Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
— Э… что он имеет в виду?
— Дурь он имеет в виду, — сердито сказал мой дружок. — Я распорядился плот на стяжках делать — чтобы быстрей, ну не Тихий же океан мы на «Ра» переплывать собираемся, в конце концов! — а он агитирует врубные слеги делать. И разорался, словно ежа против шерсти рожает… Мы же так сто лет провозимся!
— Тихий океан переплывали на «Кон-Тики», — сердито не меньше, чем Сергей, сказал Анри. — А ты хочешь, чтобы как у вас в сказке: тяп, ляп, вышел корабль.
Кругом захохотали, Сергей сам не удержался от смеха. Андрей поинтересовался:
— Это кто же тебя насчёт наших сказок так просветил?
Вопрос остался без ответа, Анри сердито отмахнулся и претенциозным голосом потребовал добавки.
— Нет уж, Анри, — покачал я головой, — будем делать, как быстрее. Ради трёх часов не стоит строить корабль, а акулы тут вряд ли водятся.
— К вопросу об акулах, — Ленка Чередниченко вытянула руку с ложкой в сторону реки. Примерно в полукилометре от берега неспешно плыли штук двадцать крокодилов. Не каких-нибудь сраных аллигаторов, а местных, солидных, до — насколько можно было судить — десяти метров каждый. Мы все какое-то время молча провожали глазами невозмутимую эскадру. Потом Раде неуверенно сказал:
— Может, правда надо было попрочней делать?
— Полезут на плот — получат в рыло, — заявил Сергей. — Лен, хочешь сапоги из крокодиловой кожи?
* * *Течение оказалось неожиданно сильным на середине, а у плота крайне скверные мореходные качества. Хорошо ещё, мы озаботились приобрести вёсла — вырубили их из дерева, грубые и тяжёлые, но вполне работоспособные, а рук на плоту хватало, чтобы интенсивно грести, не давая течению стащить нас далеко.
Короче, беспечной переправы с болтанием ногами в воде не вышло. Крокодилы заинтересовались нами примерно там же, на середине — я так и не понял, откуда они взялись и где находились до этого. Скорей всего, подплыли под водой. Если мерить я попугаях — в смысле, в крокодилах — то наш плот был где-то 0,8 квадратного крокодила.
Неутешительный результат.
Первый крокодил пошёл в атаку на плот, когда до берега оставалась треть пути.
— Куда, скотина?! — процедил Йенс по-немецки и съездил его по бронированному рылу веслом. Крокодил резко отвернул — гребенчатый хвост взбил пену — словно хотел познакомиться, а его страшно оскорбили негостеприимством. — Ублюдок, — добавил немец, и я увидел на его лбу крупный бисер пота. Странно, я сам не особенно боялся…
Почти одновременно второй и третий крокодилы пошли в атаку на корму. Зорка, Танька и Линде одновременно спустили курки аркебуз — пули отчётливо, как по металлу, щёлкнули по башке того, который плыл впереди, отскакивая рикошетами. Крокодил грузно полез на плот — как-то не страшно, вяло, разевая бледную розовую пасть. Раде ударил по лапам второго, грозившего опрокинуть плот, своим барте. Пасть — из неё несло склизким рыбным запахом — оказалась совсем близко. Вытянув руку, я трижды выстрелил из нагана в эту пасть, и верхняя челюсть крокодила захлопнулась с отчётливым стуком, он сполз в воду и поплыл по течению — не шевелясь, растопырив лапы.
— …курва! — прорвался крик Димки, и я вдруг сообразил, что вокруг орут все. Димка лупил топором по башке второго крокодила, Раде рубил его лапы, а Юджин пытался, сопя, пролезть между ними с томогавком, и его яростно отпихивали свободными локтями. Крокодил не выдержал оголтелого насилия — обиженно съехал в воду. В том, что эти зверюги действовали молча, была такая чуждость, что пробирало холодком.
— Только бы не опрокинули, — процедил Олег Крыгин, всё ещё сжимая топор.
— Куда ты лезешь под руку?! — заорал Димка на Юджина. Тот рявкнул в ответ:
— Я помочь хотел!.. Чёрт, как в фильме ужасов…
— Хорошо, что они не умеют подныривать, — заметил Игорь. — Я читал, что не умеют… вроде.
— Утешительно, — буркнула Танюшка. — А пасть у них, по-моему, уязвима, — она взвела аркебузу.
— Ещё в глаз можно, — сказала Зорка. — Я попаду.
Я вспомнил её советницу и подумал, что и правда может попасть. Потом пришла посторонняя в данной ситуации, но странная мысль, интересная: Зорка и Танюшка никогда не общались прямо друг с другом и даже не садились рядом. Это не очень бросалось в глаза, потому что людей вокруг было, в общем-то, много. И в то же время эти две девчонки были немного похожи. Если мыслить категориями киношных сравнений, то Зорка напоминала мне девчонку-гайдука из болгарского фильма «Козий рог» — не внешне, а характером. А Танюшка… Танюшке больше подходила героиня какого-нибудь фильма 50-60-х годов. Такая решительная, целеустремлённая, преданная любимому человеку и общему делу.
— Сволочи, надоели уже! — Сергей ахнул веслом крокодила, высунувшего рыло из воды, и тот ушёл на глубину, на прощанье так врезав Сергея хвостом по ногам, что, если бы не реакция того, остался бы мой друг со сломанными голенями. А так дело ограничилось тем, что ему рассекло кожу на правой ноге под подвёрнутой штаниной. — Ублюдок! — крикнул вслед крокодилу Сергей, прыгая на одной ноге.
Зорка выстрелила. Крокодил взбил воду в пену, погружаясь.
— Попала, — сообщила Зорка. Проверить это было нельзя, но крокодил больше не появлялся. Остальные резко изменили направление движения — и клином ушли на середину реки. Словно команду получили.
Я выбил из барабана стреляные гильзы и, дозарядив наган, убрал оружие в кобуру. Вздохнул:
— Ну и слава богу…
…Причаливать пришлось на полкилометра в стороне от того места, на которое мы рассчитывали. Из прибрежных зарослей вышли несколько платибелодонов, воткнулись в ил и с урчанием начали перемалывать какие-то корневища, которые с хлюпаньем извлекали тут же из дна. Они были вдвое длинней плота и в отличие от крокодилов не проявляли стремления вообще ни к какому контакту.
Там, где мы высадились, грязи было по пояс.
Игорь Басаргин
В низкое небо смотрят глазницы
Улиц пустых и гулких дворов.
Медленный вихрь листает страницы
Воспоминаний, мыслей и слов.
Не передвинешь — названы сроки,
И не возьмёшь с собой за порог
Писем забытых жёлтые строки
В траурных лентах старых дорог.
Холодно что-то стало на свете…
Всё обретает истинный вид:
Милой улыбки нет на портрете —
Злая усмешка губы кривит.
А ведь когда-то — дальше от края —
Думал, что вечно будешь любим…
Саваном пыли след заметает
Ветер времени — неумолим.
— Кувшинки как в той заводи, в Испании, помнишь? — Танюшка поддела ногой воду, брызнула на середину спокойной протоки, в прозрачной толще которой колыхались в такт течению водоросли.
