Константин Калбазов - Несгибаемый
– Если делать, то не сейчас, – тут же засуетился Ефим. – Выждать нужно. Чтобы хабар побольше был. А как засобираются, так и вдарить по ним. Прииск поставить не три рубля нужно, – окинув товарищей бегающим взглядом, пояснил он свои мысли.
В этот момент раздался собачий лай, и вооружившийся биноклем Кузьма Андреевич рассмотрел собачонку Пастухова. Ляля лаяла без злобы, а очень даже игриво. Хотя и звонко. Впрочем, Петр ее и называл звоночком. Это она сейчас с хозяином забавляется. Хм. Еще одна проблема. Пусть старатели заняты работой, но вот эта сторожиха близко точно не подпустит. Вот и над этим еще голову ломать.
– Ладно. В другом месте додумаем. Пошли, мужики…
– Все, это последние. Теперь до самого Красноярска с запасом хватит, – укладывая поленья в поленницу, устроенную на палубе, подытожил Петр.
– Все же не понимаю, чего было на это целый день гробить. Нарубили бы по дороге. Все одно на ночевки становиться.
– А вот и не прав ты, Митя.
– Это почему это?
– Да потому. Не собираюсь я на ночевки становиться. И в путь засобирался именно сейчас намеренно. Потому как полнолуние, и погода вроде как портиться не собирается. Так что чесать мы будем без остановок. Нам до самого Енисея плыть по течению. Минимум полтораста, а то и двести верст отыграем только за счет него. Котел будем заправлять, сплавляясь по стремнине. На Енисее, конечно, придется становиться на якорь, но к берегу подходить все одно не будем.
– А как же ты без сна, дядь Петр?
– А ты догадайся.
– Это я сам рулить буду? – с сомнением, но все же возбужденно выпучив глаза, произнес Митя.
– Именно. Но только днем. Трое суток без сна – для меня это все же перебор.
– А чего как угорелые-то нестись будем?
– А того, друг мой ситный, что больно груз у нас интересный. Как ни крути, а больше двух пудов золота. Мы тут ударно потрудились, не всякий прииск столько собирает за сезон. Так что пока не добежим до Красноярска и не сдадим все это богатство в банк, не будет нам покоя. Уяснил?
– Уяснил. Так, а чего тогда тянем? Прямо сейчас и выйдем.
– Это на ночь-то глядя? Часа через три темнеть начнет. А у нас впереди три порога. А то, глядишь, еще и на залом нарвемся, вот будет нам веселье. Нет уж. Лучше выйдем на рассвете. Так оно надежней. Да и отдохнуть перед дальней дорогой совсем не помешает. Ляжем сегодня пораньше, чтобы выспаться.
– Понятно.
– Ну а раз понятно, то… Хм. Ужинать вроде как рановато. Может, чайку?
– Я сейчас разведу самовар. Только выпечки нет. Некогда было пирогами заниматься.
– Ничего, Митя, мы и без пирогов попьем.
– Завтра, пока ты рулить будешь, я все устрою, – тут же пообещал Митя.
– Гляди, я тебя за язык не тянул, – тут же ухватился за слова парнишки Петр.
– Ну что ты в самом-то деле, дядь Петр. Сказал, значит, сделаю.
Не прошло и минуты, как полуведерный самовар был уже на столе, а Митя, вооружившись ножом, строгал лучины. Еще немного, и из трубы повалил легкий дымок. Митя умудрялся раздувать самовар без сапога. Может, благодаря хорошо просушенным дровишкам, может, еще по какой причине. Но Петр так ни разу и не увидел той самой классической картины с сапогом.
Хорошая все же штука этот самовар. Закипает почти так же быстро, как и электрочайник. Правда, чай из него куда как вкуснее. Нет, дело тут вовсе не в самом чае, а в том, что он получается с дымком. Опять же, сидеть за столом с самоваром – это вовсе не одно и то же, что без него.
– Дядь Петр, а сколько получится выручить за это золото?
– Ты заработал две тысячи рублей, если ты об этом.
– Ско-олько-о?
– Это ты удивлен тому, что мало, или тому, что много? – с улыбкой наблюдая за ошарашенным парнем, поинтересовался Петр.
– Много, конечно.
– А что ты скажешь, если узнаешь, что общая сумма получится куда как больше?
– Вот зря ты так обо мне подумал, дядь Петр. Я чужие деньги считать не приучен.
– Так сам же спросил.
– Так интересно же. Я же без умысла какого.
– Да не кипи ты, – откусывая сахар и делая глоток из чашки, успокоил парня Петр.
Были у них на борту и чашки, и блюдца. Вон Митя как раз в блюдце чай и наливает. Но Петр эту местную привычку как-то не перенял. Погонять чаи – это да. А извращаться с блюдечком не для него. Ему нравится горячий чай, а этот способ все же больше ради того, чтобы его остудить.
– Считай сам, – начал пояснять Петр. – Казна принимает по четырнадцать тысяч рублей золотом за пуд очищенного драгметалла. Так что все зависит от того, какой пробы наше золотишко. Но, думаю, в любом случае мне останется не меньше двадцати тысяч, и это за вычетом твоих.
– Дядь Петр, неужели я столько-то заработал? Я слышал, на приисках за сезон платят сто – сто двадцать рублей. Ну еще те, кто половчее, успевают прикарманить около фунта золота. А тут две тысячи.
– Это не я такой добрый, Митя. Ты заработал каждую копейку. Этих денег будет более чем достаточно, чтобы ваша семья ни в чем не нуждалась. А ты осенью возвращаешься в училище. Никаких работ и халтур. Учиться, учиться и еще раз учиться. Ну что ты так на меня смотришь? Вот скажи, ты из разговоров старателей что понял, сколько они зарабатывают за сезон?
– Ну-у, я так понял, не меньше тысячи, а бывает и по полторы.
– И при этом они последние жилы рвут. А мы с тобой… Ты вон даже извиняешься за то, что не напек пирогов. А все почему?
– Потому что у нас машина и помпы, – с серьезным видом ответил Митя.
– Потому что у нас котелок варит, и мы умеем пользоваться машинами. А это что значит?
– Что?
– Что знание – это сила. Так что будешь учиться. Я все сказал.
– А может, в мастерские? Там всяко-разно…
– В училище, – назидательно постучав пальцем по столу, возразил Петр.
И тут картинка перед его взором буквально взорвалась, как новогодний фейерверк. Мгновение, и он провалился в накатившую на него мглу, поглотившую его целиком и без остатка. Ни искорки света, ни мыслей, вообще ничего.
Глава 10
Двойной капкан
Сознание вернулось к Петру так же внезапно, как и померкло. И виной тому скорее всего холодная речная вода. Оно вроде и конец августа, но вода в Оленьей даже в разгар лета не была теплой, и уж тем более сейчас, в преддверии осени.
Вот только лучше бы он в себя не приходил. Перед глазами понеслись в стремительном вихре разноцветные круги. А тут еще и Ляля на палубе заходится таким лаем, что прибил бы заразу. Потому как от этого у него голова буквально разрывается на части, и глаза заливает водой. Странная вода, с металлическим привкусом.
Петр провел рукой по лицу, и рука тут же окрасилась красным. Кровь? Здравствуй, попа, Новый год. Да что тут вообще творится? Откуда кровь? И тут его скрутило, а вернее, начало выворачивать, причем так сильно, что уже очень скоро он понял, что если не прекратит, то выплюнет свой желудок. Но поделать с собой ничего не мог. Позывы следовали один за другим, хотя желудок абсолютно пуст.
