Джон Норман - Король
— Чем отличаются лагерные рабыни? — удивился великан.
— Это общая собственность всего лагеря, — объяснил герул. — Они должны доставлять наслаждение прежде, чем их покормят. Ее может наказать любой человек из лагеря, так, как ему захочется.
— Понятно, — кивнул великан.
— Я отдаю ее тебе, — заключил великан.
— Беглую рабыню?
— Да.
— Спасибо.
— Не стоит, — кивнул герул.
— На нее может претендовать любой, — произнес великан.
— Но ему надо будет прежде потолковать с тобой.
— Да, — согласился великан.
— Когда ты настигнешь ее, — напомнил герул, — не забывай, что она беглая рабыня, что она бежала от своих прежних хозяев.
— Не забуду.
Герул разглядывал его с высоты седла.
— Сейчас опасно появляться среди отунгов, — с сожалением произнес он, — наступило Время Смерти.
— Я слышал об этом.
— Будь осторожен.
— Постараюсь, — кивнул великан.
— Не думай, что белая шкура спасет тебя, — предупредил старик. — Есть люди, готовые убить за такую шкуру.
— Она ценится так высоко, и ты ее отдал мне?
— Она твоя.
— Я не хочу убивать тебя, — сказал великан.
— Разве сыновья не всегда убивают отцов? — спросил герул.
— Ты мне не отец.
— Ты для меня ближе любого сына, — неожиданно ответил герул, тут же повернул коня и начал удаляться.
— Кто ты? — крикнул великан ему вслед, стоя по пояс в снегу. — Как тебя зовут?
— Гунлаки! — донесся крик издалека.
Глава 23
Он услышал, как пронзительно кричит женщина, и поспешил вперед, пробираясь по снегу.
Его большой меч уже был вынут из ножен. Великан достал его, когда впервые почуял запах зверя.
Тогда он шел по ее свежим следам, прямо по ним, а не рядом, держась на расстоянии, так, чтобы оглянувшись, она не заметила его. Неожиданно рядом с ее следами появилась цепь медвежьих.
Крик затих. В лесу воцарилось спокойствие, слышался только шум поспешных движений человека.
Вышла луна, и ее тусклые лучи падали сквозь редкие ветки деревьев, оставляя на снегу полосы света и тени, где местами поблескивали на холодной, ровной, серебристой поверхности снежные искры, похожие на ледяные крошечные костры.
Он нагнал ее на маленькой поляне. Она стояла на коленях в снегу, а вокруг нее виднелись отметины когтей, разрытый снег, кое-где из-под него проступали слежавшиеся слои замерзших листьев.
Медведь поднялся на задние лапы. Он достигал семи футов в высоту.
Мы будем называть тангарского лесного вроса медведем, так как обычно используем привычные названия для сходных существ, которые находятся в аналогичных экологических нишах и имеют похожие повадки, кроме того, этот зверь напоминал медведя-арна, который водился на Киросе. Злоба и агрессивность этого зверя сделали его излюбленным участником цирковых боев по всей Империи.
— Хо! — отрывисто крикнул великан, спеша вперед.
Он сделал это не из охотничьей доблести — он без смущения напал бы на зверя и со спины, но было гораздо удобнее напасть на него спереди, так, чтобы двойное сердце зверя, расположенное в брюшной полости, как у медведя-арна, с которыми великан умел сражаться, оказалось как раз напротив него. Меч метнулся между лап разъяренного зверя, вонзаясь в правое сердце. Кровь брызнула из раны, блестя на залитом лунным светом снегу. Женщина визжала, не переставая. Она не видела, что происходит, так как от великана ее заслоняла фигура медведя. Она отползла подальше. Великан дернул меч, высвобождая его. Медведь, по-прежнему стоящий на задних лапах, злобно глядел на него, поднеся раненую лапу к пасти. Такая поза увеличивала его рост и возможности в бою, а также помогала нагнать страх на противника. Но вместе с тем при вертикальном положении тело медведя было подвержено опасности повреждений от стальных лезвий, веревок и газовых пуль.
Сейчас внутри мощного костяка закрывались и открывались клапаны, с натугой осуществляя работу пораженного, кровоточащего органа, подгоняя потоки крови, усиливая биение сердца, вызывая изменения во всем теле, подобно наводнениям рек на замкнутых территориях.
Зверь опустился на четвереньки, защищая второе сердце. Он фыркал и ворчал.
Человек сделал выпад, встав на колено в снегу. В тело медведя вошло около шести дюймов лезвия меча, и он с воем отступил. Второй раз медведь приближался осторожнее и вовремя успел отскочить. Он ударил по лезвию меча растопыренной кровоточащей лапой.
Меч мелькнул в воздухе, и на морде медведя показалась кровь.
Медведь отскочил на несколько ярдов назад, повернулся и бросился прочь.
Медведь-арн мог бы вести себя подобным образом. Женщина исчезла.
Но теперь великан не думал ни о ней самой, ни о ее безопасности.
Теперь опасность угрожала не ей.
Тяжело дыша, он выпрямился в снегу. Он шагнул вперед, желая продолжить преследование зверя, но оступился. Ему удалось опереться на меч и сохранить равновесие.
Медведь убегал, мелькая среди стволов деревьев, появляясь и пропадая в полосах света и тени, черный на холодном, освещенном луной снегу. Великан издал сердитое восклицание. Медведь уходил от погони, не желая продолжать бой. Человек вторгся на его территорию, и именно потому медведь вначале был так разъярен. Великан заметил, что шкура зверя перепачкана и свалялась — вероятно, зверя разбудили в его берлоге, в которой он спал с поздней осени.
Великан разгреб снег и ощутил под ногами замерзшие листья, толстым, хрустящим покрывалом лежащие на заледенелой земле.
На земле можно было стоять довольно устойчиво. Медведь бежал, опасность миновала. Мало нашлось бы людей, отважившихся преследовать зверя в таком случае. Они были бы благодарны уже за то, что остались в живых. Кроме того, трудно предугадать поведение внезапно разбуженного хищника. По крайней мере, охотясь за ним, надо находиться подальше от берлоги и хорошо понимать, что затеваешь. Даже медведи одного вида могут различаться по повадкам. Медведь уже скрылся.
Иногда трудно бывает решить, что делать дальше. Даже звери испытывают подобные затруднения. Вероятно, это становится понятно, только когда неожиданно и бурно, в определенном месте и порядке, срабатывает другое чувство — неукротимое и яростное.
Лес казался совершенно тихим.
Зверь, должно быть, был уже далеко. Вероятно, его территория все же не была нарушена — в конце концов, вторжение человека отличается от вторжения другого медведя. Будь на месте великана другой медведь, или врос, его противник не отступил бы так поспешно. Теперь зверь, должно быть, вернулся к себе в берлогу — зализывать раны и спать.
