Павел Корнев - Падший
Я поднял фонарь и сразу понял, что именно привлекло внимание друга: в каменном куполе зияла неровная дыра, через которую в подземелье завели толстый провод в обмотке, весьма напоминающий те, что шли от электростанции до линии электрической конки. Точнее – проводов было два, но один болтался перебитым.
Я посветил под ноги и увидел обрывки обмотки, осколки камней и немного земли.
Альберт прошел к дальнему выходу из подземелья и принялся изучать уходившие туда провода: целый и перерубленный.
– Срез чистый, и медь еще не потемнела, – определил он.
– Не трогай! – предупредил я. – Может быть под напряжением.
– Сомневаюсь, – пробормотал поэт. – Знаешь, Лео, это дурно пахнет. Похоже, мы попали в служебные помещения станции питания электрической конки. Если нас обвинят в чем-то противозаконном…
– Брось! – одернул я приятеля. – Вспомни, контактная сеть идет по проводам. Здесь нечто иное. Идем!
– Постой! – встрепенулся тот. – Слышишь?
Я прислушался и уловил непонятную дрожь. Она быстро усиливалась, вскоре под ногами завибрировал пол, а потом из пролома в потолке прямо на голову посыпалась земля. Но панике я поддаваться не стал и удержал уже готового кинуться наутек Альберта на месте.
Стены прекратили дрожать так же скоро, как и начали, но поэт не преминул выказать свое недовольство:
– У тебя абсолютно неправильные инстинкты, друг мой. Это настораживает.
– Просто полагаюсь не на инстинкты, а на трезвый расчет, – парировал я и двинулся дальше по проходу. – Ты уже понял, что это было?
– Вагон? – блеснул интеллектом Брандт. – Мы дошли до рельсов?
– И значит, направляемся в город.
– Не нравится мне это…
– Можешь подождать меня здесь.
– Смеешься?! – возмутился Альберт и поспешил следом.
Покрытые пылью провода тянулись под высоким потолком на протяжении всего подземного хода, каким-то чудом они не пострадали при обвалах, хотя несколько раз нам приходилось перебираться через каменные завалы, а в одном месте и вовсе брести по колено в воде.
– Зараза! – выругался Альберт. – Мои новые туфли!
Я смахнул с лица лившуюся с потолка воду и призвал его к молчанию.
– Тише! Не ровен час, ход обвалится!
Но на самом деле беспокойство вызвал не столько риск оказаться погребенными под завалом, сколько непонятное жужжание на самой грани слышимости, размеренное и несмолкаемое. Неживое, раздающееся будто прямо в голове.
Мы прошли еще немного, и Альберт замедлил шаг.
– Трансформатор гудит? – предположил он.
– Раз есть провода, почему не быть трансформатору? – буркнул я.
– Не нравится мне это, – вздохнул поэт и оглянулся назад. – Не пора ли вернуться?
Я взглянул на хронометр и зашагал дальше.
– Еще пять минут. Хорошо?
– Да что с тобой? – вздохнул Альберт, но спорить не стал.
По мере продвижения гул усиливался, и вскоре впереди почудился отблеск электрического сияния. Я присмотрелся и понял, что коридор поворачивает, а свет льется из-за угла.
– Держись позади! – предупредил я приятеля и погасил фонарь. Далеко убирать не стал, просто переложил его в левую руку, в правую взял пистолет. Наткнуться на людей в этом странном месте я особо не опасался, но хуже некуда угодить в неприятности по собственной безалаберности. Мелькнула мысль дать поэту «Цербер», но решил не рисковать. Я вообще жалел, что потащил его с собой.
Поначалу я старался ступать как можно тише и осторожней, но очень скоро плюнул на это и пошел своим обычным шагом, поскольку непонятный агрегат теперь гудел с такой силой, что легко заглушал все остальные звуки. В размеренное жужжание время от времени вплетались треск и щелчки, и тогда под ногами легонько содрогался пол.
Встав у поворота, я осторожно глянул за угол, сразу спрятался обратно и заморгал. Небольшое помещение оказалось залито ярчайшим светом электрических ламп, да еще некоторые из них мигали, и глаза моментально наполнились слезами.
– Ну что там? – приблизился ко мне Альберт.
Я надел темные очки и сообщил:
– Большая комната, какой-то агрегат искрит. Людей не видно.
– Но кто-то же должен лампочки менять?
– Кто-то должен, – кивнул я и отдал фонарь поэту, а сам взломал запор ржавой решетки и прошел в странное помещение, пол которого сотрясала размеренная дрожь, столь мелкая и частая, что разболелись зубы.
Источником давящего на психику гула оказался огромных размеров железный шкаф. Таких в комнате стояло штук десять, но жужжал лишь один. Изредка он вздрагивал и сыпал искрами, поэтому подходить к нему вплотную я не стал. Обратил только внимание, что именно в этот агрегат уходят протянутые под потолком коридора провода.
Точнее, провод. Второй, перерубленный еще в самом начале подземного коридора, отцепили за ненадобностью. А первый сначала запустили в реостат, а потом с помощью нехитрых манипуляций разделили на четыре жилы и приварили к старым контактам. И внесены эти изменения в конструкцию были совсем недавно: в отличие от ржавого корпуса металлического шкафа, новый прибор даже не успел толком запылиться.
– Пахнет озоном, – подсказал Альберт.
Я кивнул и осторожно, вдоль стенки, приблизился к двери, которая вела в соседнее подземелье. Каменные колонны в его центре образовывали правильный круг, они не только служили опорами высокого потолка, но и ограждали постеленный на пол лист светло-серого металла. Все проходы между ними были забраны высокими решетками. Выходивший из электрического шкафа пучок проводов пропустили в пробоину в стене, а дальше он разделялся на две части: одну протянули к фонарям на колоннах, другую завели под металлическую панель на полу.
Назначение этого сооружения осталось для меня загадкой, я решил продолжить исследования и попытаться раздобыть хоть какую-то полезную информацию.
– Время! – похлопал меня по плечу Альберт Брандт.
– Да-да! – кивнул я и шагнул в странный зал. Заполонившее его гудение отражалась от стен и купола потолка, усиливалось и било по ушам так, что не было слышно даже собственных мыслей. Это меня и подвело.
Я просто не расслышал скрежета, с которым опустилась в подземелье открытая кабина лифта. Шахта подъемника была заглублена в стену, и две фигуры в одинаковых серебристых комбинезонах и глухих шлемах с узкой полоской стеклянных забрал возникли словно из воздуха.
Не знаю, кто из нас растерялся больше. Наверное, все же я, поскольку в голове еще только всколыхнулся шальной вопрос: «Стрелять или не стрелять?», – а один из незнакомцев уже вскинул огнемет, гибкий шланг которого уходил к висевшим за спиной баллонам.
