Гидеон Эйлат - Тени подземелья
Конан изогнул тело дугой и выбросил ноги вперед — к противоположной створке. Зацепившись ногами за край доски, он сжался в комок, стремительно подтянул тело к коленям и распрямился, проскользнув наружу. Перевернувшись с ловкостью кошки, он встал на четвереньки и взглянул перед собой. Дархун стоял спиной к люку подле открытого сундука и крутил находящуюся внутри рукоятку, которая соединялась со стержнями, двигавшими створки. Ход рычагов, по-видимому был тяжелым, и поглощенный своим делом Дархун не слышал, как за спиной, словно демон из чрева земли, восстал киммериец.
Варвар выпрямился и громко, во всю силу легких, гаркнул:
— С добрым утром, ублюдок!
От неожиданности тот вздрогнул, а повернувшись, застыл как изваяние. Вид голого — а каким же еще может быть человек, проведший целую ночь в воде? — киммерийца с мечом в одной и кинжалом в другой руке вызвал у бедняги состояние подобное тому, что чувствует мышь перед раскрытой пастью змеи.
— Па… га… ба… да… — Только эти звуки и мог произнести затрясшийся всем телом Дархун. Волосы на голове и пегая бороденка встали дыбом, словно шерсть у испуганного кота.
— Что у нас на завтрак? — осведомился варвар, как будто дело происходило в таверне или на постоялом дворе.
От такого вопроса Дархун задрожал еще сильнее, в голове у него помутилось, и он медленно осел рядом со своим сундуком.
— Экий ты хлипкий, — радостно захохотал киммериец. — Что, язык отшибло? — встряхнув хорошенько своего мучителя, спросил он.
— Не убивай! — взмолился очнувшийся Дархун. — Я все тебе отдам, все, что запросишь, только пощади!
— А ты меня пощадил? — грозно спросил варвар. — Ты обманул меня, пегий ублюдок, заманил сюда! Где это отродье шакала?
— К-к-какое?
— Такое! Где Герат, твой подельник?
— Он ско-ско-скоро при-придет.
— Ладно, — махнул рукой киммериец, — иди пока поплавай, ублюдок пегий!
С этими словами он схватил Дархуна за шиворот, как нашкодившего кота, и бросил в отверстие люка.
— А-а-а! — гулко разнесся под сводами прощальный вопль незадачливого камнеторгов-ца.
Раздался громкий всплеск, потом долго слышались бульканье и какие-то вскрики. Варвар не обращал на них внимания — с пегим козлом было покончено, и теперь он занимался куда более важным делом: исследовал содержимое принесенной им корзины.
— Опять эти бобы! Ну надо же быть таким жадиной, Нергал его возьми! — выругался киммериец, но к завтраку тем не менее приступил.
* * *
Утро было достаточно прохладным, и варвар поеживался: вся его одежда осталась на дне пещеры. Запив треклятые бобы водой — сегодня жадный Дархун поскупился на вино, — Конан решил поискать что-нибудь для прикрытия наготы, хотя заранее предполагал, что попытка эта вряд ли окажется удачной: заморийцы ведь такие мелкие!
Он заглянул в сундук, стоявший рядом с тем, где была спрятана рукоятка приводного механизма люка, однако там оказались только добытые им самим камни. «Повезло, хвала Митре! Хоть не с пустыми руками уйду, — отметил он про себя. — Даром, что ли, я горбатился в этом вонючем подземелье столько дней?!»
Во дворе хлопнула калитка. Мягко ступая, варвар осторожно подошел к двери и одним глазом выглянул наружу. Весело напевая, к дому приближался Герат. «А ведь он-то почти с меня ростом и крепкий, — мелькнуло в голове киммерийца, — вот и одежонкой кое-какой разживусь. Не идти же голым по городу!»
Продолжая мурлыкать себе под нос, ничего не подозревающий Косой вошел в сарай. Удар, который нанес ему варвар кулаком под ребро, мог бы свалить и быка. А поскольку Герат все же несколько уступал статью этому животному, то рухнул как подкошенный, даже не издав ни звука и уж, конечно, так и не узнав, что послужило причиной окончания его жизненного пути.
Конан снял с Герата новенькие зеленые шаровары и потертую безрукавку — хотя туранец и превосходил ростом. жителей Заморы, варвар с трудом в них втиснулся. Штанины были чуть пониже колен, а безрукавка не доходила до пояса, так что наряд киммерийца скорее напоминал одеяние танцовщицы; однако чтобы пройтись по утреннему городу этого было достаточно.
Киммериец отправил Косого Герата к подельнику. Послышался глухой всплеск, и вода, чуть поколебавшись, успокоилась. Варвар закрыл люк и придвинул на него второй сундук.
— Поплавайте, приятели, освежитесь!
Он взял мешок Герата, вытряхнул оттуда воровские пожитки и положил свой голубой самоцвет. Закинув мешок за спину, он в последний раз оглянулся на пустынный двор и вышел на улицу. Проходя вдоль забора, за которым видел бассейн с плавающими прелестницами, он услышал шум и возбужденные голоса. Варвар позволил себе проявить любопытство и заглянул через ограду.
Сначала он не поверил глазам. Где же бассейн? Вместо сверкающей глади голубоватой воды он увидел пустое, выложенное мраморными плитами пространство, на краю которого стояли несколько человек. Один из них — по-видимому, хозяин — что-то сердито говорил толстому седовласому слуге или управляющему. Тот испуганно и с недоумением оглядывался по сторонам, разводя руками.
«Бассейн! — осенило Конана. — Вот, значит, почему было столько воды и хлестала она с такой силой!»
Он спрыгнул на дорогу, подхватил мешок и отправился к Ши Шеламу. Этот шельмец должен удачно сбыть ладжауровый камень. Хватит и выпить, и закусить — причем не один раз.
— Но чтобы я когда-нибудь еще клюнул на сказки этих шадизарцев? — Конан до боли в суставах сжал кулак. — Нет! Хватит с меня! Клянусь Кромом, впредь никогда не буду таким доверчивым…
Киммериец представил себе дно пещерки с белеющими костями, и его передернуло. Впрочем, начавшееся утро, ласковые лучи еще нежаркого солнца, прохладная тень чинар, гомон птиц — все это не располагало к мрачным воспоминаниям. Все кончилось благополучно, и ладно, слава Солнцеликому Митре!
Конан глубоко вздохнул и широкими упругими шагами по знакомым проулкам направился в Пустыньку. День только начинался, и впереди ждало много дел.
