Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I
– Не все так ясно… слишком много тумана, – вздохнула Айра, сосредоточенно рассматривая то, что сама сотворила.
– Оставь это, ведьма, – не выдержал Рэми. – Говори, что ждет нас?
– Ждут испытания, – ответила она. – И долгий путь, полный опасностей и смертей.
– Смертей, – шепотом отозвался Рэми, прикрыв глаза. – О, Создатель… А это, это что значит?
Он указал на карту, где был изображен черный силуэт человека на фоне полной луны.
– Это значит, что цель твоя стоит дорого, и тебе предстоит нелегкий выбор, – сказала она.
– А это? – он поднял карту с младенцем, в руках которого было червивое яблоко.
– Это означает, – Айра тяжело вздохнула, – означает, что рядом с тобой человек, чьи стремления противоречат твоим.
У Рэми вытянулось лицо. Он провел рукой по аккуратной бородке и насупился:
– Стремления, которые противоречат моим? Предатель, что ли?
– Возможно и так, – сдержанно сказала она, – но необязательно…
Впрочем, Рэми ее уже не слушал. Судя по его лицу, он был намерен вычислить предателя немедленно, что бы ради этого ни потребовалось. Мы встретились с ним взглядом, и я почувствовал, что в натопленном доме вдруг стало холодно. Затем он посмотрел на Айру, а потом на Лиса. «Вокруг меня одни предатели», – вот что читалось на его лице.
– Любуешься? – усмехнулся Лис, на котором остановился тяжелый взгляд Рэми. – Странный ты человек, инквизитор, не знаешь простых истин. Предать может лишь тот, кому ты доверяешь. Сомневаюсь, что это я.
– Я бы вообще не говорила о предательстве, – вмешалась Айра. – Речь идет о других целях.
– Тогда это я, – зевнул Лис. – Мне и впрямь безразличны поиски вашего Пророка.
Рэми с досадой отмахнулся от него, словно своим шутливым тоном сармантиец растоптал вызревающее в его душе недоверие к своим спутникам.
– Ну, а что насчет людоедов, ведьма? – спросил он устало, – можешь сказать, победим мы или нет?
Айра провела пальцами по картам и пожевала губы. Она долго молчала, словно надеялась, что за это время значение карт чудесным образом изменится.
– Нет, Рэми, – тихо произнесла она, – я вижу, что тебя ждет поражение.
Слова эти вмиг прогнали нашу сонливость. Сармантиец пробурчал себе под нос любимое ругательство. Сам Рэми отвел задумчивый взгляд в сторону. Тяжело представить себе, что может испытывать предводитель, поведший свой отряд во имя собственных амбиций в проигрышный бой. Впрочем, могу сказать, что при этом чувствует один из этого отряда: усталость, невероятную усталость и слабость во всем теле.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал о нашем разговоре, – произнес Рэми твердо, бросив взгляд в сторону спящего Ардана.
– Да было бы о чем, – Айра принялась собирать карты, – это всего лишь картинки…
Возможно, я слишком хотел спать и принял сон за реальность, но только мне показалось, что в глазах нашей ведьмы мелькнула тревога, которую она очень хотела спрятать, словно боялась, что выдаст себя. Быть может, что-то эти карты нашептали, чем Айра не пожелала делиться с нами? О, как же тяжело не знать языка тех, с кем находишься рядом! И если шраванский я худо-бедно сумею заставить себя выучить, то едва ли смогу одолеть науку Айры, тем более, если она не захочет раскрывать мне свои секреты.
На следующий день, как и было запланировано, мы отправились к барону. В Норидже Рэми получил новые документы, подтверждающие его личность, что значительно облегчало нам жизнь: больше не нужно было ждать под воротами, достаточно было сообщить о прибытии инквизитора из Эйнерина со своим отрядом. Сперва Рэми собирался посетить церковь, но та оказалась закрыта, и перепуганный мальчик-служка сообщил, что отец Тасгалл обедает у барона.
Дождь прекратился, но над головой висела такая черная туча, что в любой момент можно было ожидать продолжения вчерашнего ливня. Перед входом в замок сонные молчаливые стражники изучили документы Рэми и направили своего человека доложить барону о визитерах. Перепуганный конюх с помощниками увели наших лошадей. Пока мы стояли в ожидании, пришлось выслушать целую поэму о страданиях Тэда в сарае этой ночью. Правда, рифмы в его словах не было, зато эмоций хватало.
– Клянусь, по мне всю ночь сновали крысы, – распинался он. – Я боялся, что они обглодают мне уши!
– Какие крысы?! – фыркнул Рурк, – от твоих ног воняло протухшим мясом! Это распугало всех крыс в Дорионе!
– Горазд ты напраслину возводить, – оскорбился Тэд. – Я сапоги не снимал!
– Значит, запах даже сквозь сапоги просачивается, – Том вытер мокрый нос. – Если бы не мой…АПЧХИ!!. не мой насморк, я бы помер там этой ночью.
– Эх вы, собачьи потроха, – разозлился Тэд, – да что вы понимаете!
– А ты шраванцев спроси, – посоветовал Одар, зевая. – Они тебе все доступно пояснят.
– Да что они пояснят? – фыркнул носатый инквизитор, – они ж по-нашему не бормочут.
Шраванец по имени Озан, внимательно прислушивающийся к этому разговору, негромко произнес что-то на своем языке. Инквизиторы в недоумении повернулись к нему.
– Он говорит, – невозмутимо перевел Лис, – что родился и вырос близь мясной лавки, на заднем дворе которой складывали туши, и в жаркий день над ними вился рой мух. Запах, что витал над тем местом, ни с чем нельзя ни спутать, ни сравнить. А посему Озан выражает свою искреннюю благодарность тебе, инквизитор с огромным носом, за то, что ты сумел напомнить ему о доме.
Миг тишины, а затем взрыв оглушительного смеха, от которого проснулись даже унылые стражники. Тэд краснел, бледнел, поджимал губы, бесшумно открывал и закрывал рот, как огромная рыба, угодившая на сушу, но не мог найти подходящих слов, чтобы ответить. Только Рэми, пребывающий все утро в задумчивости, никак не отреагировал на общее веселье.
– Его светлость барон Эдмонд согласен вас принять, – сообщил вышедший за ворота человек.
В отличие от блещущего провинциальной безвкусной роскошью замка в Крейделе, это место было пустынно-мрачным, словно кто-то нарочно старался стереть все признаки некогда присутствующего в обстановке лоска. Криво висящие гобелены истлели от времени, коридоры были пусты и освещались редкими факелами, которые отчаянно чадили и трещали, стены покрылись зеленоватой плесенью. Тяжело было поверить, что здесь еще кто-то живет, поскольку замок больше походил на заброшенный склеп.
