Питер Гитерс - Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви
Обзор книги Питер Гитерс - Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви
Питер Гитерс
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОТ И ЕГО ОБЫЧНЫЙ ХОЗЯИН. ИСТОРИЯ ЛЮБВИ
Посвящается отцу. Мне не хватает тебя.
Маме. Я очень тебе признателен.
Дженис. Не могу поверить, что ты позволила мне это сделать.
Нортону. Пока я жив, буду кормить тебя «Паунс».
БЛАГОДАРНОСТЬ
В первую очередь хочу поблагодарить Леону Невлер. Она подала идею книги, придумала ее название, верила, что я смогу написать ее, и, наконец, предложила исправления, которые необходимо внести. Она — великолепный редактор.
Эстер Ньюберг заслуживает благодарственных слов за то, что убедила меня: написание книги — хорошая идея.
Кетлин Мелони вычитала рукопись строчку за строчкой и сделала это мастерски. Ценю ее помощь.
Если бы не мой брат Эрик, у меня бы никогда не было Нортона. И я очень благодарен ему за это.
Большое спасибо всем, кто позволил мне написать о них.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Несколько месяцев назад я составил первое завещание. Тридцать шестой день рождения принес мне ощущение легкой меланхолии, подступающего кризиса среднего возраста и несвойственной сентиментальности. Желая поделиться своими проблемами, я рассказал маме, что оставил нью-йоркскую квартиру Моргану, годовалому сыну моего брата Эрика, — весьма великодушно, на мой взгляд. Однако вместо ожидаемого проявления материнской любви и гордости она уставилась на меня как на сумасшедшего.
— Ты действительно это сделаешь? — воскликнула мама.
Я удивился ее вопросу, поскольку по шкале достижений человечества своего маленького внука мама ставила между Махатмой Ганди, Томасом Джефферсоном и Бо Джексоном.
— А почему нет? — произнес я с легким недоумением. — Конечно, я надеюсь, что он не воспользуется ею в ближайшие сорок-пятьдесят лет, но если это произойдет, то сначала она отойдет Эрику, и он может…
— Ты сказал Моргану? — уточнила она.
— Да. А кому еще?
— Мне показалось, Нортону, — призналась моя дорогая мамочка.
— Моему коту? Ты решила, будто я оставил квартиру коту?
— Что ж, — глубокомысленно изрекла она, пожимая плечами, — когда дело касается Нортона, нельзя быть ни в чем уверенной.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДО ПОЯВЛЕНИЯ КОТА ПО ИМЕНИ НОРТОН
Эта книга посвящена необычному коту. Хотя исключительность любого представителя семейства кошачьих заключается в его влиянии на своего хозяина. Стать владельцем четвероногого питомца, особенно пока он еще котенок, равносильно тому, чтобы обзавестись ребенком. Вы кормите и воспитываете его, разговариваете с ним, словно он все понимает, и мечтаете, чтобы он вас любил. Ему ничего не стоит вывести вас из себя своей независимостью. Но, как и ребенок, котенок способен вызвать непреодолимое желание защитить его от всего плохого. Он маленькое, уязвимое и самое удивительное существо в мире — но лишь когда позволяет подержать себя на руках. Но и с таким же постоянством котенок оставляет повсюду содержимое своего организма.
Как и дети, кошки существуют на ином, вероятно, более высоком уровне, чем мы, и так же вступают в определенные отношения со своими родителями. И хотя они способны проделывать всевозможные трюки, например спрятаться в крошечной комнатке и не позволить себя найти, написать о своей жизни они не могут. Это делают за них люди. Поэтому эта книга и о людях. И о взаимоотношениях. И о множестве иных проблем, до которых кошкам нет дела, но избежать их они не могут.
Кота я завел совершенно случайно. Точнее, мне его навязали, несмотря на то что я сопротивлялся изо всех сил.
Приведу один пример. Семь лет назад женщина, с которой я тогда встречался, предложила перечислить десять пунктов, которые раскрывали бы мое истинное «я», находили во мне глубокий отклик и были абсолютно твердыми. Ее интерес объяснялся уверенностью, что я не способен на сильные чувства. Мне же кажется, она слишком много времени проводила у нью-йоркских психотерапевтов за составлением подобного рода списков. Я эмоциональный и даже страстный человек. Просто я не проявлял этого по отношению к ней. Похоже, люди часто попадают в подобную ловушку. Им кажется, что если кто-нибудь не поступает так, как от него ожидают, то с ним не все в порядке. Полагаю, это упрощает им жизнь, позволяя не задумываться, а вдруг что-то не так с их собственными ожиданиями или миром. Или жизнью.
Вопреки своим здоровым инстинктам я все-таки составил список из десяти пунктов, которые, на мой взгляд, характеризовали меня правдиво. И это еще одна ловушка, в которую попадают люди (и никогда кошки): не желая остаться в одиночестве, мы совершаем множество глупостей.
