Я — авантюрист? (СИ) - Фисенко Кирилл

Сейчас это произошло само собой, без концентрации, на одном испуге и желании понять, что происходит. Ослепительный свет, где блаженство всезнания и абсолютного покоя влилось в душу, сравнить было не с чем, а бросить ради бренного тела?

«Ни за что, — воскликнула Нина, — ни за что!»

Однако всё оказалось непросто. Тоненькая, однако, очень прочная связь — цепью приковала световую сущность к бескрылой, а земное тело настойчиво требовало ответа и влекло душу назад. Горестно крича, Нина вернулась. С готовым ответом, словно подсмотренным в конце задачника:

«Забудь прошлое. Это теперь твой мир. Строй его сама, как пожелаешь».

Створки дверей раскрылись частично, но копаться в неполадках Нина не собиралась. Отринув всё, что связывало с прежним миром, она протиснулась наружу и решительно направилась в гущу леса. В том направлении протекала замечательная речушка Иня, чистая и неторопливая, где природа создала замечательные затишки, похожие на озера или обширные пруды. Деревенская идиллия всегда была мечтой девушки, так почему бы не начать новую жизнь с чистого листа?

Лес только выглядел непроходимым. Всё-таки сосняк, даже с лиственным подростом — это не чернохвойная тайга. В диком ельнике тапочки девушки вряд ли прослужили бы долго, а вот на толстом ковре сосновой хвои они справились — защитили ноги. Но острые сучочки порой продавливались через тонкую подошву и причиняли боль.

И зачем она отказалась от полезной привычки носить сменную обувь? Вот так всегда: понадеешься на удобства, а они окажутся временными — пожалеешь сто раз! На вахтовке после смены удобно, конечно — до самого порога общаги довозили, а вот как сейчас, собственными ножульками?

— Неважно, перетерплю, — утешила себя девушка, — там, в избушке, должна быть всякая обувь.

Конечно, кто мог помешать ей придумывать то, что хочется? Когда сказка становится былью, а чудо воплощается в реальность — Золушка вправе сама стать феей. Раз уж Нина сумела вырваться из постылого мира вечного насилия и ограничений — сумеет и остальное сделать.

Ей не нужен Воланд, она силой собственного воображения построит домик с цветущими вишнями, придумает и приведёт к порогу настоящего принца, который будет любить её беззаветно… А она — ответно полюбит его за мужество, нежность и красоту, конечно…

Все любовные романы, прочитанные девушкой, нравились ей. За исключением одного нюанса. Любовные сцены. Авторши усердно и однообразно — а зачем, спрашивается? — описывали, как героиня отдавалась любимому. И лгали при этом изо всех сил! Можно подумать, кто-то из читательниц верил, что секс приятен, три ха-ха! Более омерзительного занятия мир не знал со дня творения. Даже в священных книгах отмечено, что бог проклял Адама и Еву за секс.

Собственно, примитивное тыканье оправдывалось только продлением рода, и всё! В том мире, который Нина покинула, она сумела бы обойтись искусственным осеменением, ну да ладно, здесь один раз можно потерпеть. Принц не станет мучить любимую насилием, он не похотливый козёл…

Мечты оборвались, когда бор кончился. Странно. Сказка не складывалась. Милая сердцу Иня блестела извивами и плёсами, безмятежно раскинувшись под утренним солнышком. Но задуманной избушки на берегу не оказалось. Вместо этого луг занимали смятые и поваленные палатки, среди которых бродили, сидели и лежали пёстрые человеческие фигурки. Много. Стайка перепуганных детей и несколько взрослых явно пребывали в состоянии паники, судя по крикам, стонам и рыданиям.

— Ага! Это испытание, — поняла Нина, бросаясь на помощь, — я должна проявить себя.

Дети сидели на траве и спальных мешках, тихо, а то и громко плача. Несколько девочек лежали с закрытыми глазами, спали, видимо. Наиболее разумным из всех выглядел высокий парень с ярко-синим галстуком на шее. В отличие от остальных взрослых — не бегал и не вопил, спокойно сидел на валуне, зажимая уши ладонями. Такое впечатление — слушал музыку и закрывался от шума-гама. Появление Нины парень заметил:

— Добрый день. Ты откуда?

