Я — авантюрист? (СИ) - Фисенко Кирилл

Виктор тоже попробовал бежать, но серая муть предательски скрыла какое-то препятствие под ногами. Он зацепился носком, споткнулся, полетел наземь, выставляя перед собой руки. По закону подлости и это не помогло. Из мути вырос столбик, бетонный или железный, который прошёл между растопыренных ладоней и устремился в лицо. Всё, что удалось — согнуть шею и повернуть голову, спасая нос и зубы.

Ослепительной вспышкой отдалась боль где-то выше уха.

Мир исчез.

Глава третья

Собака длинно лизнула Лёшку в щёку, обрадовано гавкнула, забрызгав слюной. А потом принялась нарезать вокруг изумлённого парня круги, словно щенок.

— Ты ошалела, псина! Думаешь, хозяина нашла, что так радуешься?

Та гавкала в ответ, припадала на передние лапы, приглашая играть, и вертела хвостом, соглашаясь с каждым словом Лёшки. Такое доверие растрогало его, и под защитой великолепных клыков он двинулся дальше. За полчаса совместной ходьбы собака, которая оказалась девочкой, согласилась откликаться на имя Гарда и научилась нести в зубах портфель.

Лес стал редеть, тучи — тоже. Одежда просохла. Какие-то птицы шумно взлетали с дороги, завидев путников, а затем им встретился заяц. Он выскочил из мелкого осинника, плотным островком росшего посреди растрескавшегося асфальта, и заметался. От Лёшкиной трубы ему удалось увернуться, но Гарда перехватила косого на лету. Немного подумав, парень справился с жалостью и увидел в зайце добычу.

Память подсказала, что шкуру снимать и потрошить надо обязательно. Но сначала — огонь! Зажигалка не подвела, сухих сучков и бересты удалось набрать, и там и сырятина затрещала в пламени да под ветерком. А вот перочинный нож оказался туповат. Заточить лезвие — тоже не на чем. Поэтому разделка и свежевание зайца шли с трудом. Лёшке это кровавое дело не понравилось категорически, но куда денешься?

Гарда с удовольствием закусила потрошками, с хрустом раздробила голову косого и улеглась в сторонке от костра. Мясо слегка пригорело, в некоторых местах не пропеклось. Только ведь голод — он не тётка и не дядька. С чем не справился хозяин, докрушили зубы собаки. Запивать жаркое Лёшке пришлось водой из кювета, по примеру Гарды.

Время перевалило за двенадцать, когда солнце выглянуло полностью и немедленно стало припекать макушку. Только теперь Лёшка спохватился, что любимого берета нет. И непонятно, где он его потерял, вот незадача! Но вскоре солнце потускнело, да и воздух утратил прозрачность. Чуть погодя видимость стала вовсе скверной. Тот дым, что издалека смотрелся фабричным, затянул всё небо, набрал густоту и цвет. Чёрные клубы изображали собой тучи. Отличались они от грозовых единственным признаком, но существенным — начинались с земли. И этот дым стеной, от земли до неба, тянулся навстречу, застилая лес мутной серостью и воняя горелой свалкой. Пожар, понятно. Если лесной — надо уходить в сторону, так, вроде, учили…

Показав Гарде направление, Лёшка двинулся вослед. И почти сразу потерял собаку из виду. Подлесок на обочине разросся слишком сильно, вот парень и не заметил оврага, пока не ступил на самый его край. Кустарник, через который он проломился, загораживал обзор, а когда Гарда гавкнула, предупреждая — оказалось поздно. Здоровенный кусище земли вместе с деревом и кустом, за который парень ухватился, сполз и ринулся вниз, набирая скорость.

— Ой, ё…!

«Хреново».

С этой мысли голова заработала в нормальном режиме. Руки отцепились от колючего кустарника — шиповник, гадство, надо же именно ему подвернуться! — и вместе с глазами принялись разыскивать трубу, оружие которая, и портфель. Кусман леса, на котором Лёшка удержался, не понять, каким чудом, основательно обтесался, стёрся по бокам и стал совсем маленьким — дерево и мелкие кустики оторвались. Собственно, только шиповниковые заросли и уцелели. Грунт из переплетения корней выкрошился почти полностью, что парень заметил, выдираясь из колючего куста. Видать, круто оползень глиссировал на дно оврага, прокладывая путь среди предшественников.

