Сергей Волков - Чингисхан. Повелитель страха
Я чуть приподнимаюсь и вижу, что наряд, дежуривший у шлагбаума – Колька Анисимов, Гриценко и ефрейтор Егерденов по прозвищу Егерь – укрывшись за камнями, наугад лупят куда-то вверх, в гору. Кричу им:
– Прикройте!
Егерь за каким-то хреном привстает на одно колено и тут же падает, громко ругаясь по-бурятски. Духовская пуля пробила ему бедро, штанина ниже раны сразу стала черной от пропитавшей материю крови, из дыры фонтанчиком бьет кровь. Отложив автомат, Егерденов ремнем пытается перетянуть ногу. Его смуглое лицо сильно побледнело, это заметно даже под коркой смешанной с потом пыли.
Колька и Гриценко тупо смотрят на него. Они не стреляют. Зато духи стараются вовсю. Хлопки выстрелов, свист пуль, треск разлетающихся камней – убийственная симфония боя.
– Прикройте, суки! – ору я пацанам. Безрезультатно. Похоже, они впали в ступор от вида крови.
У меня нет оружия – автомат я отнес в палатку, снайперская винтовка хранится в оружейном ящике у Киверова. Вспомнив о майоре, снова слышу его крик:
– Новиков! Мать твою, урою! Ко мне!!
Я запускаю руку в карман и стискиваю ледяного коня в ладони. Холод обжигает пальцы. «Эх, была – не была! Прощай, мама! Прощай, Надя! Все прощайте!», – эта мысль не успевает пронестись в голове, а я уже бегу мимо палатки к надрывающемуся майору.
Духи замечают движение. Теперь все они стреляют в бегущего по лагерю неверных человека.
В меня.
Каюсь, я не смог ничего с собой поделать. Едва пули начинают вонзаться в землю у меня на пути, как я помимо воли валюсь мордой в пыль. Единственное мое укрытие – труп лейтенанта Чехова. Я подползаю к нему и буквально вжимаюсь в еще не успевшее окоченеть тело. Автомат убитого лежит совсем рядом, но у меня не хватает смелости добраться до него. Что-то сильно бьет меня по ноге. Скашиваю глаза – каблук на правом сапоге начисто срезан пулей.
Автомат майора умолкает. То ли у него закончились патроны, то ли Киверов решил не тратить их попусту. Духи умело используют скалы в качестве укрытий, а головы их, замотанные в серые и коричневые платки, практически не заметны на фоне утесов.
– Парни! Кто выживет – идите на северо-запад! Дорога на Бамиан перерезана! – вдруг кричит нам Киверов. Я понимаю – надежд на спасение практически нет. Все, это конец.
Понимают это и духи. До нас доносятся их радостные крики – неверные больше не стреляют, аллах покарал их! Вижу размазанные фигуры, скользящие между глыбами – все ниже и ниже.
И даже застрелиться не из чего!
И тут совершенно неожиданно для всех, громко гавкает пушка в башне БМД. Это вам не «Калашников» и даже не ДШК. Полуавтоматическая пушка «Гром» калибром в семьдесят три миллиметра – это уже артиллерия, черт возьми! Не зря наши боевые машины десанта называют танками. Алюминиевыми, правда – за облегченную броню – но все же танками!
«Гром» может делать до восьми выстрелов в минуту. Пока автоматика перезаряжает пушку, наводчик ведет огонь из спаренного с пушкой пулемета ПКТ. БТРам, БМП и пехоте на поле боя «Грому» противопоставить нечего.
Первый же выстрел разносит в щебень здоровенную скалу в двухстах метрах от лагеря. Второй – обрушивает скальный козырек на склоне горы и стрельба духов сразу ослабевает.
Оказывается, Викулов, в начале боя спрятавшийся под днищем БМД, под шумок умудрился открутить болты нижнего люка, заползти в «коробочку», изготовить «Гром» к стрельбе и теперь духам уже никак не взять нас.
Выпустив еще три снаряда по горе, Викулов разворачивает башню и накрывает ближайший холм, разворотив всю его вершину.
– Жить стало лучше, жить стало веселей! – ревет Киверов и машет мне – давай сюда!
Я на четвереньках добираюсь до него.
– Т-рищ майор, Егерь ранен! Нога!
– После! – машет он и вытаскивает откуда-то из-под себя знакомый чехол защитного цвета. Ага, СВД. Майор успел захватить ее в штабной палатке. Ну, это совсем другое дело.
Перевернувшись на спину, я быстро расчехляю винтовку, снаряжаю обойму и, опираясь на локти, ползу к колесу полевой кухни.
– Вначале – верхних! – говорит мне в спину майор. Как будто я сам не соображаю!
В прицел обозреваю склон. Облако пыли от разбитых снарядами «Грома» скал медленно уплывает в сторону. Замечаю шевеление между камнями, прикидываю расстояние и стреляю. Из-за рыжего валуна мешком вываливается чье-то тело.
Раз!
Второго духа я снимаю на бегу. Он – точно мишень в парковском тире, возникает из ниоткуда и быстро движется, чтобы пропасть в никуда. Вот только его аллах в этот момент отвлекся. Се ля ви.
Третий мой клиент попадает на «уголок» прицела, когда выползает из расщелины с биноклем в руках. Я даже успеваю разглядеть его лицо – бородатое, угрюмое.
Все, больше духи не шевелятся. Викулов из ПКТ поливает дорогу, отгоняя от лагеря тех, кто пытался ударить по нам с тыла. С холмов больше не стреляют. Это хорошо. Громко стонет и ругается на Кольку Анисимова, путая русские и бурятские слова, ефрейтор Егерденов, и это тоже хорошо. Раз ругается – значит, живой. Раз на Кольку – значит, тот тоже живой и вышел из ступора.
– Повнимательнее, сынок, – просит меня Киверов. Не просто просит, а буквально умоляет: – Сними еще парочку, а? Они только силу понимают. Завалим двоих-троих – и все, баста. Уйдут. Ну, давай!
– Не вижу никого, товарищ майор! Попрятались!
– Ага, – говорит Киверов и вдруг орет так, что у меня уши закладывает: – Викулов!! Викулов, мать твою так! Вдарь по склону!
Я понимаю – нужно пошевелить затаившихся духов. После выстрела «Грома» они начнут искать укрытия понадежнее – и тут уж мне главное не зевать.
Удивительно, но Викулов слышит майора. Башенка БМД разворачивается, но вместо отрывистого выстрела «Грома» раздается шипящий звук, какой бывает, когда остро отточенная коса срезает траву.
Ш-ш-ш-щ-щ-щ-а!
БМД исчезает в огненном облаке взрыва. Во все стороны летят искореженные, скрученные куски алюминиевой брони, какие-то ошметки, камни, песок…
Я глохну от грохота, слепну от пыли, а когда слух возвращается, слышу окончание фразы, громко произнесенной Киверовым:
– …здец!
Глава девятнадцатая
Спасение
«Это был гранатомет. Из него духи подбили нашу «коробочку», – вяло думая я, а руки автоматически заряжают пустую обойму СВД. – Кумулятивная ракета угодила прямо в боекомплект и БМД разнесло на куски вместе с Викуловым. Он погиб, как и подобает мужчине – защищая своих товарищей, быстро и без мучений. Наверное, когда-нибудь благодарные афганцы поставят ему памятник. Впрочем, почему только ему? А лейтенанту? А нам всем? Ясно же – теперь духи уже не успокоятся».
Мои мрачные мысли прерывает Киверов.
