Вадим Панов - Последний адмирал Заграты
– Много, – отрезал Ян.
– Для чего, в таком случае, нужны мы? Вы правильно сказали: Помпилио не сверхчеловек. Роту ему не перебить.
Он не хотел браться за контракт, отчаянно не хотел. Однако отказ бамбальеро не входил в планы Яна.
– Репутация бамбадао опережает их воинские качества, – вздохнул Зопчик. – Как только Помпилио начнет стрелять, наши люди запаникуют. Мы оба это знаем.
Вебер хмыкнул.
– Чтобы убить бамбадао, его не нужно бояться, – продолжил Ян. – Вы его не боитесь. Опасаетесь, но не боитесь. И поэтому вы мне нужны. И поэтому я готов платить огромные деньги, которые спасут вашего брата, Феликс.
Форман ожидал, что очередное упоминание брата выведет наемника из себя, но тот сдержался. Сжал пальцы в кулак, но сдержался.
И спросил:
– Сколько?
– Тысяча цехинов в день.
– Нет.
– Нет? – растерялся Зопчик и посмотрел на Формана. – Но ведь…
– Две тысячи в день, – жестко бросил Вебер. – И плата – авансом. Если хотите, чтобы мы пошли во дворец, гонорар за первый день должен быть у меня через час.
Форман широко улыбнулся.
– Не слишком ли много? – возмутился Ян.
– Если я вам нужен – платите, если нет – разговор окончен.
Зопчик понял, что наемник специально выставляет наглые условия, всё еще надеясь отказаться от контракта, а потому холодно бросил:
– Получите деньги завтра вечером.
– Завтра вечером вы станете правительством, а я останусь бедным иноземным наемником, – зло рассмеялся Феликс. – Кто заставит вас вспомнить об оказанной услуге?
Ему был неприятен Зопчик, ему был неприятен контракт, но отказаться от предложенных денег наемник не мог.
– Ладно, – кивнул Ян. – Через час. Форман, не провожайте меня.
Он поднялся и вышел из «Бочки».
– Рисковый малый, – ощерился Вебер. – Гулять по Альбургу в одиночку…
– На улице его ждут десять менсалийцев, – сообщил Форман. – Не волнуйся за Зопчика – о своей безопасности он думает даже во сне.
Феликс вновь спрятал лицо в тени широкополой шляпы и мрачно спросил:
– Тебе часто говорят, что ты сволочь?
– Но никому это еще не сходило с рук.
– Зачем рассказал Зопчику о моем брате?
– Чтобы тебе помочь, Феликс, только ради этого. – Форман округлил глаза. – Ян очень хотел тебя нанять, но в то же время – сомневался. Мол, бамбальеро не стреляют в бамбальеро и прочая чушь… А этот штрих стал решающим. Тебе нужны деньги, Феликс, деньги для благородного дела, и стыдиться тут нечего.
– А Большой Флим?
– Я должен был доказать, что ты готов на всё. – Форман потрепал наемника по плечу: – Все в порядке, Феликс, ни о чем не беспокойся. Ты получишь огромные деньги, и главное теперь – пережить встречу с Помпилио.
– Да уж…
Форман уловил самую суть – пережить. Пережить встречу… А судя по настойчивости Зопчика, Помпилио уже показал себя во всей красе.
– Сколько народу не пережило? – угрюмо поинтересовался вуленит.
– Понятия не имею.
Однако за выражением лица Форман не уследил, на мгновение, всего на одно мгновение перед ответом его щека дернулась, и Феликс потребовал:
– Не ври.
– Но…
– Они обратились ко мне не просто так, они уже пытались убить Помпилио, и я хочу знать, чем все закончилось? Ну!
– Помпилио был зван на ужин, а около поместья его ждала засада, – неохотно рассказал Форман. – Как ты уже понял, ничего не получилось.
– Сколько народу полегло?
– Тридцать. А гребаные менсалийцы отказались драться. Увидели, что Помпилио впал в бешенство, и рванули прочь.
Гребаные менсалийцы оказались не такими уж и дурнями. Состязаться с разъяренным бамбадао – занятие не для всех, тут нужны твердые суицидальные наклонности.
– Почему он впал в бешенство?
– Его тетку убили и всех адигенов, кто собрался на ужин.
– Понятно… – Вебер покачал головой. – Кажется, я продешевил.
– Ты знал, что придется драться с бамбадао.
– Но я не знал, что его крепко разозлили. – Феликс вновь побарабанил по столешнице: – Сколько человек пойдет во дворец?
– Понятия не имею, – пожал плечами Форман. – Но не думаю, что меньше сорока.
– Менсалийцы будут?
– Вряд ли, – ответил Форман и пояснил: – Наследников должны арестовать загратийцы, то есть – народные дружинники. Иначе получится не революция, а оккупация какая-то.
– Политика?
– Она самая.
– То есть менсалийцы останутся снаружи?
– А почему ты спрашиваешь? – насторожился Форман.
– Потому что мне предстоит драться со взбешенным бамбадао, – угрюмо ответил Вебер. – И я должен знать, на кого могу рассчитывать.
* * *Чужой дом. Чужие вещи. И мир… Когда-то родной, а теперь… А теперь пугающий. Непонятный.
Еще чуть-чуть, и Заграта тоже станет чужой. Как дом и вещи в нем. Как всё вокруг.
Еще чуть-чуть, и Заграта останется в прошлом, превратится в продолжение бессмысленной светской фразы: «Я выросла на…» Превратится в слово.
«Я – адигена, а значит, мир неважен. – Лилиан грустно улыбнулась. – Неважен…»
Ложь.
Знаменитая поговорка говорит не о земле, которую привыкли считать своей, а о самих адигенах. Она говорит о том, что ты останешься самим собой где угодно, что всегда будешь первым. Это поговорка тех, кто ищет, кто идет. А для тех, кто вынужден бросать свой мир, она всего лишь утешение. Очень слабое утешение, потому что для настоящего адигена, не ищущего, но пустившего корни, прикипевшего к своей земле и вложившего в нее душу, мир очень важен. И мир, и мир.
«Теперь моим домом станет Каата. Мощная и спокойная Каата, которую никогда не затрясет, как Заграту».
Никогда.
Лилиан посмотрела на зашторенные окна. И яростно вздохнула, вспомнив увиденную час назад толпу. И сжала кулачки.
«Кого ты обманываешь? Заграта уже не твой дом. Заграта теперь чужая…»
Она принадлежит толпе. Принадлежит людям с факелами и белыми повязками на рукавах. Принадлежит по праву силы, которое освещает ночной Альбург заревом пожаров, наполняет воплями жертв и умывает кровью. Которое спешит взять свое, пока оно в своем праве. Пока право принадлежит силе, пока оно – закон.
Похожий на небольшую крепость особняк устоял. Впрочем, его и не штурмовали – северо-восток Старого города остался в стороне от основных событий. Он видел лишь убегающих солдат, да одно-единственное шествие – толпа торопилась к площади Святого Альстера и не обращала внимания на дома. Однако вид толпы не обещал обитателям северо-востока ничего хорошего, они понимали, что бунтовщики вернутся.
– Вы позволите, адира?
Начальник охраны приоткрыл дверь в любимую гостиную Лилиан и осторожно заглянул внутрь.
– Что случилось?
– Три часа до отбытия цеппеля, адира. Нам пора в сферопорт.