Портфель валялся на самом дне. Труба лежала неподалеку, метрах в пяти. Но выбраться из оврага — проблема! Слишком круто вздымались стены, слишком рыхлой оказалась земля внизу и слишком влажной и скользкой — немного выше. Такое впечатление, что овраг возник совсем недавно.

Там, высоко, где стоял лес, края нависали неопрятными лохмами и нагло топорщилась корнями. В некоторых местах деревья перегнулись, заглядывая в глубину, а то и вовсе завалились, держась на честном слове. Толстый слой темной земли ниже переходил в жёлтый, затем полосатость учащалась, мокро блестела.

«Родники, — догадался Лёшка, — вот почему скользко…»

Вверху гавкнула Гарда. Она стояла на самом краю и следила за хозяином.

— Эх, была бы человеком, сбегала бы и посмотрела, в какой стороне вылезти проще, — посетовал парень, маня к себе псину, — прыгай уже, чего ждёшь?

Собака исчезла, показалась снова, но уже чуть в стороне. Гарда словно оценивала ситуацию, искала более пологий путь спуска. Пользуясь свежими впечатлениями, Лёшка прикинул на себе — рискнул бы он сигануть вниз? По такому крутяку? Где устоять не получится, только съехать на спине или на заднице?

«Ой, не знаю, — честно ответил парень, — очко не железное. Вряд ли, да и толку-то, ну, спустился? Хрена ли тут делать? И зачем я её зову, кретин!»

— Гарда, фу! Не надо сюда, иди по краю, там встретимся, — закричал наверх, завидев голову собаки, в очередной раз.

Лёшка понимал, что слова тут бесполезны, разве команда сработает, но продолжал орать и махать руками. Псина вслушалась, брехнула совершенно в иной тональности, убралась с края. Подождав, парень огляделся по сторонам.

«Фигассе овражек! Если везде так, я не выберусь», — пробежала трусливая мысль, когда потенциального выхода в пределах видимости не оказалось.

Но выбирать всё равно пришлось, не стоять же дурак дураком? Тем более совсем рядом очередной оползень ринулся на дно оврага и навеял пылищи. Лёшка понял намёк, повернулся в противоположную сторону и побрёл, обходя препятствия.

Через полчаса он утомился и заскучал. Ноги увязали в рыхлом грунте, а то вляпывались в раскисшую землю. Родниковая вода пропитала её и сделала грязью, вместо того чтобы собраться в ручей. А пить хотелось. Немного поразмышляв, Лешка приглядел самое мокрое место на склоне, взобрался насколько смог и принялся ковырять трубой в глине углубление. Идея была такова — вода насочится в эту ямку, вот и решена проблема! Глина оказалась твёрдой, углубление получилось небольшим, всего с ладонь.

Но туда вода стекать не спешила. Она струилась тонким слоем по всему склону и только жалкие капли попадала в приготовленную ёмкость. Требовалось собрать хилый поток и направить в одно место. Память подсказала прочертить косые направляющие, как подсочку на каком-то хвойном дереве для сбора смолы. Или канифоли? Лёшка помнил такую фотографию, но детали выветрились из головы за ненадобностью. Да и не надо!

Борозды, сделанные ромбовидным концом трубы, помогли. Вода весело заструилась по ним, снося грязь в углубление. Выгребая пальцами первые порции, парень заодно и руки помыл, затем ополоснул лицо. А когда муть осела или смылась, попытался зачерпнуть пригоршню чистой водицы. Ни фига не получилось. Не рассчитал он глубину приямка. Снова копать, расширять и углублять?

Пить хотелось так сильно, что самое простое решение пришло мгновенно. Парень дождался, когда вода перелилась через борт, и принялся схлёбывать. Правда, он понимал, что сейчас уподобляется хомячкам в клетке, которые лижут поилку — но перед кем фасон держать? И Лёшка самозабвенно лакал, схлёбывал свежую чистую воду, пока кто-то не тронул его спину жесткой рукой.

Глава четвёртая

Слёзы душили Нину, перекрывая горло спазмами, страх пригнетал, заставляя сползать с сиденья вниз, к педалям. Там было тесно, зато уютно. Этот насильник больше не ломился в двери, но обмануть её трудно! Она не купится на дешёвые трюки, не станет поросёнком Наф-Нафом и семерыми козлятами, какую бы овечью шкурку не примерял этот волчара! Вот ведь какой изобретательный подонок — специально не сел на тот троллейбус, чтобы без свидетелей сделать своё чёрное дело! Но она лучше умрёт, чем ещё раз позволит измываться над собой!