Нед Салливан - Кровь ведьмы
«Что же необыкновенного в этих орехах? — размышляла девушка.— Почему она мне этого не сказала?»
И вдруг, повинуясь какому-то порыву, Соня взяла два ореха и спрятала за пазуху. Так она простояла довольно долго и уже начала злиться, решив, что старуха посмеялась над ней, но вдруг проходивший мимо горожанин заинтересовался ее товаром. Он подошел ближе и присел, разглядывая орехи. Это был мужчина средних лет, одетый в дорогую одежду. Его уверенная манера держаться и массивные перстни на пальцах говорили о принадлежности покупателя к довольно высокому слою общества.
— Великий Нергус! Да это же орешки иркала! — воскликнул он.
Соня кивнула. Она была поражена, что в этом людском скопище нашелся человек, знающий, что это за орехи. Вельможа отстегнул от пояса кошелек и достал несколько золотых монет.
— Я возьму их вместе с сумой,— сказал он тоном, не терпящим возражений.
Обернувшись, мужчина кому-то махнул рукой, из толпы вынырнул темнокожий парнишка, видимо слуга, и забрал покупку.
— Это достаточная плата и за орехи, и за твою суму.— Сказав это, вельможа спокойно ушел, моментально растворившись в толпе прохожих.
Соня не знала, радоваться ли ей быстроте сделки и внезапной тяжести кошелька. Но вскоре ее охватило приятное чувство богатства и свободы.
И девушка совершенно позабыла последнее наставление Надиры. Более того, намерения Сони были прямо противоположны ему. Для начала она решила отпраздновать удачную сделку и хорошо поесть. Последнее время ей не очень везло на охоте, и при мысли о хорошо приготовленном куске мяса рот ее наполнился слюной.
Невдалеке Соня увидела яркие фонарики, украшавшие резные деревянные двери богатой таверны, и решительно направилась туда. Дорогу ей преградил рослый слуга.
— Наше заведение не для таких, как ты,— лениво сказал верзила, пристально оглядывая потрепанную одежду Сони.— Проваливай.
— Чем это тебе не угодили такие, как я? — спокойно спросила Соня.— Тем, что мы не лакаем хозяйские помои?
Она достала монетку из кошелька и бросила ее слуге. Тот поймал монету на лету и посторонился, пропуская Соню. Внутри оказалось прохладно и чисто, пол покрывала узорная циновка, а свежевыбеленные стены украшали фонарики, такие же, как у входа, но свет из них лился приглушенный, мягкий. Несколько человек сидели на красивых шелковых подушках и тихо разговаривали. Перед ними на невысоком столике стояли красиво расписанные тарелки и пиалы со всевозможными яствами. Все это было так непохоже на придорожные таверны с их вечным шумом, смрадом и драками, что девушка растерялась и в нерешительности остановилась.
К ней сразу подошла девочка-служанка и, не спрашивая, провела к горке красивых подушек в углу. Молчаливый прислужник подал чашу для омовения рук и подогретое полотенце. Перед Соней разместили такой же низкий столик, на котором мгновенно стали появляться пряно пахнущие блюда — ароматное жареное мясо, приправленное зеленью и овощами, сочные фрукты, сыр со слезой, пышные белые лепешки, кувшины с душистой водой и вином.
Девушка набросилась на еду, не обращая внимания на окружающих. Когда отступил голод, она стала есть помедленнее, наконец-то вспомнив о хороших манерах и отдавая должное легкому красному вину.
Но что-то ее настораживало в этой благопристойной таверне, хотя уходить не хотелось, а хотелось вот так сидеть на мягких подушках, пощипывать кисть сизого, почти черного винограда и ни о чем не думать.
— Господин что-нибудь желает еще?
Соня, разомлев, даже не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.
— У нас есть прекрасные танцовщицы и музыкантши. Если господин пожелает, они могут устроить для него представление,— продолжала говорить девочка-служанка.
— Какое еще представление? — Соня постаралась показать, что сильно опьянела.— Знаю я эти танцы. Выйдут две жирные гусыни, каждая старше моей бабушки,— она заговорила громче,— и будут изображать обольстительных красавиц.
— Нет, нет, милостивый господин. У нас совсем юные танцовщицы,— возразила прислужница.
— Такие, как ты? — Соня пальцем приподняла подбородок девочки. Та покраснела и отступила.
— Еще у нас очень красивый сад,— тихо продолжала девочка.— Там есть тенистые беседки и журчит фонтан. Если господин хочет, он может уединиться и отдохнуть там.
Она замолчала, вопросительно глядя на «милостивого господина», и, видя его нерешительность, отошла. Проследив за девочкой взглядом. Соня вдруг заметила, что из-за занавески за нею пристально наблюдают. Вновь появившаяся служанка поставила перед Соней полный кувшин вина.
«Великий Нергус! — вспомнила девушка восклицание вельможи, купившего орехи.— Стоило только подумать, как все исполнилось!» Она налила себе вина и поднесла изящный серебряный стаканчик к губам. Но что-то остановило Соню. Ей показалось, что к тяжелому сладкому аромату вина примешивается какой-то посторонний и вроде бы знакомый запах. Она поставила стаканчик на столик и откинулась на подушки. «Я, кажется, знаю, что это за запах»,— решила девушка, припомнив свою службу у лекаря. Когда служанка появилась опять, Соня, словно ослабев от выпитого, слегка взмахнула рукой. Девочка тут же подошла.
— Молодой господин хочет отдохнуть в саду? — не глядя на гостью, спросила она дрогнувшим голосом.
«Ну и ну,— хмыкнула про себя Соня,— кажется, я влипла в неприятную историю. Надо как-то выбираться отсюда».
— Нет, с этим мы еще повременим,— заплетающимся языком пробормотала девушка.— Проводи-ка меня… ну, знаешь куда.
Потом сунула монетку служанке и с трудом встала, демонстрируя, как она отяжелела от еды и вина. Девочка кивнула и легкой походкой прошла вперед, указывая дорогу.
Соня оказалась в небольшом глухом дворике, окруженном со всех сторон глинобитной стеной. Судя по шуму, стена с одной стороны выходила на улицу.
Девушка достала золотую монету и положила на скамью у двери, чтобы маленькую служанку не избили, когда обнаружится побег. Оглядев дворик, Соня увидела в углу длинный деревянный шест, на котором, видимо, сушили полотенца после ухода посетителей. С его помощью она взлетела на стену и, оглядевшись, спрыгнула на землю. Оказавшись на улице, девушка бросилась бежать туда, где бурлил базар и где можно было легко затеряться в толпе.
Глава вторая
Ах, отродья шакала и гиены, думала Соня, бесцельно бродя по базару, за что это они хотели меня отравить? Ну ладно, соблазнить и обобрать — это еще куда ни шло, но отравить… Выкормыш Нергала!
Многоголосая жизнь базара уже не так пленяла Соню, да и торговля пошла на убыль. Сюда стала стекаться совсем другая публика — оборванные попрошайки и убогие калеки.