— Оттуда, — за спину указала девушка, — а что с вами стряслось?

— Связь пропала. Ещё ночью. До сих пор не восстановилась, а ты же понимаешь, каково детям?

Не сказать, чтобы всё, но основное Нина поняла, а додумать недостающее несложно — землетрясение повредило ретранслятор, вот связи и нет!

— Мобильник и у меня не работает, кстати, — отметила она, — а что за сеть? МТС или Билайн?

— Я про вапам, — назвал неизвестную компанию парень, вставая с валуна. — Да неважно! Что делать будем? И давай познакомимся. Дима.

— Очень приятно, я Нина. Так что случилось-то?

Дима торопливо рассказал, что. С его слов получалась жуть какая-то! Палаточный городок ночью трясло так, спальные мешки метались внутри палаток, словно горошины в банке. Разумеется, телам скаутов и вожатых, сладко спавшим, а потом в ужасе проснувшимся от ударов — досталось по первое число. Переломов, по счастью, не случилось, но ушибы получили все. Однако не это ввергло отряд в панику. Пропала связь с миром. Дима поведал это трагическим шёпотом, словно самое важное, причём настолько важное, что утрата сокрушила и деморализовала всех подряд.

— А вы откуда? За вами что, машина не пришла? Можно до города и пешком, тут пара километров, не больше…

— Пешком? Слушай, я и не подумал!

— Конечно! Оставить тут человека три дежурить, чтобы вещи не спёрли, и налегке топать, — разумно предложила Нина.

Вместе с Димой они обошли всех вожатых, возвращая в реальный мир. Честно говоря, девушка не понимала, почему народ так распереживался. Подумаешь, связи нет! Да у них в деревне не то, что мобилок — обычного телефона не водилось! В сельсовете стоял столетний «Алтай», который с огромным трудом добивал до райцентра, и то не каждый раз. И ничего, жили себе, в панику не впадали! Ой, эти изнеженные городские!

Нина так думала, но вслух не говорила — зачем людей обижать? Вместо этого она использовала слова ласковые, добрые, утешала и убеждала, что надо поднимать ребятишек и топать в город, пока погода снова не испортилась. Как-то неожиданно у неё получилось всех успокоить. Дима, хоть и оказался старшим вожатым, но старался помалкивать, только поддакивал Нине.

Успокоить не удалось, но собрать в послушное стадо — такое сравнение лучше всего подходило отряду — получилось. Скатав палатки и разложив имущество в удивительной формы рюкзаки, скауты двинулись в направлении города. А в той стороне творилось что-то неладное.

Сначала в небе клубились одиночные дымы, но чем ближе подходили скауты, тем гуще закапчивалось небо. Примерно так думала Нина, стараясь мысленно нарисовать иную, идиллическую картину в противовес ситуации. Но чудо так и не произошло, эта реальность не подчинилась замыслу девушки.

Город лежал в руинах. Весь. Ни одного целого здания. Во всяком случае, в перспективе, свободной от пожаров, они не просматривались. Собственно, видимости почти и не было. В воздухе густо висела пыль, от которой запершило в горле. Много людей копалось в обломках, видимо, разыскивая и спасая пострадавших.

— Это война? — Нина спросила у седого мужчины, который заглядывал в щель между искорёженными плитами.

— Не знаю. Ночью все так тряслось, грохотало. Свет погас мгновенно, и пыль, пыль, проклятая пыль! Почему нет ветра?

Дима тронул девушку за плечо:

— Что делать? Отряд ждёт команды. Ты говорила, что мы дойдём и связь восстановится, а ничего нет… Дети волнуются, а штаб нам не отвечает…

— Ой, бросайте всё здесь, идёмте людей спасать!

Скауты бестолковой толпой полезли вслед за Ниной в развалины, дополняя гам и суету, которой и так хватало. Вскоре кто-то из детей вывихнул ногу, его вынесли на дорогу, свободную от обломков уложили на расстеленный спальник. Нина спохватилась, что совершенно не руководит реальностью, а плывёт по течению:

«Так нельзя! Я попала в сказку, пусть не ту, но почему не управляю ею?»