Марина Комарова - Враг хозяина штормов
Мороз на улице стал злее, звезды россыпью драгоценностей смотрели вниз. Казалось, можно было заледенеть от одного их света. Снег под ногами скрипел, я шел куда глядят глаза, лишь бы подальше.
Не было причин не верить Шайраху. Я еще очень хорошо помнил слова Гунфридра, помнил и сказанное всевидицей… Да и сама Рангрид говорила о проклятии. Но поверить все равно не получалось. Чтобы так — сразу… Упорно билась мысль, что ее зачаровали и увезли силой. Боги севера, помогите мне…
Онемевшие пальцы ничего не чувствовали, пришлось опустить флакон в карман, чтобы он ненароком не выскользнул. Холодный ветер успокаивал, замораживал звеневшую натянутой струной тревогу.
Хорошо, что жилище Йортрен было расположено ближе к окраине. Я все же вышел к морю, но по другую сторону скалы с храмом Гунфридра и некоторое время молча смотрел в небо. За что же ты так со мной, Рангрид?
Я достал флакон с твилом, ловко выдернул массивную пробку. Принюхался. Запах был острым, свежим, ни на что не похожим. Я криво усмехнулся. Что ж, хуже не будет.
Поднеся флакон к губам, я сделал большой глоток. Потом еще и еще. Сперва я ничего не понял — лишь онемел язык, а в горле комом стала горечь. Я сглотнул и закашлялся. Спустя миг во рту разлилась дурманная прохлада с остатками горечи. Перед глазами все померкло, тело вдруг стало легче пушинки. Все чувства пропали, оставив меня в безграничной пустоте.
Я покачнулся, на лбу выступил холодный пот. Безумный вихрь подхватил меня и понес вверх. Миг — и ноги коснулись твердой поверхности. Вихрь стих. Я тряхнул головой и огляделся: тут царила тьма — по ту сторону Мрака и то повеселей будет!
Одна за другой начали вспыхивать яркие точки. Сначала по одной, а потом россыпью, словно кто выпустил из горсти драгоценные камушки. Сразу я ничего не мог понять, но потом неожиданно стало легко и свободно. Я даже рассмеялся — знаю, видел уже, гулял по этим ночным небесам вместе с Мяран.
— О, я слышу смех, — раздался то ли скрип снега, то ли хриплый женский голос. — Позвал меня, чтобы радостью поделиться?
Звезды замерцали, выпустили лучи, которые слились друг с другом, став маленькими ступеньками. По ним медленно спускалась Мяран, на ее плечи были наброшены белоснежные меха. Волосы ее придерживала широкая кожаная повязка с роговыми пластинками. Однако ступни всевидицы были босыми, будто лютый холод зимы ей был нипочем.
— Я уже и соскучилась по тебе, Оларс.
В лучиках морщинок возле глаз спрятались смешинки, на губах появилась улыбка.
С всевидицей было что-то не то. Будто… моложе стала. Но разве лаайге известен секрет молодости?
Я передернул плечами:
— Я рад тебя видеть тоже. Жаль, причина не из приятных.
Мяран подошла ближе, положила руку мне на плечо, вмиг стала серьезной. От ее прикосновения вдруг стало тепло и спокойно.
— Говори, — сказала тихо и повелительно. Но не как вождь или царь, а как мать непутевому ребенку — так, что и не подумаешь ослушаться.
— Рангрид, — выдавил я, во рту тут же пересохло, — Хозяин Штормов увез Рангрид.
Мяран чуть заметно склонила голову. Разумеется, для всевидицы это не новость.
— Как ее спасти?
Мяран убрала руку с моего плеча:
— Она ушла по своей воле, Оларс.
Внутри снова все заледенело.
— Но почему? — Собственный голос прозвучал как-то жалко. — Она же его ненавидит!
Всевидица молчала, но от ее взгляда у меня по коже пробежал мороз.
— Мяран…
— На чудеснице из Мерикиви лежит проклятие Хозяина Штормов. Он пометил ее, как свою собственность. Давно, еще в детстве.
— Неправда, — огрызнулся я.
Лед, сковавший сердце, разрастался, медленно вымораживая все внутри.
Мяран смотрела на меня спокойно и совершенно бесстрастно, будто внезапно сквозь маску живой женщины выглянула сама Госпожа Зима.
— Мне жаль, — голос резал стальным лезвием, — но ты должен это принять. Она не сможет противиться силе проклятия, как бы ни пыталась. Она любит тебя, Оларс. Любит, как может любить женщина. Но чем сильнее ее привязанность к кому-то, тем вернее она губит человека. Ты не спрашивал, сколько уже жизней унесла чудесница из Мерикиви?
Ответить… Что тут ответишь? Я стиснул зубы и шумно вздохнул. Не спрашивал. Но… я не верил. Не мог поверить.
— Но почему именно сейчас?
— Она не пошла бы с вами на Хозяина Штормов, — мягко сказала Мяран. — Хоть она и желала этого всем сердцем, но не смогла бы причинить ему вред. И сейчас… много ли ей известно о вашей подготовке?
Я покачал головой:
— Не знаю. Но думаю, что не много. Я с ней почти не говорил, разве что Йортрен и ванханенцы могли что-то сказать.
Она нахмурилась:
— Все равно плохо. Она расскажет ему.
Я провел ладонями по лицу:
— Утбурд! Но должен же быть какой-то выход!
Сцепив руки за спиной, я обошел вокруг невозмутимой всевидицы. Так почему-то лучше думалось.
Она покачала головой:
— Мне очень жаль.
Я резко остановился:
— Но ведь можно же как-то снять это проклятие?
Всевидица чуть пожала плечами:
— Убить ее.
Я вздрогнул, уставился невидящим взглядом на Мяран. Повисла тишина.
— Нет, — произнес я тихо, но твердо.
Она вздохнула:
— Это не мое желание. Но чары Хозяина Штормов сильны. И исчезают только после смерти. Такова уж суть Мрака.
— Нет, Мяран! Нет!
Некоторое время мы молчали. Кажется, где-то вдалеке шумел ветер, но мне было не до него. Я не принимал и не желал понимать ее слова.
Всевидица коснулась моей руки, я хмуро глянул на нее.
— Не сердись. Но помни, что у тебя сейчас есть куда более важная забота, нежели бегство Рангрид.
Некоторое время я молча смотрел в напоминающее невозмутимую маску лицо, но потом медленно кивнул. Забывать о главном я просто не имею права. Хоть и хотелось бы послать все к утбурдам.
— Как… — это прозвучало хрипло и тихо, — как мне победить Хозяина Штормов?
Мяран бросила на меня хмурый взгляд:
— Драуг уже запросил цену.
Я медленно, будто против воли, кивнул.
Всевидица вдруг облегченно вздохнула. Маска развеялась, и на ее лице вновь проступило беспокойство:
— Соглашайся, Оларс.
Меня вдруг ослепила злость, захотелось зарычать:
— И так согласился! Без разрешений!
— Успокойся, — голос Мяран не дрогнул, хотя она и сделала шаг назад.
— Успокоиться?!
Кажется, я действительно сорвался на рык, но не звериный. Хотя и на звук, исторгаемый человеческим горлом, это не походило. Рык резко оборвался, потому что я сам его испугался.
