверстие, сдвинулась вбок. Конан ударил по ней лапой, чтобы поправить, и с неуместной досадой подумал, что столь тщательно созданный образ трещит по швам. Теперь даже младенцам ясно, что в шкуре пещерного хищника прячется человек.
— Скотина, — тихо обругал он Якфика.
— Кто скотина? — переспросил тот во весь голос. — Ты кого назвал скотиной, косматое чучело?
Сокрушительный удар по голове поверг Конана на песок арены. Якфик отшвырнул дубину и стал пинать Конана ногами, а потом бросился на него сверху и замолотил громадными, как тыквы, кулачищами. Киммериец не чувствовал боли; сознание быстро покидало его. Собрав последние силы, он успел только раз ткнуть наугад, точно вилами, когтистой лапой и услышал болезненный возглас.
— Да разнимите же их! — раздался испуганный голос какого-то зрителя.
Ставки! Ставки! — заполошно вопил старик в третьем ряду.
— Проклятье! — воскликнул Фефим.
И Конан утонул во мраке.
— Дышит, — с облегчением произнес Фефим. Он поднялся с колен и обвел взглядом взволнованную толпу зрителей и своих людей.
— Посторонних прошу разойтись. — И добавил гром че: — Представление окончено. Это был последний номер. Он поманил пальцем троих служителей. — Надо его перенести ко мне.
Служители кивнули и взялись за дело. Фефим поглядел на Якфика — тот сидел на песке и зажимал окровавленной ладонью пробитую шею. Взгляд его мутнел, было видно, что он вот-вот потеряет сознание.
— Помогите этому дураку! — распорядился Фефим. — Лекаря позовите!
Кто-то из мальчишек бегом бросился за лекарем. Или делец цирка отыскал взглядом Маагра. Старик потрясал шапкой с деньгами и возбужденно подпрыгивал на скамейке.
Фефим стиснул кулаки и поднялся к нему, перешагивая через скамьи,
— Старая свинья! Это ты его подговорил? Маагр расхохотался.
— Тебе понравилось, Фефим? Это был настоящий цирк, правда? Кровь на арене. Смерть на арене. Как в добрые старые времена. Ставки! — выкрикнул он и встряхнул шапку. — Дражайшая публика, ваше удовольствие — наше удовольствие! Делайте ставки!
— Вышвырните вон мерзавца! — кипя от ярости, приказал Фефим. — А если еще раз посмеет сунуться в мой цирк, хорошенько отдубасьте палками. Если даже прикончите, я с удовольствием заплачу штраф в суде.
Двое крепких служителей заломили Маагру руки. Тот брыкался и визгливо хохотал, брызгая слюной.
— Скоро все вернется! — разносился его крик под куполом цирка. — Скоро все вернется!
Словно из-под земли рядом с Фефимом выросли несколько бритоголовых в неброской одежде. Крепкие буковые дубинки обрушились на головы служителей цирка, и те как подкошенные рухнули поперек скамьи. Маагр сразу успокоился и с хрустом покрутил плечами — вправил суставы.
— Что это значит?! — воскликнул Фефим.
Сзади кто-то схватил его за волосы, двое бритоголовых вцепились в руки. Красноносый старше усмехнулся.
— Это значит, мой мальчик, что ты нам оказал неоценимую услугу. Но больше от тебя никаких услуг не потребуется.
«Конан!» — с тревогой подумал хозяин цирка.
Краем глаза он уловил блеск. Из шапки с деньгами вынырнул костлявый и прозрачный, точно вощеным шелком обтянутый, кулак. В нем уже успела согреться рукоятка кинжале с коротким и тонким лезвием.
Глава III «Медведь, юнга, капитан»В стальной клетке зашевелился зверь. Медленно поднялся на четыре лапы, пошатнулся, встряхнул косматой головой и взвыл человеческим голосом. Затем выругался. Лапы разъехались, и медведь плюхнулся на живот.
Присные Ахамура, сидевшие вокруг клетки на скамей и просто на земле под фруктовыми и декоративными деревьями, дружно захохотали. Им вторил визгливый, захлебывающийся смех Маагра. Паквид Губар выразил свое весели кривой улыбкой. Только Пузо остался серьезен. Он угрюмо смотрел на клетку, полагая, что радоваться преждевременно.
Из бурых запястий зверя высунулись две загорелые человеческие кисти, схватились за прутья решетки. Рывками перемещая руки вверх, медведь кое-как поднялся на задние лапы. Потом ухватил себя за шкуру на животе, рванул изо всех сил. Затрещали нитки, образовалась широкая прореха, В несколько резких, яростных движений Конан освободился от шкуры и пинком отправил ее в угол.
Люди Пуза — весьма живописное сборище шадизарских бандитов, с малолетства привыкших не страшиться ни зверей, ни людей и почитать лишь закон кулака и ножа, — потешались вовсю. Они сделали свое дело — дождались, когда люди Губара выволокут из цирка клетку с оглушенным «медведем», помогли им отбиться от разъяренных артистов и служителей цирка и перенесли пленника в надежные стены «резиденции» Пуза. Здесь они не боялись ни городской стражи.
