Вероника Рот - Дивергент
– Стиффу меня не обойти, – шипит он, его лицо слишком близко к моему. Я могу чувствовать запах его несвежего дыхания. – Как ты это сделала? Как, черт возьми, ты это сделала?
Он тянет меня на себя, а затем снова толкает к стене. Я сжимаю зубы, чтобы не закричать, хотя боль от удара проходит по всей спине. Уилл хватает Питера за воротник рубашки и оттаскивает его от меня.
– Оставь ее в покое, – говорит он, – только трус задирает маленьких девочек.
– Маленьких девочек? – усмехается Питер, сбрасывая руки Уилла. – Ты слепой или просто тупой? Она опускает вас в конец рейтинга, выгоняя из Бесстрашных, и, в итоге, вы не получите ничего, а все потому, что она знает, как манипулировать людьми, а вы этого не понимаете. Так что, когда до вас дойдет, что она погубит нас всех, дайте мне знать.
Питер вылетает их общежития. Молли и Дрю следуют за ним, смотря на меня с отвращением.
– Спасибо, – говорю я, кивая Уиллу.
– Он прав? – тихо спрашивает Уилл. – Ты пытаешься нами манипулировать?
– И каким же образом? – Я сердито смотрю на него. – Я просто делаю все от меня зависящее, как и все остальные.
– Ну, не знаю. – Он слегка пожимает плечами. – Кажешься слабой, чтобы мы тебя жалели? А потом вдруг начнешь действовать жестко, выбивая нас из рейтинга?
– Выбивая вас из рейтинга? – пораженно повторяю я. – Я ваш друг. Я бы так не поступила.
Он ничего не говорит. И я могу сказать, что он мне не верит, не до конца.
– Не будь идиотом, Уилл, – говорит Кристина, спрыгивая с верхнего яруса своей кровати. Она смотрит на меня без сочувствия и добавляет: – Она не притворяется.
Кристина поворачивается и уходит, не закрывая дверь. Уилл идет за ней. Я остаюсь наедине с Алом. Первая и последний.
Ал никогда раньше не выглядел маленьким, до этого момента: плечи его опущены, тело съеживается, словно смятая бумага. Он садится на край своей кровати.
– Ты в порядке? – спрашиваю я у него.
– Конечно, – отвечает он.
Он краснеет. Я смотрю вдаль. Мой вопрос лишь формальность. Любой, у кого есть глаза, может увидеть, что с ним не все в порядке.
– Это не конец, – говорю я. – Ты можешь повысить свой рейтинг, если ты...
Мой голос умолкает, когда он смотрит на меня. Я даже не знаю, что сказала бы ему, если бы закончила предложение. Не существует никакой стратегии для второго этапа. Он заглядывает глубоко в наши сердца, туда, где видно, кто мы на самом деле, и оценивает всю смелость, которая в нас имеется.
– Видишь? – говорит он. – Это не так-то просто.
– Я знаю, что не просто.
– Сомневаюсь, – говорит он, качая головой. Его подбородок дрожит. – Для тебя это легко. Для тебя все легко.
– Неправда.
– Нет, правда. – Он закрывает глаза. – Ты не помогаешь мне, делая вид, что это не так. Я не... Я не уверен, что ты вообще можешь мне помочь.
Я чувствую себя, как будто только что попала в ливень, и вся моя одежда отяжелела от воды. Вот такая же и я: тяжелая, ненужная, бесполезная. Не знаю, имеет ли он в виду, что вообще никто не может помочь ему, или он говорит только обо мне, но, в любом случае, мне от этого не легче. Я хочу ему помочь. Но я бессильна.
– Я... – начинаю я, собираясь извиниться. Но за что? За то, что я более Бесстрашна, чем он? За то, что не знаю, что сказать?
– Я просто... – Слезы, застилавшие его глаза, все-таки потекли по щекам. – Хочу побыть один.
Я киваю и отворачиваюсь от него. Бросить его – не самая лучшая идея, но я не могу остановить себя. Дверь хлопает у меня за спиной, и я продолжаю идти.
Я шагаю мимо питьевого фонтанчика, сквозь туннели, которые в день, когда я попала сюда, казались бесконечными, но теперь они уже давно сложились в карту у меня в голове.
С тех пор, как я здесь оказалась, это далеко не первый раз, когда я чувствую, что теряю свою семью, но почему-то сейчас это ощущается особенно остро. Каждый раз, когда я чувствовала это в прошлом, я знала, как должна была поступить, но избегала действий. Сегодня же я не имела ни малейшего понятия, что делать. Неужели я потеряла способность видеть, в чем нуждаются люди? Неужели я потеряла часть себя?
Я продолжаю идти.
Каким-то образом я нахожу тот коридор, в котором я сидела в день, когда ушел Эдвард. Я не хочу быть одна, но не думаю, что у меня есть выбор. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на холодном камне подо мной, дыша затхлым подземным воздухом.
– Трис! – кричит кто-то в конце коридора. Юрай подбегает ко мне. Линн и Марлен остаются стоять. Линн держит в руке мафин.
– Я так и думал, что найду тебя здесь. – Он садится у моих ног. – Я слышал, ты на первом месте.
– А, так ты хотел поздравить меня? – я ухмыляюсь. – Ну, спасибо.
– Кто-то же должен, – отвечает он. – Я понимаю, что твои друзья не могут быть в отличном настроении, так как их результаты невысоки. Бросай хандрить и идем с нами. Я собираюсь стрелять в мафин на голове Марлен.
Идея настолько нелепа, что я не могу удержаться от смеха. Я встаю и иду за Юраем до конца коридора, где нас ждут Марлен и Линн. Линн сужает глаза, глядя на меня, а Марлен ухмыляется.
– Почему ты не празднуешь? – спрашивает она. – Тебе же практически гарантировано место в первой десятке, если ты продолжишь в том же духе.
– Она слишком Бесстрашная для остальных перешедших, – говорит Юрай.
– И слишком Отреченная чтобы «праздновать», – замечает Линн.
Я не обращаю на нее внимания.
– И зачем тебе стрелять в мафин на голове Марлен?
– Она поспорила со мной, что я не смогу попасть в небольшую мишень с расстояния в сто футов, – объясняет Юрай. – А я поспорил с ней, что ей не хватит смелости стоять около цели, пока я буду пытаться. Будет интересно, правда.
Тренировочная, где я впервые стреляла из пистолета, как раз рядом с моим коридором для укрытия. Мы добираемся до нее меньше, чем за минуту, и Юрай щелкает выключателем. Комната выглядит точно так же, как в прошлый раз, когда я здесь была: мишени на одной стороне, стол с пистолетами – на другой.
– Они что, просто бросили их здесь? – спрашиваю я.
– Да, но они не заряжены. – Юрай приподнимает рубашку, демонстрируя нам торчащий из-за пояса штанов пистолет, прямо под тату. Я смотрю на рисунок, пытаясь понять, что это, но Юрай уже опускает рубашку. – Так, – говорит он. – Иди к цели.
Марлен бодрым шагом направляется к мишеням.
– Ты действительно собираешься стрелять в нее? – спрашиваю я Юрая.
– Это ненастоящий пистолет, – говорит Линн тихо. – В нем пластиковые пули. Худшее, что может случиться, – Юрай попортит ей лицо. Что, мы, по-твоему, идиоты?
Марлен встает перед мишенью и устраивает мафин у себя на голове. Юрай прицеливается, закрывая один глаз и наводя на нее пистолет.
