Джон Норман - Гвардеец Гора
— Тост, — отозвались мы.
Ширли поспешила обойти всех, убедившись, что в бокалах есть вино. Каллимах пил воду, но он позволил себе каплю вина, смешанную с водой, чтобы принять участие в церемонии провозглашения тоста. Между прочим, вино часто смешивается с водой в горианских домах. В основном из-за крепости многих горианских напитков. Однако те вина, которые подавались у меня, можно было употреблять и неразбавленными. Крепкие напитки на Горе принято подавать маленькими порциями. Мы встали. Музыканты прекратили играть.
— За Лигу Воска! — провозгласил Амилиан, командующий морскими силами Ара.
— За Лигу Воска! — с жаром подхватили мы.
Двое из мужчин за столом были те, кто поставил подписи под договором о Лиге Воска, торжественно утвержденным под праздничным шатром на причалах Виктории вчера в десять часов. Один из них — Глико, подписавший договор от имени Порт-Коса, другой — Тасдрон, глава Виктории, подписавшийся от имени Виктории. Всего девятнадцать городов стали членами Лиги: Турмус, Вен, Тетраполис, Порт-Кос, Тафа, Виктория, Файна, Рагнарз Хамлет, Хаммерсфест, Салпорт, Сейз, Сиба, Жасмин, Альфредов Мыс, Джортов Перевоз, Лесной порт, Искандер, Танкредова Пристань и Беловодье.
— За военно-морскую базу Ара! — воскликнул Каллимах, поднимая свой бокал и глядя на Амилиана.
— За военно-морскую базу Ара! — сказали мы.
— Я благодарен вам всем за вашу щедрость, — проговорил Амилиан. — Я жалею только, что мне не дозволили подписать договор от лица военно-морской базы Ара.
Нам хорошо была понятна его горечь. Посланники из Ара, хотя и присутствовавшие на подписании договора, произнося поздравления Лиге и одобряя ее намерения, не разрешили базе Ара подписать договор. Хотя это и было большим разочарованием для Амилиана и других людей с базы Ара, которые боролись вместе с нами, в общем, это не стало неожиданностью на реке. Ар уже имел достаточно сложностей с Салерианской конфедерацией на востоке и не приветствовал образование новой Лиги вдоль реки Воск. Безусловно, такая Лига повредит амбициям Ара на реке и в ее бассейне. Порт-Кос, конечно, не имел подобных сложностей в присоединении к Лиге. Это был независимый город со своими суверенными правами. Интересно, что ни посланники из самого Порт-Коса, ни от Салерианской конфедерации не присутствовали при создании Лиги. Казалось, они хотели выждать, чтобы понять, станет ли Лига эффективной действенной политической реальностью на реке Воск. Если она окажется таковой, мы полагали, у них будет еще достаточно времени озаботиться этим.
— За Порт-Кос! — произнес Тасдрон, поднимая свой бокал.
— За Порт-Кос, — воскликнули мы все и выпили вино.
— За Викторию! — провозгласил Глико, благодаря за честь, которую Тасдрон оказал его городу.
— За Викторию! — подхватили все мы и от души выпили за это. Я почувствовал слезы на глазах.
— Что случилось? — спросил, улыбаясь, Каллимах.
— Это дым, — ответил я, — от ламп.
— Нет, — он улыбался, — это потому, что Виктория — твой город.
— Амилиан! — хрипло позвал я, пытаясь скрыть свои чувства.
— Да? — откликнулся он.
— Я долго готовился отдать тебе подарок, который сберег для тебя.
— Неужели? — удивился он.
Ширли, вздрогнув, поставила вино и встала на колени перед Амилианом.
— Я взял ее у Реджинальда, капитана «Тамиры», — пояснил я.
— Мне это известно, — отозвался Амилиан.
— Она нравится тебе? — спросил я.
— Да! — ответил он.
— Она твоя! — воскликнул я.
Рабыня быстро опустила голову и стала целовать ноги Амилиана.
— Мой господин, — говорила она, признавая его своим новым хозяином.
— Мои благодарности! — сказал Амилиан.
— Пустое, — ответил я, — она всего лишь рабыня.
— Она стоит по крайней мере десять серебряных тарсков, — заметил Тасдрон.
Это воодушевило меня, так как Тасдрон был вполне опытен в определении стоимости женщин-рабынь. Как владелец таверны, подающей пагу, он, безусловно, покупал и продавал многих. Это был сорт товара, с которым он был хорошо знаком. Мне показалось вполне возможным после размышлений, что чувственная Ширли, выставленная искусным аукционистом на торги, могла принести хорошую сумму в десять серебряных тарсков.
За столом поаплодировали мне, стуча себя по левому плечу в манере горианцев. Один из лучших подарков, какой можно подарить мужчине, это, безусловно, красивая женщина.
— Но милостиво разреши ей продолжать прислуживать, — попросил я. — Ты можешь забрать ее домой сегодня вечером, когда будешь уходить.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся он.
Я бросил ему узкий восемнадцатидюймовый черный ремень.
— Это понадобится, когда ты будешь забирать ее домой сегодня вечером, — пояснил я.
— Спасибо, — поблагодарил он меня.
Когда сегодня вечером он станет покидать мой дом, она, конечно, не будет носить ошейник и, очевидно, окажется обнаженной. Ремень будет полезен, чтобы связать ее руки за спиной. Несомненно, тогда не возникнет опасности, что ее примут за свободную женщину. Она будет продолжать носить клеймо рабыни — маленькое и прекрасное, глубоко выжженное на ее левом бедре.
— Где тебе полагается сейчас быть, девушка? — спросил Амилиан.
— На кухне, господин, — ответила она.
— Ну, тогда, — заметил он, — беги на кухню.
— Да, господин, — проговорила она и, вскочив, убежала.
За ней отправилась прелестная маленькая рабыня в голубоватом газе. Несомненно, они обе скоро должны были принести следующее кушанье — смешанные десерты. А за ними последуют черное вино и ликеры.
— Давайте сядем, — предложил я.
Затем я подал знак музыкантам и они снова начали играть.
Я повернулся к Майлзу из Вонда:
— Каковы твои планы?
— Я отправляюсь в Турмус, — ответил он, — где у меня есть контакты. Там я договорюсь о займе и с этими деньгами вернусь в Вонд, чтобы заново построить сожженные дома на моем ранчо.
Я взглянул на Флоренс. Она стояла на коленях в своей желтой тунике и ошейнике за спиной Майлза из Вонда. Туника и ошейник — все, что было на ней надето. Рабыням положено мало одежды.
— Я буду содержать ее в моих поместьях рядом с Вондом, — сказал он. — В этом не будет проблем. Она надежно заклеймена и закована в ошейник.
— Ты поселишь свою рабыню в Виктории, — поинтересовался я, — пока будешь путешествовать в Турмус?
Флоренс показалась испуганной.
— Нет, — ответил он, — я возьму ее с собой.
Теперь она выглядела успокоенной и счастливой. Я усмехнулся. Тогда Флоренс с упреком посмотрела на меня и улыбнулась. Затем она положила голову на плечо своему хозяину.
