Питер Нейл - Тень ветра
Впереди в темноте сверкнул серебряный луч. Конан инстинктивно выставил перед собой меч, и он с лязгом скрестился с лезвием чужого меча. Соланна подняла руку и из нее брызнул яркий свет, в свете которого Конан увидел падающий слева ему на шею клинок.
Он едва успел парировать этот удар, тщетно стараясь разглядеть своего противника. Меч висел в воздухе и его направляла невидимая рука, принадлежащая невидимому телу. Один из нанесенных подряд сильных ударов Конан не сумел отбить и кончик клинка разрезал ему кожу на плече.
Брызнула кровь, Огромный киммериец, разъярившись, сильно отбил вверх следующий удар противника, направленный ему в живот, и сделал выпад, целясь мечом в то место, где должно было находиться тело врага. Клинок вонзился во что-то плотное и раздался стон. Вражеский меч, находившийся в этот момент на высоте плеча Конана, упал на землю и покатился, тихо звеня. Гигант нанес следующий удар по тому же месту, но на этот раз его меч рассек воздух. Свет, исходящий из руки Соланны, погас, она сделала несколько шагов к месту боя и, нагнувшись к земле, подняла лежащий меч.
— Это один из мечей, принадлежащих Сунт-Аграму, — тихо сказала она.
В отблесках света, падающих из широкого коридора на ее бледное лицо, было видно, как она устала. Постояв, собирая силы, она пришла в себя и подала меч Конану, сказав:
— Сломай же его! Только этим можно отнять у Сунт-Аграма возможность далее использовать его.
Конан взял меч обоими руками, его мышцы напряглись и рельефно выступили на теле, как корни дерева.
Клинок меча выгнулся дугой. Казалось уже, что упругая сталь выдержит неимоверное давление и кончик клинка коснется рукоятки меча, когда в коридоре раздался треск, как будто щелкнули бичом, и у Конана в руках остались две половины сломанного меча. Он отбросил их в сторону.
Ханнаор, остановившийся лишь в нескольких шагах от перекрестка, поднял голову:
— Рассветает!
Понемногу, как бы нехотя, тьма покидала и узкий проход.
Конану это напомнило утро в Эйглофийских горах, когда солнце встает из-за остроконечных горных вершин, покрытых вечными снегами. Сначала мелькнули розовые отблески утренней зари, затем занялся бледный, еще сонный рассвет росистого утра. Но этим не кончилось. Света все прибывало, так что скоро стало светло, как в полдень в стигийской пустыне.
Киммериец ошеломленно оглядывался но сторонам, ибо то что происходило было выше его понимания. Потом он махнул рукой на все и обратился к девушке:
— Куда пойдем теперь?
Она вытерла рукой лицо и прикрыла глаза.
— Этот путь никуда не ведет. Теперь я это вижу совершенно ясно. Нужно вернуться.
Они возвратились на перекресток.
— Пойдем прямо, — нерешительно проговорила Соланна.
— А ты, жрец, что скажешь? — обернулся Ко-нан к жрецу.
— Я здесь никогда не бывал, хотя подземелье немного знаю… Но входы, которые мне известно находятся в другом месте. А эти коридоры я не узнаю. Не знаю, что вам посоветовать. Я здесь лишний…
— Ну, пока ты еще нам не мешал, — покачал головой Конан, так что длинные волосы разметались в воздухе, — постарайся так же вести себя и в дальнейшем.
Глава XXIV
«Охотники и жертвы»
Сунт-Аграм протиснулся через узкую расщелину, похожую на наклонную каминную трубу, и выполз на берег моря. На ходу он старался залечить раны, полученные в бою с Конаном, и, хотя его магические силы убывали, ему это удалось. Оглядевшись вокруг, он увидел вблизи могучее здание храма. От ярости у пего потемнело в глазах.
— Если бы мне удалось все это разрушить и похоронить под развалинами всех этих… — прошипел он.
Тут он прервал себя радостным восклицанием. Он почувствовал близость своего помощника. Усевшись на гладкий камень и раскачиваясь взад и вперед, он сосредоточился.
— Он там, — удовлетворенно кивнул головой Сунт-Аграм. — Он, конечно, дурак! — он снова с бешенством взглянул на массивный силуэт храма. — Но он может мне помочь.
Сунт-Аграм поднялся и, закутавшись в свой любимый плащ, который снова был на нем, стал осторожно приближаться к каменной пирамиде храма. Вспрыгнув на внешний карниз, он быстро двинулся вверх, стараясь, чтобы никто не мог его заметить, хотя и не знал точно, сколько людей сейчас на острове. Шаги его были так легки, что даже мелкие камешки не скрипели под его ногами.
На одном месте он замер, проворчав:
— Он здесь!
Он взмахнул рукой и деревянные ставни, закрывавшие окно, превратились в пыль. Чародей протиснулся внутрь через узенькое окошко и с интересом взглянул на скорчившуюся фигуру своего шпиона. Затем он склонился над магическим кругом и глубоко задумался. Хинневар смотрел на своего хозяина вытаращенными глазами. Он дергался и ворочался, пытаясь выбраться за пределы магического круга, но ему это не удавалось, заклинание было слишком сильным.
— Перестань, — сердито сказал Сунт-Аграм.
Он выставил перед собой левую руку и пробормотал краткое заклинание. Легкий порыв налетевшего ветра всколыхнул воздух в комнате, разметав сложный рисунок камешков и перьев. Камешки раскатились по углам комнаты, а перышки взлетели в воздух и, медленно порхая, опускались на пол.
Теперь, чувствуя себя в безопасности, Сунт-Аграм приблизился к своему помощнику. В его руке появился короткий острый нож, которым он перерезал веревки, завязанные Конаном. Хинневар, даже будучи развязанным, не мог подняться с пола, видимо, сказывалось многочасовое пребывание в связанном состоянии.
— Что нового ты мне можешь сказать? — рявкнул Сунт-Аграм, со злостью глядя на своего помощника.
Он не любил его, унижал при каждом удобном случае, но в глубине души чувствовал, что такого соратника в своих делах вряд ли еще удастся найти.
Хинневар прогибался перед его сильным характером, как гнутся слабые деревца от сильного ветра. Но стоит только упустить момент, и они могут окрепнуть настолько, что никакая буря их не сломит. Сунт-Аграм, как сильный и опытный чародей, не забывал об этом никогда. Иначе это принесло бы ему большие неприятности…
— Мой повелитель, я последовал за ними до этого места. Но этот проклятый киммериец… — Хинневар откашлялся, чтобы прочистить горло, которое положительно отказывалось произнести ненавистное имя. — Он напал на меня, когда я следил за ними.
Помощник сидел на полу, опираясь спиной о стену. Одной рукой он продолжал массировать конечности, затекшие после многочасового плена, стараясь восстановить кровообращение.
— Ты ни на что не годен, — шипел Сунт-Аграм. — Не только ничего не узнал, но еще и не сумел проучить какого-то паршивого дикаря!
