Дэн Ченслор - Разрушенное святилище
Люди восхищенно закричали. Никто не усомнился в том, что представление продолжается. Несколько голов повернулись туда, где стоял Конан. Зрители хотели понять, откуда появилась новая тварь. Однако то, что происходило на Арене, привлекало их гораздо больше. Поэтому киммериец смог выскользнуть с трибуны, почти никем не замеченный.
Там, внизу, раздавались крики боли и ярости. Монстры, выпущенные на арену, набросились на металлическую тварь. Возможно, они почувствовали в ней врага, — или просто увидели того, на ком могли выместить свою злобу и ненависть.
Острые стальные крюки поднимались и падали, разрывая в клочья живую плоть. Но падение с такой высоты слишком дорого обошлось существу.
Оно уже не могло подняться, и мантикоры это почувствовали. С торжествующим рыком они набрасывались на врага, откусывая от него клочок за клочком. Металл гнулся и рвался под львиными зубами, не уступавшими крепостью алмазам. Через пару терций, от твари осталась только груда обломков.
— Жаль, что нам пришлось отменить представление, — негромко пробормотал Трибун.
Он сидел в высоком кресле, — если это слово можно применить к человеку, лишенного туловища по пояс, — и задумчиво катал по подлокотнику небольшой шар, который незадолго до этого смял из куска пергамента.
— Это все, что вас беспокоит, господин?
Рык Терранда прокатился по парадной зале.
Монстра в нем и правда было гораздо больше, чем человека. Глядя на них в этот краткий миг, можно было подумать, будто король здесь полудракон, а карла — всего лишь его слуга.
Военачальник продолжал.
— На каждой дороге, ведущей в столицу, стоят наши патрули, — как и на большинстве других. Ворота в город тщательно охраняются. Боевые маги проверяют каждого, кто хочет войти. Мимо хорошо обученной карпашской мантикоры нельзя пронести Обсидиановый Орб — даже обычный проклятый амулет они учуют за милю.
Зубы Тсрранда плотно сжались, останавливая слова, которые не стоило произносить.
Несколько мгновений он молчал, стараясь обрести спокойствие, потом заключил:
— И все же курсаиты смогли попасть в Колизей. Это значит, что кто-то в столице им помогает. Чему удивляться! Я помню, как собирали правительство. Чины в то время раздавали всем, кто был под рукой.
— Вот именно, — с преувеличенной серьезностью подтвердил маг Гроциус.
Из горла полудракона вырвалось сдавленное рычание. Он явно принял намек на свой счет. Сам чародей принадлежал к древнему аристократическому роду, который испокон веков служил монархам Валлардии.
В последнее время, однако, другие семьи оттеснили его на обочину политических интриг — возможно, поэтому колдун так охотно поддержал Фогаррида.
Терранд, напротив, был наемником — к тому же, приехал издалека.
Трибун слегка приподнял руку, приказывая им прекратить.
Военачальник слегка наклонился над креслом Ортегиана.
— Один лишь Радгуль-Йоро знает, что замышляли курсаиты. Тот, кто провел их в город, может сделать это снова. А вас беспокоит, о чем станут судачить люди, когда их отправили по домам!
Голос Трибуна был, как всегда, мягок и тих.
— Однако это единственная проблема, которая должна нас заботить, Терранд. Мы позвали подданных, желая показать им — наша армия готова к войне. Горожане пришли посмотреть на тех, кто будет защищать их от коварства курсаитов. А вместо этого нашим гостям пришлось слушать небылицы, придуманные на ходу…
Он прищелкнул пальцами.
— О бешенстве мантикор, — подсказал Гроциус.
Голова мага плавно покачивалась над письменным столом Трибуна.
— Наш храбрый военачальник объявил всем, что одно из животных заболело, и зрители тоже могут от него заразиться. Поэтому надо очистить Колизей…
Чародей хихикнул.
— Сперва от людей, потом от заразы. И правда, ты очень мужественный полудракон, Терранд. Я бы не осмелился говорить такую явную чушь.
Военачальник набычился.
— Но это правда, Гроциус. Мантикоры на самом деле подвержены бешенству. Ты должен это знать, если считаешь себя магом. Болезнь нередко передается людям — вспомни, что произошло в Кофе три зимы назад. В Колизеях такое порой случается.
— Правда, но неправдоподобная, — возразил колдун. — Скажи народу, что боги пошлют им богатство и процветание, и люди поверят, потому что глупы. Но заявите им, что придется работать в поле от зари до зари ради черствого куска хлеба, — так они пошлют вас в преисподнюю. И тоже потому, что глупы. Лучше бы ты сказал, что все монстры передохли в клетках.
— Такого отродясь не бывало, — возмутился Терранд. — И уж тем более, под моим началом.
— Нам всем надо успокоиться, — мягко прервал их Трибун. — Давайте послушаем Конана. Как ты считаешь, зачем курсаиты пробрались в Колизей?
Киммериец думал о словах Гроциуса.
Потомственный аристократ, он относился к людям с высокомерным презрением. Видел в них лишь грязь, по которой порой приходится идти, чтобы достичь цели, — но при этом можно запачкаться. Могло показаться, что его слова очень похожи па рассуждения Трибуна о том, что толпа должна слушаться лучших, избранных, а отданная самой себе способна только уничтожить страну.
И все же Конан видел, что маг и Ортегиан относятся к народу совсем по-разному. Высокомерие колдуна объяснялось тем, что он любил только себя. Правитель же искренне заботился о своих подданных — и именно поэтому был готов проявить к ним жесткость, даже жестокость.
Вопрос в том, к то из них мог принести стране больше зла.
Корделия ткнула Конана пальцем в плечо, и только тогда киммериец понял, что к нему обращаются.
— Нам нет нужды строить догадки, — ответил северянин. — Я точно знаю, для чего этот человек был там.
Он наклонился, — боль в плече отдалась тихим всполохом, и киммериец поморщился. Потом поднял с пола небольшой сверток и поставил его на стол.
— Черный Орб, — произнес Конан.
Ортегиан устремил немигающий взгляд на обсидиановый шар. Затем, покорная его воле, сфера поднялась в воздух и заскользила к нему.
— Пустой, — кратко произнес Трибун еще до того, как его руки коснулись Орба.
— Разумеется, — согласился Конан. — Я бы не стал приносить во дворец то, что может сровнять его с землей за пару мгновений. Перед тем, как прийти сюда, заглянул к знакомому магу. Он развеял чары, заложенные в шаре, — поэтому мне и пришлось так задержаться.
— Мы думали, ты у лекаря, — оставил Гроциус.
Его явно задело, что киммериец обратился за помощью не к нему, а к какому-то другому колдуну.
— Это было вполне разумно, — отвечал Трибун, позволив остальным остаться в неведении, какой именно из поступков Копана он имеет в виду.