В общем, у меня получился следующий список:
1. Я никогда не буду голосовать за республиканцев.
2. Любовь обычно не выдерживает пристальной проверки.
3 …за исключением бейсбола. Я обожаю бейсбол — смотрю матчи, слушаю по радио, обсуждаю их, читаю сводки. Я — бейсбольный фанат.
4. В целом жизнь — грустная штука с еще более печальным концом, и меня вполне устраивает все, что делает ее немного ярче. Особенно если это нечто смешное.
5. Мне не нравится быть частью чего-либо — религии, игры в софтбол, корпорации, правительства… Как только кто-нибудь становится чем-нибудь, я склонен поставить на нем или ней крест.
6. Дружбу необходимо заслужить. Она имеет важное значение. Не стоит растрачивать ее на того, кому она не нужна, кто не ответит на нее. Насколько я могу судить, у людей разный жизненный опыт.
7. Здесь нет особых причин для жестокости.
8. Я всегда предпочту забавное и разумное чему-либо приятному и благовоспитанному.
9. Мне безразлично, что говорят другие: я считаю Мэрил Стрип плохой актрисой.
10. Ненавижу кошек.
Спустя годы лишь немногие из этих принципов остались неизменными. И вдобавок ко всему среди них есть пункт, который настолько смехотворен, что непонятно, как такое вообще пришло мне на ум, не говоря о том, чтобы я смог высказаться об этом или написать.
Первый, третий, шестой и седьмой пункты не изменились.
Четвертый пункт, по сути, остался тем же, у меня лишь нет четкого определения для слова «все». Существуют ужасные вещи, о которых я не задумывался, составляя свой список: овсяные хлопья, крэк, журнал «Пипл» с его статьями о лечащихся от алкоголизма знаменитостях, уличные банды, сиквелы и колонка Эйб Розенталь в «Нью-Йорк таймс».
Не все просто и с восьмым и девятым пунктами. Теперь восьмой пункт во многом зависит от моего настроения и от того, насколько тяжелым выдался день. А австралийский акцент Мэрил Стрип раздражает.
Пятый пункт частично изменился. Я нашел кое-что, к чему готов присоединиться.
Второй пункт безусловно связан с пятым, что в дальнейшем станет более очевидным, но удивительнее всего, что оба они изменились из-за пункта десять.
Итак, пункт десять…
Вот мы и добрались до моей юношеской глупой ошибки — утверждения, высказанного с таким невежеством, которое не укладывается в голове.
Конечно, теперь у меня есть кот. Нортон.
Немногие животные — да и люди — удостаивались такого же обращения, как он.
Если мне пора отправляться на боковую, а он спит посередине кровати, то я без возражений сворачиваюсь калачиком в уголке матраса, радостно бросая вызов затекшей шее и болям в спине, лишь бы не потревожить его сон.
Куда бы я ни пошел, я всегда беру Нортона с собой. Он катался на лыжах в Вермонте, присутствовал на писательской конференции в Сан-Диего, посетил лучший ресторан в Амстердаме и регулярно летал в Париж. Когда моя помощница звонит в известный в горах отель, чтобы зарезервировать номер для мистера Гитерса, портье обязательно задает вопрос: «Avec son chat?»[1]
Я купил дом в Саг-Харборе, настоящем Бедфорд-Фоллс,[2] расположенном на Лонг-Айленде. Несмотря на множество смягчающих обстоятельств, главной и скрытой причиной покупки явилась любовь моего кота к прогулкам по саду.
Одна подружка даже рассталась со мной, считая, что я люблю Нортона больше, чем ее (и это действительно так). Я не поехал в отпуск на свой любимый курорт, поскольку в отеле отказались принять маленького и очень воспитанного представителя семейства кошачьих.
Я беспокоюсь о коте, говорю о нем и с ним, кстати, доходя порой до идиотизма. А если он не спит на моей подушке, где я мог бы достать его рукой — что случается, как правило, раз в неделю, — то всю ночь я не могу заснуть и ворочаюсь с боку на бок. Меня искренне беспокоит, не обидел ли я его чем-нибудь.
Иногда — и мне тяжело далось это признание — я позволяю котику есть с моей ложки. В основном мороженое или йогурт. Больше всего ему нравится шоколадный вкус, и очень забавно наблюдать за тем, когда он решает вылизать ложку дочиста.
Однако это не было игрой в одни ворота. Он совершает поступки, необычные для кота. Ходит со мной на прогулки. Без поводка. На пляже, когда нет машин, которые могли бы его встревожить, кот преодолевает до трех километров. Бежит позади меня или впереди. Его рекордная дистанция — три квартала, которые он пробегает до супермаркета, в который я хожу каждое воскресенье за продуктами.
