Павел Меджеви - Родная кровь
Обзор книги Павел Меджеви - Родная кровь
Павел Валерьевич Меджеви
Родная кровь
Бойцы тов. Ефремова (Западный фронт), ведя упорные бои с противником, за один день захватили 63 немецких автомашины, 53 пулемёта, 33 мотоцикла и много других трофеев. На другом участке фронта гвардейцы тов. Новикова в ожесточенном сражении за населённый пункт К. истребили 200 вражеских солдат и офицеров.
(Вечернее сообщение Сов. Информ. Бюро от 13 января 1942 г.)Они не знали, что между левым крылом Западного фронта и 61-й армией Брянского фронта имеется 70-километровый разрыв. Скороспело по-военному обученному лейтенанту, равно как и опытному, успевшему повоевать и даже летом побывать в окружении сержанту, таких вещей знать не полагается. Их взводу была поставлена четкая задача — занять деревню Климовка и окопаться с возможностью ведения круговой обороны. При этом их соседями слева должны были стать какие-то подразделения 61-й армии, но поскольку задача армии по уничтожению белевско-болховской группировки противника не была изменена, то и передислоцировать части для установления «локтевой» связи с Западным фронтом никто не стал. Да и ближайший сосед справа — второй взвод их 13-й роты располагался на расстоянии трех километров, в соседней деревне. Хоть и видно, но если немец в атаку полезет… все здесь и останемся.
Эту мысль, конечно, в более простых, зато более крепких выражениях, не уставал озвучивать сержант Ефремов бойцам своего отделения — мужикам крепким, основательным, рукастым, пусть и слегка диковатым, набранным из какой-то глухой сибирской деревни. С топорами и лопатами они управлялись споро, так что окопы и даже двухскатный блиндажик появились в нужном месте достаточно быстро, а что место плохое — холм, оставшийся, скорее всего, от древнего капища — так что тут поделаешь. Где же еще копать, если сразу за холмом глубокая ложбина, по которой враг может проползти нам в тыл. Хоть отделение с пулеметом, но разместить необходимо. Остальные два отделения взвода окапывались в деревне.
Лейтенант Новиков, с присущей молодости повышенной ответственностью, компенсировавшей недостаток опыта, стремительно носился по позициям, самолично осматривал сектора обстрела, пытался во все вникнуть, везде помочь, заразить кипучей энергией солдат. Как узнать, сколько времени им отведено, если они на передовой? Лучше встретиться с врагом, будучи в полностью оборудованных траншеях — так сохраняется хоть какой-то шанс уцелеть. А жить Новикову, в неполные 22 года, очень хотелось. Обычно молодость не боится смерти, в этом возрасте она кажется далекой и слишком невероятной, но на войне можно постареть и в 22 года. Особенно когда видишь, что многие не доживают и до 19.
От железной дороги они шли сюда стылой январской ночью, через лес, двадцать километров, а придя и устроив двухчасовой привал в трех сильно пострадавших, но каким-то чудом еще стоящих деревянных домах — все, что осталось от деревни — тут же принялись окапываться. Горячую пищу, как и комбата, последний раз они видели на станции, от переохлаждения спасала только интенсивная работа, о полноценном отдыхе они и не думали. Точнее, задачей лейтенанта было носиться и раздавать указания, чтобы о полноценном отдыхе никто и не вспоминал. Иначе, если дать организму остановиться, расслабиться, опустить руки… и не заметишь, как веки прикроют воспалившиеся глаза, а снег за десять минут превратит свалившееся на землю тело в аккуратный беленький сугробик. И все! Но пока молодость и желание жить еще перебарывали усталость.
К полудню Новиков, в очередной раз обежав позиции, вздохнул с облегчением — успели. Система обороны обрела законченный вид, и дальше ее уже можно было улучшать в спокойном темпе. Нет, лишних окопов и огневых ячеек не бывает, но сражаться можно уже и так. И через два часа, выставив боевое охранение, солдаты спали в кое-как обустроенных еще утром домах. А Ефремовские, располагавшиеся на холме в двухстах метрах левее деревни — в свежеоборудованном блиндаже. Усталость победила голод.
Так их и застали немцы. Около шестнадцати тридцати прохаживавшийся в окопах по кругу, чтобы не замерзнуть, часовой, сначала услышал — в зимнем воздухе звуки слышны далеко, а потом и обнаружил, что из лесу, по дороге, которой они пришли в деревню ночью, на опушку выкатилась самоходка. А следом, по проложенной ею в снегу колее, двигалось порядка отделения солдат. Часовой был молоденьким, только что призванным деревенским пареньком, и пока рассмотрел в наступающих сумерках, что с нашей стороны из леса идет не подкрепление, а самоходное орудие STUG-III, да пока растолкал забывшегося сном лейтенанта, немцы успели пройти половину расстояния от леса до деревни. А пока не менее сонные бойцы занимали оборону, враг приблизился к окопам уже до ста метров.
Звонкий мальчишеский голос Новикова никак не вязался с серьезностью команды: «Огонь!». И треск винтовочных выстрелов тут же разорвал тишину вечера. Немцы попадали все и сразу. С такого расстояния почти невозможно промахнуться, но Новиков подозревал, что некоторые просто залегли. А вот самоходка… у них, конечно же, не было никакого противотанкового орудия, не было даже противотанкового ружья, и когда в ответ на винтовочные выстрелы застрекотал курсовой пулемет, Новиков приуныл. Семенов, молоденький лопоухий паренек в великоватой ему шапке-ушанке, стоявший в окопе в пяти метрах слева от лейтенанта, почти сразу рухнул вниз. Снег на бруствере окрасило красное пятно, шапка слетела, голову залило, а парень даже не дергался. Наповал. «Ложись!» — что есть мочи прокричал Новиков, но услышал ли его кто-нибудь в этой трескотне боя? А самоходка, тем временем, стала медленно отъезжать назад, увеличивая дистанцию и расширяя сектор обстрела. «А ведь, наверняка, сейчас еще и снаряд заряжают», закралась в голову лейтенанта тоскливая мысль. И он, стараясь не высовываться, побежал влево по окопу. Самоходка — не танк, да и курсовой пулемет потому так и называется, что установлен на вращающейся под небольшими углами шаровой опоре в передней части корпуса, рядом с механиком водителем. Поэтому если забежать ей вбок, да затем повредить гусеницу, то сбоку и сзади она станет беззащитна — вспомнил лейтенант наставления курсового офицера, полковника Баранкина, на лекции в пехотном училище.
Левее всех в окопе, скрючившись и уткнувшись головой в колени, сидел рядовой Амбарцумян.
— Амбарцумян! Цел? Гранаты есть? — лейтенант рывком вздернул бойца из-под ног. Сейчас его можно было растормошить только так, грубой силой и криками.
— Нэт, таварищ лэйтенант.
— Симоненко, противотанковая есть? — окликнул Новиков ближайшего бойца. Вместо ответа тот опустился на дно окопа и, покопавшись в вещмешке, вытащил наружу РПГ-40.
